Суверенитет бога и абсолютное предопределение человека. Доктрина предопределения. Что такое религия, по мнению Л. А. Мациха

(Предведение Божие )

Предопределение есть предведение Божие и предуготовление благодеяний Божиих , которыми непреложно спасаются все спасаемые, избрание к благодати и славе, предопределение есть сочетание воедино божественной благодати и человеческой воли, благодати Божией, которая призывает, и воли человеческой, которая следует призыванию
(Св. Илия Минятий ).

Св. Феофан Затворник:

Сими двумя действиями - предведением и предопределением, сходящимися воедино, исчерпывается предвечное предначертание Божие о спасаемых.

Православное исповедание:

"Предведение, предопределение и промысл различаются в Боге по своим действиям . Промысл относится к творению. Но предведение и предопределение были в Боге прежде бытия мира, хотя и различны между собой. Предведение есть одно ведение будущего , без определения его в частности, то есть оно не определяет существования той или другой вещи. А предопределение есть определение частное, то есть оно и определяет, что должно быть. Но определяет только добро, а не зло , ибо если бы оно определяло и зло, то это было бы противно естественному свойству Божию - благости.

Итак, справедливо можно сказать, по нашему представлению, что предведение в Боге предшествует, за ним следует предопределение , а после творения возникает и промысл о сотворенном. Этому учит апостол: "Ибо кого Он предузнал, тем и предопределил быть подобными образу Сына Своего... А кого Он предопределил, тех и призвал, а кого призвал, тех и оправдал; а кого оправдал, тех и прославил" (Рим. 8, 29-30). Впрочем, эти слова должно относить только к человеку, поскольку прочие творения (кроме ангелов, находящихся в твердом и неизменном состоянии) не подлежат предопределению, так как не имеют свободы, а потому в них не может быть никакого греха. И все, что они делают, делают по природе, и потому ни наказываются, ни награждаются".

Преп. Иоанн Дамаскин:

Следует иметь в виду, что Бог все предвидит, но не все предопределяет. Так, Он предвидит то, что находится в нашей власти, но не предопределяет этого; ибо Он не хочет, чтобы явился порок, но не принуждает силою к добродетели. Таким образом, предопределение есть дело Божественного повеления, основанного на предведении. Бог, по Своему предведению, предопределяет то, что не находится в нашей власти; ибо Бог уже предопределил по Своему предведению все так, как того требует Его благость и справедливость.

Повар-оккультист Юрайда вытащил из своего мешка бутылку коньяка.
- Вы видите здесь, - сказал он, откупоривая бутылку, - неопровержимое доказательство моего утверждения. Перед отъездом я взял эту бутылку из офицерской кухни. Коньяк лучшей марки, выдан на сахарную глазурь для линцских тортов. Но ему было предопределено судьбой, чтобы я его украл, равно как мне было предопределено стать вором.
Я. Гашек. «Похождения бравого солдата Швейка»

