Почему в 1939 году поделили польшу. История отношений ссср и польши. Освободительный поход в искусстве

1 сентября 1939 года началось военное вторжение гитлеровской Германии в Польшу.Формально, причиной была неуступчивая позиция Польши по «Данцигскому коридору», но на самом деле Гитлер хотел превратить Польшу в своего сателлита. Но у Польши были договорённости с Англией и Францией об оказании военной помощи, а также была уверенность в том, что СССР будет соблюдать нейтралитет. Поэтому Польша отказалась ото всех требований Гитлера. 3 сентября Англия и Франция объявили войну Германии. Но до боевых действий дело так и не дошло. Франция и Англия, практически, отказались начинать войну. Польша отчаянно защищалась, но ситуация ещё более усугубилась после того, как Советский Союз 17 сентября ввел свои войска в Польшу, практически вступив в войну на стороне Германии. И 6 октября последнее сопротивление было подавлено. Польша была разделена между Германией, Словакией, СССР и Литвой. Но сопротивление продолжили оказывать группировки польских партизан, а также польские подразделения в составе других армий, сражавшихся с Гитлером.

Генерал Гейнц Гудериан и комбриг Семен Моисеевич Кривошеин во время передачи города Брест-Литовска(ныне г.Брест, Белоруссия) частям Красной Армии. Слева - генерал Мориц фон Викторин.

Немецкие солдаты ломают польский приграничный шлагбаум.

Немецкие танки входят в Польшу.

Увязший в грязи польский танк (французского производства) Renault FT-17 в Брест-Литовском (ныне г Брест, Белоруссия).

Женщины угощают немецких солдат.

Солдаты польского гарнизона Вестерплатте в немецком плену.

Вид на пострадавшую от бомбардировок улицу Варшавы. 28 09 1939 года.

Немецкие солдаты конвоируют польских военнопленных.

Польские парламентеры при сдаче крепости Модлин.

Немецкие пикирующие бомбардировщики Юнкерс Ю-87 (Ju-87) в небе Польши.

Палаточный лагерь немецких войск перед границей c Польшей.

Советские солдаты изучают военные трофеи.

Немецкие войска в Варшаве приветствуют прибывшего в город Адольфа Гитлера.

Казнь немцами польских граждан во время оккупации Польши. 18 декабря 1939 года у польского города Бохня было расстреляно 56 человек.

Немецкие войска в Варшаве.

Немецкий и советский офицеры с польским железнодорожником во время вторжения в Польшу.

Польская кавалерия в городе Сохачеве, битва на Бзуре.

Горящий Королевский замок в Варшаве, подожженный огнем немецкой артиллерии при осаде города.

Немецкие солдаты после боя на польских позициях.

Немецкие солдаты у подбитого польского танка 7ТР.

Немецкие солдаты в кузовах грузовиков на улице разрушенного польского городка.

Рейхсминистр Рудольф Гесс инспектирует немецкие войска на фронте.

Немецкие солдаты вытаскивают имущество из захваченной Брестской крепости.

Немецкие солдаты 689-й роты пропаганды беседует с командирами 29-й танковой бригады Красной Армии в Брест-Литовске.

Танки Т-26 из состава 29-й танковой бригады Красной Армии входят в Брест-Литовск. Слева - подразделение немецких мотоциклистов и офицеры вермахта у автомобиля Opel Olympia.

Командиры 29-й танковой бригады Красной армии у бронеавтомобиля БА-20 в Брест-Литовске.

Немецкие офицеры в расположении советской воинской части. Брест-Литовск. 22.09.1939 года.

Военнослужащие 14-й пехотной дивизии вермахта у разбитого польского бронепоезда в районе города Блоне.

Немецкие солдаты на дороге в Польше.

Подразделение немецкой 4-й танковой дивизии ведет бой на Вольской улице Варшавы.

Немецкие самолёты на аэродроме, во время польской компании.

Немецкие автомобили и мотоциклы у Северо-Западных ворот Брестской крепости после захвата крепости немецкими войсками 17 сентября 1939 года.

Танки БТ-7 советской 24-й легкотаноковой бригады входят в город Львов.

Польские военнопленные в Тишольском Бору у обочины дороги.

Колонна польских военнопленных проходит через город Валуби.

Немецкие генералы, в числе которых Гейнц Гудериан (крайний справа), совещаются с батальонным комиссаром Боровенским в Бресте.