Человек - в высшей степени противоречивое существо. Противоречивое - и в то же время невероятно амбициозное. Он берётся переделывать мир, намеревается властвовать над Природой, в то время как ещё полностью не разобрался с самим собой, не уяснил, что, собственно, он такое, на основе каких принципов существует и для чего живёт. Более того: он даже до конца не уверен в том, хозяин ли он сам себе и являются ли его действия действительно его действиями.
Ощущение своей зависимости от неких высших сил было у людей всегда, и ничего странного в этом нет. Человек действительно не сам по себе: он - часть Природы, часть системы, в которой у него своё место и свои задачи. Он и будет на уровне инстинкта ощущать эту зависимость от системы, с которой связан намертво и благодаря которой вообще появился на свет и живёт. Но это инстинктивное ощущение определённым образом преломляется в разуме; оно требует осмысления себя, определённого оформления и увязывания с другими реалиями жизни. Исходная идея проста: человек мал, он зависит от кого-то, кто больше его, сильнее и мудрее. В общем, это укладывается в схему клановых отношений, где есть глава или старейшины, которые руководят жизнью клана и довлеют над каждым его членом. Приблизительно эта схема воплощается в отношениях людей со своими богами. Боги - высшее начальство, управляющее миром и людьми, устанавливающее законы по своему произволу, определяющее, что есть добро, а что - зло, и требующее от своих подчинённых определённых действий. И вот тут возникает вопрос: свободен ли человек в своих поступках?
Ответ, напрашивающийся сам собой, таков: человек в любом случае свободен, - ведь он может и не подчиниться богам. Пусть он потом будет наказан за это, пусть он пожалеет о своём своеволии, - но это будут уже последствия волевого выбора. Иначе говоря, в каждый конкретный момент человек свободен, хотя в целом и зависим, потому что неподчинение высшим силам без божественного наказания не останется. Это справедливо для политеистических религиозных систем, - таких, например, как древнегреческая. Другой вопрос - позволит ли человеку его самосознание принять саму возможность неподчинения богам? Ведь они главенствуют над всем, и подчиняться им (то есть, собственно, подчиняться грубой силе) для маленького и слабого человека нормально, - точно так же, как волу, запряжённому в повозку или плуг, нормально подчиняться своему погонщику. Следовательно, тут суть вопроса в том, свободен ли человек внутренне, - т.е. способен ли он осознать, что он свободен.
Если взять монотеистические системы, то картина получится несколько иная. Здесь Бог может карать за неподчинение, а может и просто не допускать неугодных ему поступков, - ибо он всемогущ. Во втором случае получается, что человек свободен только до тех пор, пока это позволяет Бог; другими словами, он не свободен, так как всё равно всё будет так, как хочется божеству. Отсюда остаётся один шаг до идеи полного предопределения будущего каждого человека и всего мира. Ведь если Бог всесилен, то он вполне мог всё предопределить для мира ещё в момент творения оного. Идея о таком предопределении совершенно естественно вытекает из постулата о Божьем всемогуществе и всеведении, - в том числе знании будущего, которое Бог сам же и предопределил.
Неудивительно, что одно из течений в христианстве - а именно кальвинизм - строит свою теологию именно на этой основе. Жан Кальвин учил, что каждый поступок человека изначально предопределён Богом, и что, таким образом, ни о какой свободе воли не может быть и речи. Благочестивые люди благочестивы потому, что так пожелал Бог, а неблагочестивые по той же причине неблагочестивы. Иначе говоря, по этому учению даже неподчиниться Богу или сделаться отступником можно исключительно постольку, поскольку этого хочет сам Бог. Логический апогей постулата о Божьем всемогуществе. Похожие учения об абсолютной детерминированности человеческой жизни известны и из истории православия.
На другом краю мира, в Индии, сформировалось своё понятие о предопределении. Учение о карме, вошедшее в индуизм, буддизм, джайнизм, гласит, что будущие перерождения с их событийной наполненностью зависят от поступков, совершённых личностью в прошлых жизнях. Так, от того, насколько благочестив человек и насколько моральны его поступки, зависит, родится ли он в следующей жизни человеком или же животным (ато и демоном), и если человеком, то какой судьбы, - будет ли он принадлежать к низам или верхам общества, будет ли счастлив или несчастлив, какие перипетии будут ожидать его на жизненном пути, и т.д. Из этого учения следует, что каждый поступок человека, дурной или добрый, отразится в его будущей жизни через создание определённой ситуации, которая будет играть роль либо наказания, либо награды. Соответственно, ситуации нынешней жизни представляют собой последствия поступков, совершённых в жизнях прошлых. Эта система предопределения и воздаяния не даёт сбоев, и переступить через неё нельзя. Остаётся только принимать всё как должное и стараться правильной жизнью обеспечить себе более благополучное перерождение, а со временем - и вовсе избавление от перерождений, возможность вырваться из колеса сансары.
Итак, два учения о предопределении: одно - западное, другое - восточное. Нельзя утверждать, что они говорят в точности об одном и том же; однако в обоих фигурирует могущественная сила, решающая за человека, как ему жить и что делать. Причём если закон кармы хотя бы оставляет ему возможность по-своему реагировать на заранее предопределённые жизненные ситуации, возникшие в результате таких же внутренне свободных реакций на такие же предопределённые ситуации в прежних воплощениях, то Божье предопределение абсолютно: оно предопределяет каждую мысль человека, каждый эмоциональный нюанс его души. В учении о карме, если подумать, можно обнаружить немало неувязок и несуразностей. Но учение о Божественном предопределении вообще превращает всё в бессмыслицу. Возникает резонный вопрос: если никакого свободного развития нет, и всё до последней детали, включая и финал существования мира вкупе с конечным результатом этого существования, было предопределено и известно уже в момент творения, зачем и для чего тогда это всё понадобилось? Отчего Бог при своём всемогуществе просто не сделал всё сразу так, как ему было нужно? Для чего затеян этот многотысячелетний спектакль, где все - безвольные марионетки, и всё - строго по сценарию? В чём смысл? Полагаю, объяснить это внятно и убедительно едва ли удастся. Апологет учения о Божьем предопределении просто скажет, что пути Господни неисповедимы, и что не в силах человека понять Божий замысел. При этом он, весьма вероятно, подчеркнёт, что и я сам задаюсь подобными вопросами только лишь потому, что это предопределил Бог задолго до моего рождения. Зачем? Пути Господни неисповедимы…
Однако от философского аспекта идеи предопределения перейдём к её психологическому аспекту. Хотя на самом деле переплетение этих двух сторон одного явления по ходу рассуждений, конечно, неизбежно.
Прежде всего зададимся вопросом: какие чувства должно вызывать у человека осознание полного предопределения всего, что с ним происходит и ещё должно произойти в будущем? Вероятно, на самом глубинном уровне это будет страх, - естественная реакция на тот факт, что ты оказался в ловушке, во власти того, кто может сделать с тобой всё, что ему заблагорассудится, и ты не в состоянии ничего ему противопоставить. Это инстинктивное: ужас, генетически близкий панике животного, угодившего в силок. Возможна угроза, - а ты бессилен спастись. Этот страх вовсе не обязательно будет явственно прочувствован и осознан: он может присутствовать подспудно; но как психологический эффект он основан на одном из коренных инстинктов всякого живого существа, - на инстинкте самосохранения, и потому он практически неизбежен.
Второй реакцией может быть апатия, когда перестаёшь ощущать себя деятельным, что-то могущим существом, и уже просто принимаешь факт своего бессилия как неизбежность. В результате теряешь интерес к активной жизни, утрачиваешь желание действовать, превращаешься в безвольную куклу.
Но второй реакцией может быть и возмущение, бунт, вызванный нежеланием быть безвольной и бессильной марионеткой. Это - тоже глубоко инстинктивное. Даже пойманная птица - и та бьётся в силке, стараясь вырваться. Человек же - существо разумное и наделённое волей, что даёт ему возможность понимать законы Природы, закономерности человеческой жизни, и самому строить свою судьбу. Поэтому его бунт против чужого произвола над ним абсолютно закономерен.
Бунтарём можно оставаться всю жизнь. Но осознание обречённости этого бунта может привести опять же к апатии, а может и к гораздо более своеобразному эффекту. Человек может психологически приспособиться к такой данности (что, разумеется, может произойти - и чаще всего происходит - и без прохождения этапа бунтарства). И здесь снова возможны варианты.
Один станет просто жить, занимаясь своими делами и стараясь по возможности не грешить. Когда это будет ему удаваться, он будет тешить себя надеждой, что Бог не хочет его погибели, и потому-то это и удаётся. Когда это удаваться не будет, он будет уповать на то, что Бог всё же не хочет его погибели, - и он станет прилагать все усилия к тому, чтобы жить праведно, в надежде на то, что Бог даст ему такую возможность. Вернее, это будет надежда на то, что Бог всё-таки предопределил его к спасению, - и потому у него должно получиться пройти этим путём. В эту достаточно грубо набросанную мною схему, в общем, укладывается сущность пуританского образа жизни.
А что же сделает другой? Он поведёт себя обратным образом. Он станет эксплуатировать идею предопределения, заставляя её служить своим страстям и оправдывать их. Если ему хочется воровать - он будет воровать, если хочется развратничать - будет развратничать, и вообще будет творить всё, что угодно, мотивируя это для себя - а при случае и для других - тем, что он предопределён к совершению этих поступков. Так захотел Бог. И как можно обвинять в этом человека, не имеющего свободы воли?
Я перечислил самые естественные и самые очевидные из возможных психологических реакций человека на осознание факта полной предопределённости всех его поступков и вообще всех явлений окружающего мира. Теперь имеет смысл посмотреть, как это отражается на жизни людей в обществе.
Страх - обычное состояние человека. Все и всегда чего-то боятся; кто-то боится за себя, кто-то - за других. Но страх страху - рознь. Полная предопределенность, зависимость и безысходность вызывает инстинктивный ужас, балансирующий на грани паники. Страх такого качества, особенно если он ощущается явственно, может перейти в фобию и вызвать психическое расстройство. Впрочем, в христианстве «страх Божий» расценивается как безусловное благо и считается необходимым качеством верующего. И хотя под ним понимается не совсем то, о чём я веду речь, суть здесь, в общем, та же. Только страх Божий должен быть осознанным и должен сопровождаться надеждой на безграничное милосердие Бога. Однако же отмечу, что, по логике, где имеет место предопределение, там милосердие, способное что-то изменить, уже не играет никакой роли, а где может вершиться дело милосердия, там предопределение не может являться таковым.
Апатия и индифферентность ко всему человека, верящего в предопределённость, вполне естественны: при осознании того факта, что от тебя совершенно ничего не зависит, может наступить состояние психологического ступора. Так приговорённый к смерти иногда впадает в апатию, ни на что уже не реагируя и даже мало что понимая; это защитная реакция психики, не позволяющая сойти с ума от ужаса и осознания безысходности. Но тут есть и ещё одна психологическая подоплёка. Человеческий разум самой Природой предназначен для активного функционирования, которое не должно быть «холостым», - т.е. оно подразумевает непременное наличие какого-то конкретного результата. А там, где всё предопределено заранее, никакого результата добиться невозможно в принципе. И потому при глубочайшем осознании своего бессилия человеческий разум может просто «закрыться», перестать реагировать на внешние раздражители. В лучшем случае человека просто перестаёт что-либо волновать (ведь и без его вмешательства всё идёт так, как идёт, и вмешательство ничего не изменит), а в худшем происходит психологический надлом, и апатия становится проявлением душевной болезни. Надо ли говорить, что оба эти варианта представляют собою асоциальные типы личности, не приспособленные к более-менее активной жизни в обществе и к нормальным контактам с другими людьми?
Однако нередко индифферентность не доходит до крайности и принимает форму так называемого фатализма. Фатализм сам по себе - интереснейшее и противоречивое явление, свойственное не только христианам, но получившее широкое распространение и в мусульманском мире, где обычной является вера в то, что всё в мире предопределено всемогущим Аллахом. В упрощённой народной интерпретации идея фатализма выражается формулой «Чему быть, того не миновать». Практическое воплощение этого принципа для наглядности проиллюстрирую цитатой из труда академика Е. В. Тарле «Наполеон»: «Оставленный Бонапартом в качестве генерал-губернатора Александрии генерал Клебер арестовал прежнего шейха этого города и большого богача Сиди-Мохаммеда Эль-Кораима по обвинению в государственной измене, хотя и не имел к тому никаких доказательств. Эль-Кораим был под конвоем отправлен в Каир, где ему и заявили, что если он желает спасти свою голову, то должен отдать 300 тысяч франков золотом. Эль-Кораим оказался на свою беду фаталистом: "Если мне суждено умереть теперь, то ничто меня не спасёт и я отдам, значит, свои пиастры без пользы; если мне не суждено умереть, то зачем же мне их отдавать?" Генерал Бонапарт приказал отрубить ему голову и провезти её по всем улицам Каира с надписью: "Так будут наказаны все изменники и клятвопреступники". Денег, спрятанных казнённым шейхом, так и не нашли, несмотря на все поиски». Из этого характерного примера видно, что хотя фатализм и нельзя назвать полной апатией и склонностью к совершенному бездействию, он всё же мешает принимать волевые решения, отбивает желание каким-то образом самому пытаться разрешить тяжёлую ситуацию. А если, например, дело касается спасения другого человека, - как может повести себя заядлый фаталист? Он вполне может рассудить следующим образом: «Если ему (погибающему) суждено спастись, он спасётся и без моего вмешательства; если же ему суждено погибнуть, то я всё равно ничего не смогу сделать». Впрочем, практика показывает, что большинство фаталистов (как христианских, так и мусульманских) на деле являются людьми с обычной степенью активности и предприимчивости, и о своём фатализме вспоминают по большей части в моменты неудач и в минуты уныния. Очевидно, это играет роль своеобразного психологического буфера, позволяющего менее болезненно переносить трудные моменты жизни.
Бунт против предопределения может, прежде всего, переродиться в отрицание предопределения, когда человек просто принципиально отказывается верить в подобную несправедливость. Это нельзя назвать отрицательным психологическим эффектом; в сущности, здесь имеет место просто смена мировоззрения, - хотя и произошедшая под влиянием факторов скорее эмоциональных, нежели чем интеллектуальных. В качестве отрицательных последствий тут можно рассматривать разве что неприязненное отношение к тем, кто продолжает верить в предопределение, и к религии вообще; то или другое может иметь место, - но совершенно необязательно. Однако бунт может привести и к психическому расстройству, - настолько сильны бывают переживания. Может возникнуть паранойя или иная опасная форма психического заболевания. В другом случае дело до этого не дойдёт, и человек просто внутренне ожесточится. Это может вылиться в борьбу против предопределения во всех его проявлениях, иначе говоря - в борьбу против всего и всех. Поведение такого человека, вероятнее всего, будет асоциальным; в нём могут найти выражение худшие стороны анархизма и нигилизма. А вот если бунтарь сохранит религиозную платформу в видении мира и подойдёт к вопросу с точки зрения религиозной логики, то весьма вероятен его переход в лагерь сатанизма. И это вполне закономерно. Библия обещает конечное торжество Бога; отрицание предопределения в этом контексте логично ведёт к вере в конечную победу того, кто противостоит Богу, - т.е. в победу Сатаны. Таким образом, идея Божественного предопределения в определённой степени может содействовать пополнению рядов сататанистов, - причём, скорее всего, не сатанистов примитивно мыслящих и действующих, - на уровне стремления к сиюминутным благам, - а сатанистов идейных, с основательно разработанной идеологической платформой и далеко идущими социальными планами. Подобный поворот не должен вызывать удивления. Божественная предопределённость - идея религиозная, и последствия воздействия этой идеи на человеческую психологию могут наиболее ярко проявляться в религиозной же плоскости.
Надо отметить, что проявления бунта против предопределения вовсе не обязательно оказываются отрицательными. Несогласие с этой идеей способно выработать у несогласного самостоятельность, более трезвый взгляд на реальность (что с большой вероятностью подразумевает разрыв с религией), полезные волевые качества, стремление принимать активное участие в общественной жизни и в судьбах мира вообще. А может быть, человек просто примкнёт к какому-нибудь более либеральному религиозному течению, чья доктрина оставляет людям возможность быть людьми, а не жалкими марионетками в руках недоступных человеческому пониманию сил.
Что до образа жизни правоверных кальвинистов, то в нём можно обнаружить как положительные, так и отрицательные моменты. С одной стороны, стремление жить прилично, сочетающееся с трудолюбием, весьма похвально. С другой стороны, и здесь возможны перегибы. Желающих убедиться в этом отсылаю к историческим трудам, описывающим Женеву времён Кальвина. Помимо всего прочего, такое «благочестие» привело также и к кострам, на которых горели люди. Надо полагать, это делалось для того, чтобы могло воплотиться в жизнь Божественное предопределение. И кого тут винить? Бога? Поистине, даже не самая плохая идея, если довести её до абсурда, может стать разрушительной. Особенно если эта идея логически не увязывается с самой собой. В самом деле: где логика усилий в праведной жизни, если никакие усилия не способны повлиять на конечный итог дела? Получается, Бог сам заставляет этих людей делать сказанные усилия, - и исключительно потому, что он предопределил их к спасению? А того, кого он не предопределил к спасению, он вынуждает грешить? Для чего же устраивается этот циничный фарс? Найти подобному нормальное объяснение невозможно.
При всей аморальности своего поведения, куда более логично поступают те, кто не видит для себя ограничений, вовсю грешит и сваливает ответственность на Бога. Действительно: если такой беспредельщик не имеет понятия о допустимом и недопустимом, то это потому, что Бог не внушил ему этого понятия. Он ведь даже не раб Бога, - т.е. существо, хотя и вынужденное подчиняться, но, в принципе, способное воспротивится, - а его марионетка. Другими словами, всё это его руками учиняет сам Бог. И кого карать за бесчинства? Получается дичайшая картина: одних Божественное предопределение заставляет грешить и совершать преступления, других оно заставляет за это карать. Апофеоз несправедливости и цинизма.
Но оставим в покое вопрос законности наказания, - тем более что государственные карательные органы пока что действуют отнюдь не исходя из соображений реальности Божественного предопределения. Обратимся к иной стороне проблемы.
Сейчас популярны - и, похоже, становятся всё более популярными - различные псевдовосточные псевдодуховные учения, в которых карма является одним из популярнейших элементов доктрин. Это более или менее изобретательные подделки под буддизм или индуизм, в большинстве своём эклектичные, и оттого грешащие отсутствием логики и здравого смысла, но зато богатые на высокие слова. В них понятие предопределения (кармы) цветёт буйным цветом. Трактуется оно, как правило, грубо и примитивно; однако идея кармы в такой подаче берёт всё большую власть над умами.
Приверженцы подобных «учений» сделались уже притчей во языцех. Такой человек споткнётся о камень - и немедленно делает вывод о связи этого события с какими-то событиями своих прошлых жизней. От этого он нередко ведёт себя дёргано, и каждый свой добрый поступок рассматривает не как акт гуманизма, вообще свойственного человеку, а как искупление грехов своих прошлых жизней и как заслугу в счёт жизней будущих. Такие люди действительно стремятся делать добро, - но не ради других, а ради себя. Они добры только внешне; на самом деле их понятия о добре - понятия торгашеские, лицемерные. Затем, неприятности и беды они обычно принимают без сопротивления, понимая их как неизбежное воздаяние за прошлые грехи; и видя чужую беду, они будут рассуждать так же, и едва ли попытаются помочь. Если же и попытаются, то, опять же, не из гуманизма, а из своего торгашеского расчёта. Буддизм и индуизм в своих основных формах, как серьёзные, тщательнейшим образом разработанные мировоззренческие системы, проверенные временем, более-менее увязывают все эти этические противоречия, объясняют их и учат, как их преодолеть. Но те суррогаты, о которых здесь идёт речь, в большинстве случаев представляют собой просто грубые поделки, винегрет из восточной философии, европейского язычества, христианства в самой примитивной его интерпретации и оккультизма ремесленнического уровня. Конечно же, такая чушь не способна повысить духовный, интеллектуальный и культурный уровень человека; а вот отбить у него способность руководствоваться в своих поступках здравым смыслом и превратить его в добродея-спекулянта может вполне, - что нередко и происходит.
Кроме того, такие системы успешно плодят тех, кто свои пороки и аморальные поступки объясняет кармическим предопределением. Ясно, что это позволяет им никогда не терзаться угрызениями совести, - т.е. даёт полную моральную (а вернее будет сказать - аморальную) свободу творить всё, что вздумается. И вот этот-то лакомый момент бредовых учений их приверженцы осознают очень быстро. Не все, конечно, начинают его активно использовать, - но многие. При этом одни искренне верят в свою предопределённость к совершению мерзостей, а другие просто предпочитают верить в это, так как такая вера очень удобна. Есть и такие, которые сознательно и цинично используют это как «отмазку», в сущности, только делая вид, что верят, а в душе надо всем этим посмеиваясь. Это практически откровенные шарлатаны разного масштаба, которые, подобно гашековскому Юрайде, неплохо устроились в смысле свободы действий.
Я не стремлюсь охаять огулом все неокульты восточного толка, так как уровень их сильно разнится, и среди них имеются достаточно здравые и интересные системы. Но в целом это - духовный ширпотреб, уровень которого ниже всякой критики. А если учесть тот факт, что некоторые из них и основываются-то с целью заморочить головы наивным искателям Истины, исключительно для того, чтобы мошенники-основатели могли всласть покомандовать и набить карманы, так картина получается и вовсе тревожная. И безжалостно изуродованное, топорно интерпретируемое учение о карме играет тут роль одного из действеннейших инструментов духовного выхолащивания людей.
Я не стану утверждать, что исчерпывающе осветил проблему воздействия идеи предопределения на человеческую психологию; напротив, я коснулся её только в самых общих чертах. Однако уже можно попытаться сделать некоторые выводы.
В общем очевидно, что эта идея оказывает на людей скорее негативное влияние, нежели чем благотворное. С какой стороны ни посмотри, она расшатывает психику и сообщает характеру не самые лучшие качества. Казалось бы, хорошо то, что она воспитывает в людях смирение, - но и тут имеется подвох: ведь смирение это имеет свой исток не в скромности и миролюбии, а в бессилии.
Как раз в этом и проблема. Человек - часть Природы, наделённая поразительными качествами ума и души; он - великое существо, способное на великие свершения. Он предназначен для таких свершений. А его убеждают, что он ничтожен и бессилен. И это вступает в конфликт с его глубинной сущностью, которая на уровне инстинкта знает своё великое предназначение. Такой глубокий и жестокий конфликт буквально сотрясает человеческую психику изнутри, закономерным следствием чего становятся начинающие происходить в ней болезненные изменения. Подчеркну: основа конфликта лежит в глубине, на подсознательном уровне, и уже потом он проявляется «на поверхности», на уровне осознанном, когда разум отдаёт себе отчёт в происходящем и в его причинах. Человек властен над своей жизнью. Конечно, он может добровольно покориться обстоятельствам или другим людям, - но это будет его волевой выбор, ответственность за который будет лежать на нём же. А к тому, чтобы быть марионеткой, от которой ничего не зависит, он не приспособлен по самой своей природе, по самой своей сущности, - и он никогда с этим не смирится. Правда, есть и такие, которые рады переложить ответственность за свои действия и за саму свою жизнь на других, потому что так легче существовать. Но это скорее отклонение, нежели чем норма, - тем более что в жизни большинства таких людей рано или поздно наступает момент осознания того, что так жить нельзя. Глубинная, настоящая сущность человека берёт верх над навязанными извне противоестественными поведенческими схемами.
Силы, которым подчиняется каждый из нас, это законы Природы. Подчиняться им естественно и нормально. Всемогущий же Бог, карма, - они представляют собою порождения человеческого ума, который несовершенен, который идёт по своему пути развития и, как всё несовершенное, несвободен от определённых изъянов и способен заблуждаться. Примеров подобных заблуждений имеется множество. Но заблуждения со временем изживают себя, переходя из области серьёзной веры в область примеров, нередко анекдотичных, человеческой неосведомлённости и торжества буйной фантазии над здравым смыслом. И можно с уверенностью утверждать, что идея предопределения однажды встанет в один ряд с теми тремя китами, на которых держится плоская Земля.