Штурман немецкого бомбардировщика Хейнкель.

Адольф Гитлер с офицерами у географической карты.

Немецкие солдаты ведут бой в польском городе Сохачев.

Встреча советских и германских войск в польском городе Стрый (ныне Львовская область Украины).

Парад немецких войск в оккупируемом польском городе Стрый (ныне Львовская область, Украина).

Британский продавец газет стоит около плакатов с заголовками газет: «Я преподам полякам урок - Гитлер», «Гитлер вторгается в Польшу», «Вторжение в Польшу».

Советские и немецкие военнослужащие общаются между собой в Брест-Литовске.

Польский мальчик на руинах в Варшаве. Его дом был разрушен в результате немецкой бомбардировки.

Немецкий истребитель Bf.110C после вынужденной посадки.

Немецкий дорожный указатель «К фронту» (Zur Front) в предместье Варшавы.

Немецкая армия марширует по захваченной Варшаве, столице Польши.

Немецкие разведчики в Польше.

Немецкие солдаты и польские военнопленные.

Брошенные польские танки в районе Львова.

Польская зенитка.

Немецкие солдаты позируют на фоне подбитого польского танка 7ТР.

Польский солдат на временной оборонительной позиции.

Польские артиллеристы на позиции у противотанковых пушек.

Встреча советского и немецкого патрулей в районе польского города Люблина.

Немецкие солдаты дурачатся. Надпись на заду у солдата - «Западный фронт 1939».

Немецкие солдаты у сбитого польского истребителя PZL P.11.

Подбитый и сгоревший немецкий легкий танк

Сбитый польский ближний бомбардировщик PZL P-23 «Карась» и немецкий легкий самолет-разведчик Fieseler Fi-156 «Storch»

Отдых немецких солдат перед переходом границы и вторжением в Польшу.

Президент США Франклин Рузвельт обращается к нации по радио из Белого Дома по случаю нападения Германии на Польшу.

Монумент из серых валунов с мемориальной доской в память российского военачальника еще в 1918 году поставил бывший противник А.В. Самсонова - немецкий генерал Гинденбург, командовавший в августе 1914 года Восьмой немецкой армией, нанесшей тогда поражение русским войскам. На доске надпись по-немецки: «Генералу Самсонову, противнику Гинденбурга в битве под Танненбергом, 30 августа 1914 года».

Немецкие солдаты на фоне горящего дома в польской деревне.

Тяжелый бронеавтомобиль Sd.Kfz. 231 (8-Rad) разведывательного батальона одной из танковых дивизий вермахта, уничтоженный польской артиллерией.

Советский майор - артиллерист и немецкие офицеры в Польше обсуждают на карте демаркационную линию и связанное с ней размещение войск.

Польские военнопленные во временном немецком лагере на территории Польши.

Рейхсмаршал Герман Геринг смотрит на карту во время вторжения в Польшу в окружении офицеров люфтваффе.

Артиллерийские расчеты немецких 150-мм железнодорожных пушек готовят орудия к открытию огня по противнику во время польской компании.

Артиллерийские расчеты немецких 150-мм и 170-мм железнодорожных пушек готовятся открыть огонь по противнику во время польской компании.

Артиллерийский расчет немецкой 170-мм железнодорожной пушки в готовности произвести выстрел по противнику во время польской компании.

Батарея немецких 210-мм «длинных» мортир L/14 на огневой позиции в Польше.

Польские мирные жители у руин дома в Варшаве, разрушенного во время налета лютфваффе.

Польский мирный житель у руин домов в Варшаве.

Польские и немецкие офицеры в вагоне на переговорах о капитуляции Варшавы.

Раненые во время налета люфтваффе польский мирный житель и его дочь в госпитале в Варшаве.

Польские мирные жители у горящего дома на окраине Варшавы.

Комендант польском крепости Модлин бригадный генерал Виктор Томе на переговорах о капитуляции с тремя немецкими офицерами.

Немецкие военнопленные под конвоем польского офицера на улице Варшавы.

Немецкий солдат бросает гранату во время боя в предместье Варшавы.

Немецкие солдаты перебегают варшавскую улицу во время наступления на Варшаву.

Польские солдаты конвоируют немецких пленных по улице Варшавы.