Наиболее серьезное из заблуждений, в которое впал бл. Ав7 густин в своем учении о благодати, заключается в его идее о предопределении. Это та самая мысль, за которую он наиболее часто подвергался нападкам, и единственная идея в его трудах, которая, будучи чрезвычайно неправильно понятой, произвела наиболее страшные последствия в неуравновешенных умах, не сдерживаемых православностью его учения в целом. Следует помнить, однако, что для большинства людей сегодня слово «предопределение» обычно понимается в его позднейшем, каль7 винистском смысле (см. ниже), и те, кто не изучал этот вопрос, бывают порой склонны обвинять Августина в этой чудовищной ереси. Нужно оговорить с самого начала, что бл. Августин, не7 сомненно, не учил о «предопределении», как его понимает се7 годня большинство людей; что он действительно делал - как и во всех остальных аспектах своей доктрины о благодати - так это преподавал православное учение о предопределении в пре7 увеличенном виде, легко поддающемся неправильному истол7 кованию.

Православное понятие о предопределении основано на уче7 нии святого апостола Павла: «Ихже бо предуведе, тех и предус7 тави сообразных быти образу Сына Своего <…> а ихже предус7 тави, тех и призва; а ихже призва, сих и оправда: а ихже оправда, сих и прослави» (Рим. 8, 29-30). Здесь апостол Павел говорит о тех предузнанных и предопределенных Богом к веч7 ной славе, разумеется в полном контексте христианского уче7 ния, где предопределение предполагает также свободный выбор человеком спасения; здесь мы снова видим таинство синергии, соработничества Бога и человека. Св. Иоанн Златоуст пишет в своем толковании на это место (Омилия 15 на «Послание к Римлянам»): «Говорит же здесь (апостол) о предуведении для того, чтобы не все приписать званию… ведь если бы достаточно было одного звания, то почему не все спаслись? Потому он и говорит, что спасение званных совершено не одним призвани7 ем, но и предуведением, призвание же не было вынужденное и насильственное. Итак, все были призваны, но не все послуша7 лись». И епископ Феофан Затворник разъясняет еще дальше: «Касаясь свободных тварей, оно (Божие Предопределение) не стесняет их свободы и не делает их невольными исполнителями своих определений. Свободные действия Бог предвидит как сво7 бодные; видит все течение свободного лица и общий итог всех его деяний. И, видя то, определяет, как бы то было уже совер7

Иеромонах СЕРАФИМ (РОУЗ)

шившимся… Не действия свободных лиц суть следствие пред7 определения, а само предопределение - следствие свободных дел»*.