А. Гитлер подписывает документ о начале войны с Польшей. 1939 год.

Минометчики вермахта ведут огонь из миномета по позициям польских войск в окрестностях Радома.

Немецкий мотоциклист на мотоцикле BMW и автомобиль «Опель Олимпия» на улице разрушенного польского городка.

Противотанковые заграждения у дороги в окрестностях Данцига.

Немецкий матрос и солдаты у колонны польских пленных в окрестностях Данцига (Гданьска).

Колонна польских добровольцев на марше на рытье траншей.

Немецкие пленные под конвоем польского солдата на улице Варшавы.

Польские пленные садятся в грузовик в окружении немецких солдат и офицеров.

А. Гитлер в вагоне с солдатами вермахта, ранеными во время вторжения в Польшу.

Британский принц Георг, герцог Кентский, с польским генералом Владиславом Сикорским во время посещения польских подразделений, дислоцированных на территории Великобритании.

Танк Т-28 форсирует вброд речку у местечка Мир в Польше (ныне поселок Мир Гродненской области, Беларусь).

Большие массы парижан собрались перед собором Святого Сердца Иисусова на Монмартре для богослужения о мире.

Захваченный немцами в ангаре польский самолет-бомбардировщик P-37 «Los».

Женщина с ребенком на разрушенной улице Варшавы.

Варшавские медики с новорожденными младенцами, рождёнными во время войны.

Польская семья на развалинах своего дома в Варшаве.

Немецкие солдаты на полуострове Вестерплатте (Westerplatte) в Польше.

Жители Варшавы собирают свое имущество после немецкого авианалета.

Палата варшавской больницы после немецкого авианалета.

Польский священник собирает церковное имущество после немецкого авианалета

Солдаты полка СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» отдыхают во время привала возле дороги по направлению к Пабианице (Польша).

Немецкий истребитель в небе Варшавы.

Десятилетняя польская девочка Казимира Мика оплакивает сестру, которая была убита огнем немецкого пулемета в поле в окрестностях Варшавы.

Немецкие солдаты в бою в предместье Варшавы.

Польские мирные жители, задержанные немецкими войсками, идут вдоль дороги.

Панорама разрушенной улицы Ордынацка в Варшаве.

Убитые мирные жители, в Польше в городе Быдогощ.

Польские женщины на улице Варшавы после немецкого авианалета.

Немецкие солдаты, попавшие в плен при вторжении в Польшу.

Жители Варшавы читают газету «Вечерний Экспресс», номер от 10 сентября 1939 г. На газетной полосе заголовки: «Соединенные Штаты присоединяются к блоку против Германии. Боевые действия Англии и Франции»; «Немецкая подводная лодка потопила корабль с американскими пассажирами»; «Америка не будет оставаться нейтральной! Опубликованное заявление президента Рузвельта».

Пленный раненый немецкий солдат на лечении в варшавском госпитале.

Адольф Гитлер принимает парад немецких войск в Варшаве в честь победы над Польшей.

Варшавские жители роют противовоздушные окопы в сквере на площади Малаховского.

Немецкие солдаты на мосту через реку Ослава под городом Загуж.

Немецкие танкисты на среднем танке Pz.Kpfw.

Сегодня Пермский краевой суд приговорил Владимира Лузгина к штрафу в 200 тысяч рублей за «реабилитацию нацизма». Поводом стала статья, размещённая Лузгиным на его странице во «ВКонтакте». По мнению следствия, с которым согласился суд, фраза «коммунисты и Германия совместно напали на Польшу, развязав Вторую мировую войну, то есть коммунизм и нацизм честно сотрудничали» противоречит результатам Нюрнбергского трибунала.

Но как же тогда быть с известным всему миру приложением к пакту Молотова - Риббентропа, который проходят даже в средней школе? Мы попросили историков оценить, насколько роковая фраза из перепоста Лузгина противоречит фактам.

Илья Будрайтскис

историк, политический теоретик

Фраза «коммунисты и Германия совместно напали на Польшу» отсылает к советско-германскому договору 1939 года и более точно - к секретным протоколам, согласно которым территория Польши, Литвы, Латвии и Эстонии должна была быть разделена между Германией и СССР. Сам факт существования этих протоколов, как и ответственность сталинского СССР за оккупацию этих стран, был признан ещё во времена перестройки Съездом народных депутатов. С тех пор, несмотря на огромное количество публикаций и политических заявлений (в том числе президента Путина), фактически отрицающих агрессивный характер действий советского государства в этот период, а иногда и само существование секретного приложения к пакту Молотова - Риббентропа, официально Российская Федерация не пересматривала оценки, вынесенной в 1989 году.

Однако из этого не следует истинность утверждения о том, что СССР в равной с Германией степени несёт ответственность за развязывание войны. Кроме того, заключение договора с Гитлером явилось резким разворотом всей предшествующей политической линии СССР и Коммунистического Интернационала, с 1935 года (VII Конгресса Коминтерна) призывавшего к созданию общедемократических Народных фронтов против фашистской угрозы. Заключение пакта выглядело в глазах многих европейских коммунистов как предательство и привело к серьёзному кризису в целом ряде просоветских коммунистических партий (в частности в Компартии Франции). Свидетельства этого ошеломляющего воздействия пакта на антифашистское и рабочее движение Европы можно найти в сотнях воспоминаний его участников, равно как и в художественной литературе (например, в знаменитом романе Артура Кёстлера «Слепящая тьма).

Маргарет Бубер-Нойман, жена одного из лидеров Коммунистической партии Германии, эмигрировавшего в СССР после прихода Гитлера к власти и репрессированного в Москве в 1937 году, была передана советскими властями гестапо в 1940-м (после заключения пакта) и затем провела годы в женском концлагере Равенсбрюк. Книга её воспоминаний «Мировая революция и сталинский режим» представляет ужасное свидетельство этого беспринципного зигзага сталинской внешней политики.

Нападение Германии на Советский Союз в 1941 году, естественно, мгновенно радикально изменило советскую внешнеполитическую линию, а героическая борьба Красной Армии и европейских коммунистов - участников антифашистского сопротивления заставила многих забыть позорную историю 1939 года.

Временное сотрудничество Сталина и Гитлера, естественно, не носило идеологического характера, более того, со стороны Сталина оно не было «честным» и являлось фактическим предательством коммунистических принципов. Пакт Молотова - Риббентропа явился, таким образом, актом циничного и ситуативного raison d’etat, но никак не сблизил нацизм и коммунизм, которые были и остаются радикальными и непримиримыми оппонентами.

Конечно, заявление, которое распространял Владимир Лузгин, противоречит результатам Нюрнбергского трибунала, который недвусмысленно признал Германию единственно виновной в развязывании войны. Однако сам трибунал, в котором обвинение было представлено четырьмя странами-союзниками, должен был закрепить итоги победы над нацистской Германией и установить общее представление о справедливости этой победы, а не разбираться в нюансах истории собственной косвенной ответственности за усиление Гитлера (не только в отношении советско-германского пакта 1939 года, но и Мюнхенского сговора 1938-го, в результате которого Англия и Франция фактически смирились с немецким разделом Чехословакии).

Приговор пермского суда на самом деле полностью соответствует статье 354.1 УК. И главный вопрос должен быть поставлен не только в связи с конкретным судебным решением, но с самой возможностью регулировать публичные суждения об истории при помощи Уголовного кодекса.

Текст, на который ссылался Лузгин, - безусловно оценочный, пропагандистский и содержит значительные искажения фактов. Однако в таком же намеренном искажении, только с других, «патриотических» позиций, можно обвинить и наводнившие полки российских книжных магазинов популярные панегирики Сталину, оправдания репрессий, депортаций и агрессивной внешней политики СССР. В центре проблемы, таким образом, находится само превращение истории в орудие оправдания актуальной политики власти. Подобные опасные игры с исторической политикой, легитимация настоящего через искажённое и постоянно реконструируемое прошлое характерны не только для путинской России, но и для большинства стран Восточной Европы. Примитивное проведение знака равенства между нацизмом и коммунизмом, которое можно обнаружить в тексте, распространённом Лузгиным, к сожалению, превратилось в ключевую фигуру идеологии большинства постсоциалистических стран.

История, используемая в качестве тупоумного орудия идеологической гегемонии элит, лишается своего драматического, сложного содержания и превращается в ресурс для извлечения различных национальных версий попираемой «исторической справедливости», которые находятся в непримиримом противоречии друг с другом.