Тем не менее сверхлогизм Августина вынуждает его пытать7 ся слишком пристально рассматривать это таинство и «объ7 яснять» кажущиеся для логики трудными его моменты. (Если некто находится в числе «предуставленных», нужно ли ему бо7 роться ради своего спасения? Если же он не из их числа, может ли он отказаться от борьбы?) Нам незачем следовать за ним в его рассуждениях - разве только для того, чтобы обратить внимание на то, что он сам чувствовал трудность своего поло7 жения и часто считал необходимым оправдываться и смягчать свое учение так, чтобы оно не было «неправильно понято». В своем трактате «О даре постоянства» он, в самом деле, подме7 чает: «И все же эту доктрину нельзя проповедовать прихожа7 нам в таком виде, так как неученому большинству или людям тугодумным отчасти покажется, будто сама эта проповедь ее противоречива» (De dono pers. 57). Поистине замечательное признание сложности основного христианского догмата! Слож7 ность этого учения (которая, между прочим, часто ощущается западными обращенными в православие, пока они не получат некоторого опыта действительной жизни по православной вере) существует только для тех, кто пытается «объяснить» его ин7 теллектуально. Православного учения о соработании Бога и че7 ловека, о необходимости аскетической борьбы и о неизменном желании Бога, чтобы все могли спастись (1 Тим. 2, 4), достаточ7 но, чтобы разрушить ненужные сложности, которые человече7 ская логика привносит в этот вопрос.

Интеллектуализированный взгляд Августина на предопреде7 ление, как он сам отметил, часто становился причиной ошибоч7 ных мнений относительно благодати и свободной воли в умах некоторых его слушателей. Эти мнения окончательно стали об7 щеизвестными в течение нескольких лет после смерти Августи7 на; и один из великих отцов Галлии счел необходимым бороть7 ся с ними. Преподобный Викентий Лиринский 4 , богослов из большого островного монастыря у южного побережья Галлии, который был известен своей верностью восточным учениям во7 обще и учению преп. Кассиана о благодати в частности, писал свой «Коммониторий» в 434 г. в порядке борьбы с «чуждыми новшествами» различных ересей, нападавших тогда на Цер7 ковь. Среди этих новшеств он усмотрел мнение одной группы

* Толкование на Послание к Римлянам. М., 1879. Гл. 1-8. С. 496.

людей, которые «дерзали уверять в своем учении, что в их цер7 кви, то есть в собственном маленьком приходе, находится вели7 кая, особая и вполне личная форма Божественной благодати; что она Божественно подаваема без какого7либо страдания, рев7 ности или усилия с их стороны каждому, кто принадлежит к их группе, даже если они не просят, не ищут, не толкут. Так, поддерживаемые руками ангелов, то есть сохраняемые ангель7 ским покровом, они никогда не могут «приткнуть о камень ногу свою» (Пс. 90), то есть никогда не могут быть соблазнены» («Коммониторий», 26).

Есть и другой труд этого времени, содержащий подобную критику, - «Возражения Викентия», автором которого явля7 ется, возможно, сам преп. Викентий Лиринский. Это собрание «логических выводов» из положений бл. Августина, неприем7 лемых для всякого православного христианина: «Бог - творец наших грехов», «покаяние тщетно для человека, предопреде7 ленного к погибели», «Бог создал бо´льшую часть рода челове7 ческого для вечных мук» и т. д.

Если критика, содержащаяся в этих двух книгах, была на7 правлена против самого бл. Августина (которого св. Викентий не упоминает по имени в «Коммонитории»), то она, конечно, несправедлива. Бл. Августин никогда не проповедовал такого учения о предопределении, которое прямо7таки подрывает зна7 чение аскетической борьбы; он даже, как мы уже видели, счи7 тает необходимым выступить против «превозносящих благо7 дать до такой степени, что отрицают свободу человеческой воли» (Epist. 214), и он, несомненно, был бы на стороне преп. Викентия против тех, кого сей последний критиковал. Критика преп. Викентия в самом деле обоснованна, когда она направле7 на (и правильно) против таких неумеренных последователей Августина, которые перетолковывали его учение в неправо7 славном направлении и, пренебрегая всеми разъяснениями Ав7 густина, учили, что Божия благодать действенна и без челове7 ческих усилий.

К сожалению, однако, есть один момент в учении Августина

о благодати, и в частности о предопределении, где он впадает в серьезное заблуждение, дающее пищу для тех «логических вы7 водов», которые делают еретики из его учения. Согласно воз7 зрениям Августина на благодать и свободу, апостольское утвер7 ждение, что Бог «всем человеком хощет спастися» (1 Тим. 2, 4), не может быть истинным буквально; если Бог «предопределя7 ет» лишь некоторым быть спасенными, значит, Он «хощет» спастись только некоторым. Здесь снова человеческая логика

Иеромонах СЕРАФИМ (РОУЗ)

оказывается неспособной понять таинство христианской веры. Однако Августин, верный своей логике, должен «разъяснить» место из Писания сообразно своему учению о благодати в це7 лом; и поэтому он говорит: «Он “всем человеком хощет спасти7 ся”, сказано так, что становится понятно, что подразумеваются все предопределенные, ибо среди них есть люди всех родов» (De corr. et grat. 44). Таким образом, Августин действительно от7 рицает, что Бог желает всем людям спастись. Хуже того, ло7 гическое последование мысли завело его так далеко, что он даже учит (хотя лишь в некоторых местах) об «отрицательном» предопределении - к вечным мукам, абсолютно чуждом Писа7 нию. Он ясно говорит о «категории людей, которые предопреде7 лены к гибели» («О человеческом совершенстве в праведнос7 ти» - «De perfectione justitiae hominis», 13), и еще: «Тем, кого Он предопределил к вечной смерти, Он также есть праведней7 ший присудитель наказания» (De an. et ej. or. 16).

Но здесь мы опять должны остерегаться вычитывать у Авгу7 стина позднейшие истолкования его слов, сделанные Кальви7 ном. Августин в своем учении отнюдь не поддерживает мнение, будто Бог определяет кому7нибудь «делать зло»; в полном кон7 тексте его мысли становится ясно, что он так не считал, и он часто отрицал это характерное обвинение, иногда с явным гне7 вом. Так, когда ему возражали, «что отступают от веры всегда по причине своего собственного падения, когда поддаются и из7 воляют на искушение, которое и служит причиной отступления от веры» (вопреки учению, будто Бог определяет человеку от7 ступить от веры), Августин не находит нужным заметить ниче7 го иного, кроме: «Кто отрицает это?» (De dono pers. 46). Не7 сколько десятилетий спустя ученик бл. Августина Фульгентий Руспийский5 в объяснение этого взгляда заявляет: «Ни в ка7 ком ином смысле я не допускаю, чтобы было истолковано то место из бл. Августина, в котором он утверждает, что есть не7 которые лица, предопределенные к гибели, кроме как в от7 ношении ихнаказания, а не их греха: не ко злу, которое они неправедно соделывают, но к наказанию, которым они справед7 ливо постраждут» («К Мониму», 1, 1). Августиново учение о «предопределении к вечной смерти» поэтому не утверждает, что Бог желает или определяет кому7либо отступить от веры, или творить зло, или же быть осужденным во ад по Его воле, совершенно без свободного выбора человеком добра или зла; скорее, оно утверждает, что Бог желает осуждения тех, кто по своей свободной воле делает зло. Это, однако, не есть право7

славное учение, и Августиново учение о предопределении, даже со всеми его оговорками, все7таки весьма может вводить в за7 блуждение.

Учение Августина было изложено намного раньше того, как Кассиан писал свои «Собеседования», и понятно, кого имел в виду последний, когда в своем тринадцатом «Собеседовании» дал ясный православный ответ на это заблуждение: «Как без святотатства мысленно можно подумать, что будто Тот, Кто не хочет погибели и одного из малых сих, желает спасения не всем вообще, а толькоизбранным? Напротив, те, кои погибают, по7 гибают вопреки воле Божией» (XIII, 7). Августин не способен был бы принять такое учение, потому что он ошибочноабсолюF тизировал благодать и не мог вообразить ничего, что может случиться вопреки воле Божией, в то время как в православном учении о синергии надлежащее место отводится таинству чело7 веческой свободы, которая может в самом деле предпочесть не принять того, что Бог желает для нее и к чему ее постоянно призывает.

Учению о предопределении (не в августиновском узком смысле, а в фаталистическом, как оно было преподано поздней7 шими еретиками) предстояло печальное будущее на Западе. Было, по меньшей мере, три главные вспышки его: в середине V в. пресвитер Лукид учил об абсолютном предопределении как ко спасению, так и к осуждению, - Божия сила непреодолимо побуждает одних к добру, а других ко злу, хотя он раскаялся в этом учении после того, как был побежден святителем Фав7 стом, епископом Регийским6 , достойным учеником св. Викен7 тия Лиринца и преп. Кассиана, и был осужден поместным Арльским Собором около 475 года. В IX в. саксонский монах Готшалк начал полемику заново, утверждая два «абсолютно подобных» предопределения (одно ко спасению и другое к осуждению), отрицая как человеческую свободу, так и Божию волю спастись всем человекам, и вызвал этим яростные споры во Франкской империи; а в новейшие времена Лютер, Цвингли, и особенно Кальвин, проповедовали наиболее крайнюю форму предопределения: что Бог создал некоторых людей как «сосуды гнева» для греха и вечных мук и что спасение и осуждение да7 руются Богом единственно по Его произволению, безотноси7 тельно к делам человеков. Хотя сам Августин никогда не учил ничему подобному - таким мрачным и весьма нехристианским доктринам, - тем не менее первичные истоки их ясны и даже Кафолическая энциклопедия 1911 года издания, старательно защищающая православность Августина, признает их: «Причи7

Иеромонах СЕРАФИМ (РОУЗ)

на еретического предестинационизма * должна быть установле7 на в неправильном понимании и истолковании взглядов св. Ав7 густина, относящихся к предвечному избранию и осуждению. Однако только после его смерти эти ереси возникли в Западной Церкви, в то время как Восточная Церковь была удивительным образом сохранена от этих сумасбродств»**. Не может быть ничего яснее того, что Восток был сохранен от этих ересей уче7 нием преп. Кассиана и восточных отцов, которые православно учили о благодати и свободе и не оставляли места для «непра7 вильного истолкования» учения.

Преувеличения бл. Августина в его учении о благодати были тем не менее довольно серьезными и имели плачевные послед7 ствия. Не будем, однако, преувеличивать сами и выискивать его вину в тех крайних взглядах, которые явные еретики, рав7 но как и его враги, приписывают ему. Не должны мы также возлагать на него всю вину за возникновение этих ересей: такой взгляд недооценивает действительного хода развития истории мысли. Даже величайший мыслитель не имеет влияния в интеллектуальном вакууме; причины, по которым предестина7 ционизм вспыхивал в разные времена на Западе (но не на Вос7 токе), были следствием прежде всего не учения Августина, которое было лишь предлогом и мнимым оправданием, но, ско7 рее, чрезмерно логического мышления, которое всегда было свойственно народам Запада. В случае с Августином, оставав7 шимся в главном православным мыслителем, это привело лишь к преувеличениям, тогда как в случае, например, с Кальвином, далеким от православия и мыслью, и чувством, это произвело отвратительную ересь. Если бы Августин проповедовал свое учение на Востоке и по7гречески, то ныне не было бы ереси пре7 дестинационизма или, по крайней мере, ее последствия рас7 пространились бы не столь широко, как на Западе; нерацио7 налистический характер восточного склада ума не вывел бы некоторых следствий из преувеличений Августина и, главное, обратил бы на них меньше внимания, чем Запад, видя в нем того, кого Православная Церковь и сегодня продолжает в нем видеть: почитаемого отца Церкви, не без ошибок, которому, конечно, принадлежит место за величайшими из отцов Востока и Запада.

Но, чтобы понять более ясно, теперь, когда мы уже рассмот7 рели в некоторых подробностях природу его наиболее спорного

* Предестинационизм - учение о предопределении. ** Т. XII. С. 376.

Хотя некоторые ученые утверждают, что предопределение занимает центральное место в богословских мыслях Кальвина, в настоящее время ясно, что это совершенно не так. Оно является лишь одним из аспектов его доктрины спасения. Основным вкладом Кальвина в развитие доктрины благодати является строгая логичность его подхода. Лучше всего это видно при срав нении взглядов Августина и Кальвина по этой доктрине.

Для Августина человечество после грехопадения является испорченным и бессильным, требующим благодати Божией для спасения. Эта благодать дается не всем. Августин использует термин «предопределение» в значении выборочности дарования Божественной благодати. Он указывает на особое Божественное решение и действие, при помощи которых Бог дарует Свою благодать тем, кто будет спасен. Однако возникает вопрос о том, что же происходит с остальными? Бог проходит мимо них. Он не решает специально их осудить, Он лишь не спасает их.

Согласно Августину, предопределение относится лишь к Божественному решению об искуплении, а не к оставлению оставшейся части падшего человечества Для Кальвина строгая логика требует, чтобы Бог активно решал: искупать или осуждать. Нельзя считать, будто Бог делает что то по умолчанию: Он активен и суверенен в Своих действиях. Поэтому Бог активно желает спасения тех, кто будут спасены и проклятия тех, кто спасены не будут Предопределение поэтому является «вечным повелением Божиим, которым Он определяет то, что Он желает для каждого отдельного человека. Он не создает всем равных условий, но готовит вечную жизнь одним и вечное проклятие другим».

Одной из центральный функций этой доктрины является подчеркивание милости Божией. Для Лютера милость Божия выражена в том, что Он оправдывает грешников, людей, который недостойны такой привилегии. Для Кальвина милость Божия проявляется в Его решении искупить отдельных людей, независимо от их заслуг: решение об искуплении человека принимается, независимо от того, насколько данный человек достоин этого. Для Лютера Божественная милость проявляется в том, что Он спасает грешников, несмотря на их пороки; для Кальвина милость проявляется в том, что Бог спасает отдельных людей, несмотря на их заслуги . Хотя Лютер и Кальвин отстаивают Божию милость с несколько разных точек зрения, своими взгля дами на оправдание и предопределение они утверждают один и тот же принцип.

Хотя доктрина предопределения не была центральной в богословии Кальвина, она стала ядром позднего реформатского богословия благодаря влиянию таких авторов, как Петр Мартир Вермигли и Теодор Беза. Начиная с ок. 1570 г. тема «избранности» стала доминировать в реформатском богословии и позволила отождествлять реформатские общины с народом Израиля. Точно так, как когда то Бог избрал Израиль, теперь Он избрал реформатские общины, чтобы они были Его народом. Начиная с этого момента доктрина предопределения начинает выполнять ведущую социальную и политическую функцию, которой она не обладала при Кальвине.

Кальвин излагает свою доктрину предопределения в третьей книге «Наставлений в христианской вере » издания 1559 г. как один из аспектов доктрины искупления через Христа. В самом раннем издании этой работы (1536 г.) она рассматривается как один из аспектов доктрины провидения. Начиная с издания 1539 г. она рассматривается как равноправная тема Рассмотрение Кальвином «способа получения благодати Христа, преимуществ, которые она с собой несет и результатов, к которым она приводит» предполагает, что имеется возможность искупления за счет того, что достиг Христос Своей смертью на кресте. Обсудив то, каким образом эта смерть может стать основанием для человеческого искупления, Кальвин переходит к обсуждению того, какую пользу может извлечь человек из преимуществ, которые возникли в результате нее. Таким образом, обсуждение переходит с оснований искупления на способы его осуществления Следующий затем порядок рассмотрения вопросов является загадкой для многих поколений исследователей Кальвина. Кальвин рассматривает ряд вопросов в следующей последовательности: вера, перерождение, христианская жизнь, оправдание, предопределение. На основании кальвиновского определения взаимоотношений между этими сущностями можно было бы ожидать, что этот порядок будет несколько иным: предопределение будет предшествовать оправданию, а перерождение следовать за ним. Кальвиновский порядок, по хоже, отражает образовательные соображения, а не богословскую точность Кальвин придает подчеркнуто мало значения доктрине предопределения, уделяя ей в изложении всего четыре главы (главы 21 24 третьей книги в дальнейшем III. XXI XXIV). Предопределение определяется как «вечное по веление Божие, которым Он определяет то, что Он хочет сделать с каждым человеком. Ибо Он не создает всех в одинаковых условиях, но предписывает одним вечную жизнь, а другим вечное проклятие». Предопределение должно внушать нам чувство благоговения. «Dectum horribile» не является «ужасным повелением», как может предать дословный перевод, нечувствительный к нюансам латинского языка; напротив, это «внушающее благоговение» или «ужасающее» повеление.

Само местонахождение рассуждений Кальвина о предопределении в «Наставлениях» издания 1559 г. является знаменательным. Оно следует за его изложением доктрины благодати. Лишь после обсуждения великих тем этой доктрины, таких, как оправдание верой, Кальвин обращается к рассмотрению таинственной и озадачивающей категории «предопределения». С логической точки зрения предопределение должно было бы предшествовать этому анали зу; в конце концов, предопределение создает почву для избрания человека и, следовательно, его последующего оправдания и освящения. И все же Кальвин отказывается подчиниться канонам такой логики. Почему же? Для Кальвина предопределение должно рассматриваться в его правильном контексте. Оно является не продуктом человеческих размышлений, а тайной Божественного откровения.Однако она была открыта в конкретном контексте и конкретным способом. Этот способ связан с самим Иисусом Христом, Который является «зеркалом, в котором мы можем узреть факт нашего избрания». Контекст связан с силой евангельского призыва. Почему случается так, что одни люди откликаются на христианское Евангелие, а другие нет? Следует ли это отнести за счет некоего бессилия, присущей неадекватности этого Евангелия? Или есть другая причина этих различий в отклике? Будучи далеким от сухих, абстрактных богословских умосозерцаний, кальвиновский анализ предопределения начинается с обозримых фактов. Некоторые верят Евангелию, а некоторые нет. Первичной функцией доктрины предопределения является объяснение того, почему Евангелие находит отк лик у одних, но не находит его у других. Она является объяснением ex post facto своеобразия человеческих откликов на благодать. Предестинарианизм Кальвина следует рассматривать как апостериорное отражение данных человеческого опыта, истолкованных в свете Писания, а не как нечто, априорно выводимое на основании составленной заранее идеи о Божественном всемогуществе. Вера в предопределение не является сама по себе частью веры, а окончательным результатом освященных Писанием размышлений о влиянии благодати на людей в свете загадок человеческого опыта Опыт указывает, что Бог не оказывает влияния на каждое человеческое сердце. Почему так происходит? Является ли это следстви ем какого либо недостатка со стороны Бога? Или что-то мешает Евангелию обратить каждого человека? В свете Писания Кальвин чувствует себя в сос тоянии отрицать возможность какой либо слабости или несоответствия со стороны Бога или Евангелия; наблюдаемая парадигма человеческих откликов на Евангелие отражает тайну, по которой одним предопределено принять обещания Божий, а другим отвергнуть их. «Некоторым предназначена вечная жизнь, а другим вечное проклятие»

Доктрина предопределения

Следует подчеркнуть, что это не является богословским нововведением Кальвин не вводит в сферу христианского богословия ранее неизвестное понятие. Как мы уже видели, «современная августинианская школа» (schola Augustiniana moderna) в лице таких своих представителей, как Григорий Риминийский, также учила о доктрине абсолютного двойного предопределения: Бог предназначается одним вечную жизнь, а другим вечное осуждение, не обращая внимания на их личные заслуги или недостатки. Их судьба полностью зависит от воли Божией, а не от их индивидуальности. Действительно, вполне возможно, что Кальвин сознательно перенял этот аспект позднесредневекового августинианства, обладающий необыкновенной схожестью с его собственным учением Таким образом, спасение находится вне власти людей, которые бессильны изменить существующее положение. Кальвин подчеркивает, что эта выборочность наблюдается не только в вопросе о спасении.

Во всех областях жизни, утверждает он, мы вынуждены столкнуться с непостижимой тайной. Почему одни оказываются более удачливыми в жизни, чем другие? Почему один человек обладает интеллектуальными дарами, в которых отказано другим? Даже с момента рождения два младенца без какой либо своей вины могут оказаться в совершенно различных обстоятельствах: один может быть поднесен к груди, полной молока, и таким образом получить насыщение, в то время как другой может страдать от недоедания, будучи вынужденным сосать практически сухую грудь. Для Кальвина предопределение было лишь еще одним проявлением общей тайны человеческого существования, когда одним достаются материальные и интеллектуальные дары, в которых отказано другим. Она не вызывает каких-либо дополнительных трудностей, которые бы не присутствовали в других областях человеческого существования Не предполагает ли идея о предопределении, что Бог освобожден от традиционно приписываемых ему категорий доброты, справедливости или рациональности? Хотя Кальвин особенно отвергает концепцию о Боге как Абсолютной и Произвольной Силе, из его рассмотрения предопределения возникает образ Бога, Чьи взаимоотношения с творением являются прихотливыми и кап ризными, и власть Которого не связана каким либо законом или порядком Здесь Кальвин определенно ставит себя в один ряд с позднесредневековым пониманием этого спорного вопроса, и особенно с «via moderna» и «schola Augustiniana moderna» в вопросе о взаимоотношениях Бога и установленного нравственного порядка. Бог ни в коем смысле не подвластен закону, ибо это бы поставило закон над Богом, аспект творения и даже нечто, находящееся вне Бога до момента творения, над Творцом. Бог находится вне закона в том смысле, что Его воля является основанием существующих концепций нравственности. Эти краткие утверждения отражают одну из наиболее ясно прослеживаемых точек соприкосновения Кальвина с позднес редневековой волюнтаристской традицией.

В конце Кальвин утверждает, что предопределение должно быть признано основанным на непостижимых суждениях Божиих. Нам не дано знать, почему Он избирает одних и осуждает других. Некоторые исследователи утверждают, что эта позиция может отражать влияние позднесредневековых дискуссий об «абсолютной власти Божией (potentia Dei absolute) «, согласно которой Прихотливый или Произвольно Действующий Бог свободен делать все, что Он пожелает, без необходимости оправдывать Свои действия. Это предположение, однако, основано на непонимании роли диалектических взаимоотношений между двумя властями Божиими абсолютной и предопределенной в позднесредневековой богословской мысли. Бог свободен выбирать кого Он пожелает, иначе Его свобода станет подвержена внешним соображениям и Создатель будет подчиняться Своему созданию. Тем не менее. Божественные решения отражают Его мудрость и справедливость, которые поддерживаются предопределением, а не вступают с ним в противоре чие.Будучи далеко не центральным аспектом богословской системы Кальвина (если вообще можно употребить это слово), предопределение является, таким образом, вспомогательной доктриной, объясняющей загадочный аспект последствий провозглашения Евангелия благодати.

Предопределение в позднем кальвинизме

За кого умер Христос? Традиционным ответом на этот вопрос является то, что Христос умер для всех. Однако, хотя Его смерть может искупить всех, она оказывает реальное воздействие лишь на тех, на кого она может оказать это воздействие по воле Бога Этот вопрос был очень остро поставлен во время великого предестинарного спора девятого века, в ходе которого бенедектинский монах Годескалк Орбайсский (известный также как Готтсчок) выработал доктрину двойного предопределения, похожую на позднейшие построения Кальвина и его после дователей. С беспощадной логикой исследуя последствия своего утверждения, что Бог предопределил некоторым людям вечное осуждение, Годескалк указывал, что в связи с этим неверно говорить о том, что Христос умер для таких людей, ибо если это так, то Его смерть оказалась тщетной, ибо не оказала влияния на их судьбу Колеблясь над следствиями своих утверждений, Годескалк высказал мысль, что Христос умер лишь для избранных . Сфера Его искупительных дел ограничивается лишь теми, кому предопределено извлечь пользу из Его смерти. Большинство авторов девятого века отнеслись к этому утверждению с недоверием. Однако ему суждено было возродиться в позднем кальвинизме.

Связанным с этим новым акцентом на предопределение оказался и интерес к идее об избрании. Исследуя характерные идеи «via moderna», мы отмечали идею завета между Богом и верующими, похожего на завет, заключенный между Богом и Израилем в Ветхом Завете. Эта идея стала приобретать все большее значение в стремительно разрастающейся Реформатской Церкви. Реформатские общины рассматривали себя как новый Израиль, новый народ Божий, который находился в новых заветных отношениях с Богом «Завет милости» провозглашал обязанности Бога по отношению к Своему народу и обязанности народа (религиозные, социальные и политические) по отношению к Нему. Он определял рамки, внутри которых функционировало об щество и отдельные люди.

Форма, которую приняло это богословие в Англии, Пуританство представляет особый интерес. Чувство «богоизбранности» усиливалось по мере того, как новый народ Божий входил в новую «землю обетованную» Америку. Международное реформатское социальное мировоззрение основано на концепции богоизбранности и «завета благодати» В отличие от этого, позднее лютеранство оставило в стороне взгляды Лютера на Божественное предопределение, изложенные им в 1525 г., и предпочло развиваться в рамках свободного человеческого отклика Богу, а не суверенного Божественного избрания конкретных людей. Для лютеранства конца шестнадцатого века «избрание» означало человеческое решение возлюбить Бога, а не Божественное решение избрать определенных людей Действительно, несогласие по поводу доктрины предопределения было одним из двух основных спорных пунктов, которые занимали полемических авторов в течение последующих веков (второй спорный пункт касался таинств). Лютеране никогда не имели того чувства «богоизбранности» и, соответственно, были скромнее в своих попытках расширить сферу своего влияния. Замечательный успех «международного кальвинизма» напоминает нам о силе, с какой идея может преобразовывать отдельных лиц и целые группы людей реформатская доктрина об избранности и предопределении, несомненно, была ведущей силой великой экспансии Реформатской Церкви в семнадцатом веке

Доктрина благодати и Реформация

«Реформация при внутреннем рассмотрении была всего лишь окончательной победой августинской доктрины благодати над августинской доктриной Церкви». Это знаменитое замечание Бенджамина Б. Варфилда великолепно суммирует важность доктрины благодати для развития Реформации. Реформаторы считали, что они освободили августинскую доктрину благодати он искажений и ложных толкований средневековой Церкви. Для Лютера августинская доктрина благодати, как это выражено в доктрине оправдания одной верой, была «статьей, на которой стоит или падает Церковь». Если и были мелкие и не очень мелкие различия между Августином и реформаторами по поводу доктрины благодати, то последние объясняли их более превосходными текстуальными и филологическими методами, которыми, к сожалению, не располагал Августин. Для реформаторов и особенно для Лютера, доктрина благодати составляла христианскую Церковь любой компромисс или отступление по данному вопросу, допущенное церковной группой, вели к утрате этой группой статуса христианской Церкви. Средневековая Церковь лишилась «христианского» статуса, что оправдывало разрыв с ней реформаторов, осуществленный, чтобы вновь утвердить Евангелие Августин, однако, разработал экклезиологию, или доктрину Церкви, которая отрицала любые подобные действия. В начале пятого века во время донатистского спора Августин подчеркивал единство Церкви, горячо споря с искушением образовывать раскольничьи группы, когда основная линия Церкви представлялась ошибочной. В этом вопрос реформаторы чувствовали себя вправе пренебречь мнением Августина, полагая, что его взгляды на благодать значительно важнее его взглядов на Церковь. Церковь, утверждали они, являлась продуктом благодати Божией и поэтому последняя имела первичное значение. Противники Реформации не согласились с этим, утверж дая, что Церковь сама являлась гарантом христианской веры. Таким образом, была подготовлена почва для спора о природе церкви,. Сейчас мы обращаем наше внимание на вторую великую тему реформационной мысли: необходимости возврата к Писанию

Необычная на первый взгляд вера англичан в судьбу становится более понятной, если вспомнить учение Ж. Кальвина (1509-1564), ставшего для Запада «осевой фигурой Нового времени», по выражению статьи из энциклопедии «Религия» («Религия», 2007). Именно он развил доктрину о предопределении, вошедшую позже «в плоть и кровь» западного общества, особенно его протестантской части.
Вот что пишет по поводу этого учения та же энциклопедия: «Бог активно желает спасения тех, кто будут спасены, и проклятия тех, кто спасены не будут. Предопределение поэтому является "вечным повелением Божьим, которым Он определяет то, что Он желает для каждого отдельного человека. Он не создает всем равных условий, но готовит вечную жизнь одним и вечное проклятие другим". Одной из центральных функций этой доктрины является подчеркивание милости Божьей. Для Лютера милость Божья выражена в том, что Он оправдывает грешников, людей, которые недостойны такой привилегии. Для К[альвина - Е.З.] милость Божья проявляется в Его решении искупить грехи отдельных людей независимо от их заслуг: решение об искуплении человека принимается независимо от того, насколько данный человек достоин этого. Для Лютера Божественная милость проявляется в том, что Он спасает грешников, несмотря на их пороки; для К. милость проявляется в том, что Бог спасает отдельных людей вне зависимости от их заслуг. Хотя Лютер и К. отстаивают Божью милость с несколько разных точек зрения, своими взглядами на оправдание и предопределение они утверждают один и тот же принцип. Хотя доктрина предопределения не была центральной в богословии К., она стала ядром позднего реформатского богословия. Уже начиная с 1570 тема "избранности" стала доминировать в реформатском богословии... [... ]
Доктрина предопределения не была новаторской для христианства. К. не ввёл в сферу христианского богословия ранее неизвестное понятие. Позднесредневековая августинианская школа учила о доктрине абсолютного двойного предопределения: Бог предназначает одним вечную жизнь, а другим - вечное осуждение, не обращая внимания на их личные заслуги или недостатки. Их судьба полностью зависит от воли Божьей, а не от их индивидуальности. Вероятно, К. сознательно перенял этот аспект позднесредневекового августинианства, обладающий необыкновенной схожестью с его собственным учением.
Согласно К., спасение находится вне власти людей, которые бессильны изменить существующее положение. К. подчеркивал, что эта выборочность наблюдается не только в вопросе о спасении. Во всех областях жизни, утверждает он, мы вынуждены столкнуться с непостижимой тайной. Почему одни оказываются более удачливыми в жизни, чем другие? Почему один человек обладает интеллектуальными дарами, в которых отказано другим? Даже с момента рождения два младенца без какой-либо своей вины могут оказаться в совершенно различных обстоятельствах... Для К. предопределение было лишь еще одним проявлением общей тайны человеческого существования, когда одним достаются материальные и интеллектуальные дары, в которых отказано другим» («Религия», 2007).
Доктрина кальвинизма оставила глубокий след в мировоззрении почти всех западных обществ. По сей день она даёт сознание собственной непогрешимости и избранности обладателям солидного состояния и сознание неполноценности, изначально предопределённой и неминуемой муки в аду - бедным слоям населения (по крайней мере, его религиозной части). Если богоизбранность определяется по материальному благосостоянию, то бедность служит предзнаменованием того, что человек был проклят ещё до рождения, что никакими добрыми делами ему не заслужить спасения, что все его поступки Бог знает наперёд, что все они предрешены и осуждены. Христос умер не за всех, а за избранных, которые, напротив, по милости божьей попадут в рай при любых обстоятельствах, будь они самыми отъявленными грешниками. Милость эта определяется ещё при жизни по якобы дарованным Богом земным благам, преимущественно в денежном эквиваленте. Именно деньгами измеряется успешность человека при поиске своего «призвания», данного Богом. Православию измерение богоизбранности по данному критерию остаётся чуждым, поскольку больший акцент делается на словах Библии о том, что легче верблюду (в правильном переводе - канату) пройти через игольное ушко, чем богачу войти в царство небесное. В советской идеологии богатство рассматривалось как угроза коллективистским устоям общества. В обоих случаях акцент делался на моральной стороне поступков, а не на материальном вознаграждении за них.
Мы не будем подробно вдаваться в рассуждения о том, присущ ли фатализм православию. Приведём лишь высказывание по этому поводу кандидата исторических наук С. Рыбакова: «Что есть Божий Промысел [в православии - Е.З.]? Это отнюдь не примитивный фатализм. Свобода личного выбора не подавляется и не ограничивается Божиим Промыслом: человек ответствен за свои дела и поступки. Бог никого не принуждает: человек сам определяет свою судьбу, народ - свою историю» (Рыбаков, 1998). Несомненно, найдётся множество работ, где эта точка зрения ставилась бы под сомнение, особенно среди последователей М. Вебера. Последние полвека показали, однако, что теория М. Вебера об активных протестантах и пассивных буддистах, католиках и т.д. не в состоянии объяснить быстрое экономическое развитие тех стран, жители которых якобы недостаточно активны из-за своих религий (см. главу «Альтернативные культурологические объяснения безличных конструкций»). Вот как определяется разница в отношении к предопределению у протестантов и православных в «Большой Советской Энциклопедии»: «Теологич. Ф.[атализм - Е.З.], учащий, что Бог ещё до рождения предопределил одних людей "к спасению", а других "к погибели", получил особенно последовательное выражение в исламе (доктрина джабаритов, сформулированная в спорах 8-9 вв.), в некоторых христианских ересях средневековья (у Готшалька, 9 в.), в кальвинизме и янсенизме, ортодоксальная теология православия и католицизма ему враждебна» («Большая Советская Энциклопедия», 1969-1978).
Похожее объяснение можно найти в «Малом энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона», опубликованном ещё до революции: «Предопределение, учение, что всемогущая воля всеведущего Бога заранее предопределила одних людей к добру и спасению, других ко злу и гибели. [...] Православная церковь не признает абсолютного П. и учит, что Бог хочет спасения всех, но разумные существа, сознательно отвергающие всякую помощь благодати для своего спасения, не могут быть спасены и по всеведению Божию предопределены к погибели; след., П. относится лишь к последствиям зла, а не к самому злу. В XVI в. учение об абсолютном П. было возобновлено Кальвином» (http://slovari.yandex.ru/).
Упомянутая выше энциклопедия «Религия» разъясняет разницу между пониманием предопределения у православных и протестантов (кальвинистов) следующим образом: «Для разрешения этих споров [о доктрине предопределения - Е.З.] было точнее определено на нескольких поместных соборах православное учение, сущность которого сводится к следующему: Бог желает всем спастись, а потому абсолютного П.[редопределения - Е.З.] или П. к нравственному злу не существует; но истинное или окончательное спасение не может быть насильственным и внешним, а потому действие благости и премудрости Божьей для спасения человека употребляет с этой целью все средства, за исключением тех, которыми упразднялась бы нравственная свобода; следовательно, разумные существа, сознательно отвергающие всякую помощь благодати для своего спасения, не могут быть спасены и по всеведению Божьему предопределены к исключению из Царства Божьего или к погибели. П. относится, следовательно, лишь к необходимым последствиям зла, а не к самому злу, которое есть лишь сопротивление свободной воли действию спасающей благодати. [...] Окончательные разработки вопросов, связанных с П., принадлежат Кальвину, который показал, что исследование вопроса о П. не является чисто академическим занятием, а имеет практическое значение. Хотя Кальвин не соглашается с утверждением У. Цвингли, что грех стал необходимым, чтобы должным образом проявилась слава Божья, он тем не менее настаивал на том, что Бог одних избрал для спасения, а других отверг, но во всем этом остался абсолютно праведным и непорочным. Преемник Кальвина Т. Беза не только придерживался учения Кальвина о двойном П., но и без колебаний утверждал, что Бог решил некоторых людей послать в ад, что он побуждает их грешить. Он был убежден, что, несмотря на отсутствие каких-либо специальных указаний на этот счет в Библии, можно определить логический приоритет и последовательность Божьих решений. Он считал, что решение спасти одних и осудить других логически предшествует решению сотворить людей. Из этого следует, что Бог творит некоторых для того, чтобы впоследствии осудить. Это учение со временем стало рассматриваться многими как официальная позиция кальвинизма» («Религия», 2007).
Наиболее чётко разница в мировоззрении православных и протестантов отразилась в следующей дефиниции фатализма из «Философского энциклопедического словаря»: «Теологический Ф.[атализм - Е.З.] исходит из предопределения событий истории и жизни человека волей Бога; в его рамках идет борьба между концепциями абсолютного предопределения (августинизм, кальвинизм, янсенизм) и воззрениями, пытающимися совместить всемогущество провидения со свободной волей человека (католицизм, православие)» («Философский энциклопедический словарь», 1992).
Таким образом, православие делает больший акцент на свободной воле человека, в то время как кальвинизм исходит из предопределённости событий.
В «Атеистическом словаре» под редакцией М.П. Новикова ничего не говорится о православии, но подчёркивается фатализм кальвинизма и протестантизма вообще (кальвинизм является одной из разновидностей протестантизма наряду с лютеранством, цвинглианством, анабаптизмом, ме- нонитством, англиканством, баптизмом, методизмом, квакерством, пяти- десятничеством, Армией спасения и т.д.): «В той или иной форме Ф.[атализм - Е.З.] присущ мн. идеалистич. учениям, занимает важное место в религ. мировоззрении. Признание Бога в качестве творца и управителя мира неизбежно ведет к отрицанию способности человека влиять на ход событий, обрекает его на пассивность и бездействие. В вероучениях различных религий Ф. проявляется в разной степени. Он пронизывает вероучение ислама. Идеи Ф. отчетливо выражены в кальвинизме. [...]
Католицизм опирается на учение Августина о том, что человек не свободен в добре, поскольку на этом пути в нем действует благодать, но свободен во зле, к к-рому влечет его греховная природа. В протестантизме доминирует идея предопределения всех судеб волей Бога, что превращает С[вободу - Е.З.] в иллюзию» («Атеистический словарь», 1986).
Похожим образом высказывается немецкий “Herders Conversations- Lexikon” (1-е издание, 1854-1857, приводим в оригинале): “In der nach- christl. Zeit spielt das F. vor allem im Mohammedanismus, in der Kirchengeschichte durch den gall. Priester Lucidus im 5., den Monch Gottschalk im 9., dann durch Luther, Zwingli und vor allem durch Calvin und Beza, in der Philosophie durch Spinoza, Hobbes, Bayle, die frz. Encyklopadisten und Hegel eine entscheidende Rolle” .
“Meyers GroBes Konversations-Lexikon” (6-е издание, 1905-1909) полагает, что фатализм является одной из характеристик протестантского учения о предестинации . В определении термина «детерминизм» в «Справочнике по ересям, сектам и расколам» С.В. Булгакова также упоминается, что кальвинизму присущ фатализм: «От строгого философского материалистического и идеалистического детерминизма должно отличать детерминизм религиозный, иначе называемый фатализмом. Так, религия древних греков признавала существование рока или судьбы как темной, непостижимой, безличной силы, которая определяет жизнь людей, и противостоять которой не в силах не только люди, но и самые боги. На востоке, а позднее на западе, было распространено мнение, что все главные события исторической и частной жизни людей неизменно предопределены течением звезд (детерминизм астрологический). Сюда же относится верование магометан, что Бог, в силу вечного решения Своей воли, неизменно определил судьбу каждого человека, даже до малейших обстоятельств его жизни. В христианском мире сюда относится отрицающее нравственную свободу учение Кальвина и др., по которому Бог безусловно и неизменно предопределил одних к вечному блаженству, других к вечному осуждению» (Булгаков, 1994).
Таким образом, фатализм протестантизма отмечается и в дореволюционных, и в советских, и в постсоветских, и в западных справочных изданиях.
Исследователь, пожелавший доказать изначальную склонность германцев к фатализму, нашёл бы этому тезису достаточно подтверждений в древнейшем эпосе и научной (исторической, социологической, культурологической) литературе. Так, специалист по английской литературе Р. Флетчер пишет в своём комментарии к древнему англосаксонскому эпосу «Беофульф» (700 г.), что понятие судьбы, обыгрываемое в этом произведении, представляется деспотичной и не имеющей сострадания к людям силой, с которой невозможно бороться; причём это понятие (называемое Wyrd) не вымерло вместе с язычеством, а вошло в несколько изменённом виде и в мировоззрение английских пуритан (Fletcher, 2004).
А.Я. Гуревич отмечает в предисловии к «Беовульфу», что данное произведение «пестрит ссылками на Судьбу, которая то выступает в качестве орудия творца и идентична божественному Провидению, то фигурирует как самостоятельная сила. Но вера в Судьбу занимала центральное место в дохристианской идеологии германских народов. [...] Судьба понималась не как всеобщий рок, а как индивидуальная доля отдельного человека, его везенье, счастье; у одних удачи больше, у других меньше» («Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах», 1975). Соответственно, согласно мифологии древних германцев, человеку изначально предопределено быть успешным или неуспешным, счастливым или несчастливым. Это подтверждается и следующим отрывком из «Прорицания Вельвы» («Старшая Эдда», VI-VIII вв., стихотворный сборник германских мифов):
Мудрые девы оттуда возникли, три из ключа под древом высоким;
Урд имя первой, вторая - Вердани, - резали руны, - Скульд имя третьей; судьбы судили, жизнь выбирали детям людей, жребий готовят.
Речь здесь идёт о богинях судьбы - норнах, отвечающих за настоящее, прошлое и будущее человека (как древнеримские парки, древнегреческие мойры). К. Бишоп (Австралийский национальный университет) комментирует слова Wyrd bip ful arwd (Судьба всегда предопределена) древнеанглийского стихотворения “The Wanderer” (современное название) следующим образом: стихотворение отражает типичное представление древних западных саксов о неизбежности судьбы, о невозможности ублажить её мольбами, дарами и благородными поступками (Bishop, 2007). Понятие “Wyrd” («судьба»), как полагает Бишоп, не просто фаталистично, но и подразумевает всеохватывающее, неизбежное предопределение, не обладающее какой-либо осмысленной силой, но ведущее всё к разрушению и уничтожению.
В приложении 2 мы привели точку зрения культуролога А.П. Богатырёва на данный вопрос (статья написана специально для этой монографии по нашей просьбе). Он полагает, что:
а) западному человеку ещё со времён Древней Греции присущ фатализм;
б) этот фатализм значительно усилился во времена средневековья из- за постоянных эпидемий, которые невозможно было предотвратить или остановить (в XIV в., например, от «чёрной смерти» вымерло от четверти до трети населения Европы);
в) особенно яркое отражение фатализм нашёл в доктрине предопределения у протестантов;
г) вполне может быть, что соответствующее мировоззрение отобразилось в высокой частотности «фаталистичной» лексики.
С просьбой разъяснить относительно широкое распространение веры в судьбу в Англии по сравнению с Россией мы обратились непосредственно к А. Вежбицкой, которая популяризировала теорию «фатализма» русской грамматики. Приводим её ответ, полученный по электронной почте в июне 2007 г.: “To take just one of your questions - How many "Anglos" believe in "sud’ba". To me, the question doesn’t make much sense, since there is no concept of "sud’ba’ in English. Questionnaires of this kind are based on the assumption that there is a shared concept which can be investigated in different languages. To do semantics cross-linguistically, one needs an appropriate metalanguage”.
С одной стороны, её отказ приравнять русское понятие «судьба» к английскому “destiny” или “fate” совершенно понятен, так как у каждого слова есть свои особенные коннотации. С другой стороны, едва ли кто-то будет отрицать, что английское “fate” (именно это слово использовалось в приведённых выше опросах) не менее фаталистично, чем русское «судьба». Вот как, например, определяет понятие “fate” “Roget’s II: The New Thesaurus” (1995): “1. A predestined tragic end.., 2. That which is inevitably destined...” (Roget’s II: The New Thesaurus, 1995), то есть “fate” по своему определению трагичнее «судьбы», это, скорее, рок, участь, и не зря другими значениями этого слова являются «смерть», «гибель». Сама Вежбицкая в одной из работ сравнивает “fate” с русским словом «рок» (Wierzbicka, 1992, р. 66).
Учитывая широко распространённую веру англичан в “fate”, нельзя назвать случайностью то, что именно в Англии зародились и приобрели особую популярность готические романы, персонажи которых неизменно становятся жертвой судьбы и потусторонних сил, а затем - всевозможные мистические триллеры и жанр ужасов. Русским до самого последнего времени всё это было чуждо, к мифическим существам относились часто с иронией, и даже самые отрицательные персонажи из потустороннего мира (типа Бабы-Яги, Кощея Бессмертного, чертей) зачастую становились предметом юмористических рассказов. Особенно это касается произведений советских времён, но уже у Гоголя тенденция говорить о потустороннем в ироническом тоне просматривается совершенно отчётливо.
Если исходить из результатов приведенных в данной работе анализов частотности лексем, имеющих отношение к фатализму (см. ниже), всё же следует признать, что до революции русские писатели активнее использовали средства выражения неизбежности судьбы, чем советские, и после распада СССР по некоторым параметрам начался возврат к дореволюционному уровню. Является ли это следствием вторичного распространения православия, с уверенностью сказать нельзя, поскольку русские в большинстве своём, хотя и причисляют себя к православным, обычно не имеют никакого понятия о его учении. Например, даже Библию никогда не читали 60 % опрошенных в 2002 г. россиян, 18 % читали её когда-то, лишь 2 % читают её регулярно (см. более подробную статистику и по другим параметрам в приведенном выше источнике ). Для сравнения: 59 % американцев читают Библию время от времени, 37 % - минимум раз в неделю (Gallup, Simmons, 2000); каждый третий американец считает, что Библию следует понимать буквально (Barrick, 2007). Более вероятно предположение, что мифологизация сознания после распада СССР обусловлена влиянием западной культуры через фильмы ужасов, мистические произведения, через распространение всевозможных сект.
Учитывая веру протестантов в богоданность успеха, особенно в денежном эквиваленте, вполне логично предположить, что современная британская и американская литература о том, как достигать своих жизненных целей, будет в большей или меньшей мере пропитана мистицизмом. Так оно и есть. Мы продемонстрируем это на примере наиболее известной и популярной книги по данной теме - «Думай и богатей» Н. Хилла. Хотя книга была выпущена в 1937 г., она до сих пор постоянно переиздаётся во многих странах в различных вариантах (полных, сокращённых), причём только в США после 1973 г. она выдержала свыше 50 изданий, периодически попадая в “BusinessWeek Best-Seller List” (в том числе в 2007 г.). По всему миру к концу 2007 г. было продано не менее 30 млн копий. Существует несколько продолжений. Книга многократно переиздавалась и в России.
Среди различных советов, как достичь своей цели (богатства), автор вполне серьезно приводит способы связи с Высшим Разумом (чтобы «выпросить» у него желанную сумму), советует пользоваться шестым чувством, рассуждает о полезности телепатии и ясновидения: «Если Вы молитесь о чем-то, боясь, что Высший Разум не захочет действовать согласно Вашему желанию, - значит, Вы молитесь впустую. Если Вы когда-либо получали то, что просили в молитве, вспомните состояние Вашей души тогда - и Вы поймете, что теория, излагаемая здесь, больше чем теория.
Способ связи с Мировым Разумом подобен тому, как колебания звука передаются радио. Если Вы знакомы с принципом работы радио, то, конечно, знаете, что звук может быть передан, лишь когда его колебания преобразованы до уровня, не воспринимаемого человеческим ухом. Радиопередающее устройство модифицирует человеческий голос, увеличивая его колебания в миллион раз. Только таким образом энергию звука можно передавать через пространство. Преобразованная таким образом энергия поступает в радиоприемники и реконвертируется до первоначального уровня колебания.
Подсознание, выступающее как посредник, переводит молитву на Язык, понятный Мировому Разуму, доносит послание, содержащееся в молитве, и принимает ответ - в форме плана или идеи по достижению цели. Осознайте это - и Вы поймете, почему слова, содержащиеся в молитвеннике, не могут и никогда не смогут связать Ваш разум с Высшим Разумом. [...] Ваш разум мал - настройте его на Мировой Разум. Подсознание - ваше радио: посылайте молитвы и принимайте ответы. Энергия всей Вселенной поможет молитвам сбыться. [...]
Мы открыли то, что - хочется верить - представляет собой идеальные условия, находясь в которых сознание заставляет работать шестое чувство (описываемое в следующей главе). [... ]
Из того, что Я испытал в жизни, шестое чувство ближе всего к чуду. И Я знаю наверняка, что есть в мире некая сила, или Первотолчок, или Разум, пронизывающая каждый атом материи и делающая сгустки энергии воспринимаемыми для человека; что этот Мировой Разум превращает желуди в дубы, заставляет воду падать с холмов (делая за это ответственным Закон всемирного тяготения); сменяет ночь днем и зиму летом, устанавливает каждому его место и отношение к остальному миру. Этот Разум в сочетании с принципами нашей философии может помочь и Вам - в превращении Ваших желаний в конкретные материальные формы. Я это знаю: у меня есть опыт - и этот опыт меня научил» (Хилл, 1996).
Столь необычный подход к достижению успеха не должен удивлять: пока советские школьники учили логику, американские учили божественный закон. Если в СССР совершенно сознательно, на государственном уровне отказались от фаталистического мировоззрения, то в США по-прежнему пропагандируется богоданность жизненных благ. Результатом является мистифицированное сознание, причём до такой степени, что 83 % американцев в начале XXI в. всё ещё верят в непорочное зачатие (Kristof, 2003).
Мы не ставим перед собой задачу доказать фаталистичность англичан, американцев или западных людей вообще по сравнению с русскими. Достаточно продемонстрировать, как легко можно было бы сделать это на основе вполне солидных и достоверных источников, включая социологические опросы (которые, кстати, этнолингвисты, критикующие русских за фатализм, никогда не приводят) и самые известные энциклопедии. Приведенные нами материалы по фатализму протестантского мировоззрения неизменно замалчиваются критиками русской ментальности, из-за чего такая критика является не более чем однобоким подбором подходящих фактов и игнорированием остальных.