История XX века свидетельствует, что именно с риторики «восстановления исторической справедливости», нарушенной внешними и внутренними врагами, слишком часто начинаются оправдания будущих войн. Именно об этом стоит задуматься в связи с нынешним печальным пермским приговором.

Сергей Михайлович
Соловьёв

доцент МГППУ, главный редактор журнала «Скепсис»

Фраза «коммунисты и Германия совместно напали на Польшу, развязав Вторую мировую войну, то есть коммунизм и нацизм честно сотрудничали», безусловно, истиной не является, а представляет собой не более чем идеологический штамп. Её можно разделить на несколько составляющих.

СССР в течение всех 1930-х годов пытался дипломатическими методами создать систему коллективной безопасности в Европе. Нарком иностранных дел М. М. Литвинов добился заключения в 1935 году договоров о сотрудничестве с Чехословакией и Францией в противовес нацистской Германии. В 1936–1939 году СССР помогал испанским республиканцам в их борьбе с фашистами во главе с генералом Франко. СССР поставлял оружие, военных специалистов, сырьё для военной промышленности и так далее. В этой гражданской войне испанские фашисты пользовались полной поддержкой своих итальянских и немецких единомышленников, Гитлер и Муссолини не только помогали Франко самым современным оружием, но и послали в общей сложности около 200 тысяч своих солдат. Без этой помощи мятеж Франко против республиканского правительства был бы обречён. Англия и Франция же объявили о политике невмешательства, которая играла на руку фашистам.

В сентябре 1938-го, когда Гитлер предъявил территориальные претензии Чехословакии, советское руководство всерьёз рассматривало возможность военного противостояния с Германией, однако Великобритания и Франция пошли на соглашение с Германией, подписав тем самым смертный приговор Чехословакии. Это соглашение заслуженно вошло в историю как Мюнхенский сговор. Ещё до этого Франция и Англия никак не реагировали на нарушение нацистами Версальского договора, на перевооружение немецкой армии, на захват (аншлюс) Австрии, хотя имели все возможности для успешного дипломатического и военного давления на Германию. Уверившись в собственной безнаказанности и слабости потенциального противника, Гитлер и развязал войну.

Сталин и Политбюро пытались всё-таки договориться с Англией и Францией, так как понимали, что после Польши Гитлер может напасть на СССР, но эти страны (прежде всего, Англия) откровенно саботировали переговоры и тянули время, надеясь, что СССР и Германия взаимно ослабят друг друга в войне. Например, на последний раунд переговоров, когда война была уже на носу, Франция и Англия послали своих представителей в СССР… морем, то есть самым долгим путём. Переговоры зашли в тупик 21 августа из-за нежелания Франции и Англии заключать какие-то конкретные соглашения и давить на Польшу, которая не собиралась принимать советской помощи ни в каком виде.

Именно в результате этой политики поощрения агрессора СССР и заключил пакт Молотова - Риббентропа (всего через два дня после прекращения переговоров с западными странами), чтобы не стать следующей жертвой нацистов и получить (по секретным протоколам к пакту) сферу влияния в Восточной Европе - буфер против неизбежной агрессии нацистов.

Кроме того, любой фашизм (германский нацизм, итальянский и восточноевропейские фашизмы, фашизоидные режимы Латинской Америки вроде пиночетовского в Чили) основывается на антикоммунизме. Любое соглашение нацистов с СССР могло быть только временным, и именно так оно расценивалось обеими сторонами в 1939 году. Говорить в этой связи о каком-то «честном сотрудничестве» - просто глупость.

Союз ввёл войска в Польшу не одновременно с нацистами, не 1 сентября, а 18 сентября, когда военное поражение Польши было уже свершившимся фактом, хотя бои в разных частях страны ещё продолжались. Совместные военные операции не проводились, хотя, конечно, советские и германские войска вместе устанавливали демаркационные линии и так далее.

Переходя границу Польши, советские войска преследовали прагматичную цель - отодвинуть границу дальше на Запад, чтобы в случае германской агрессии против СССР иметь больше времени для защиты экономических и политических центров СССР. Надо сказать, в Великой Отечественной войне немецкий блицкриг практически сорвал эти планы: вновь присоединённые к СССР по пакту Молотова - Риббентропа территории были захвачены нацистами в считаные дни.

Это заявление, безусловно, противоречит решениям Нюрнбергского трибунала, в соответствии с которыми агрессором и инициатором войны была признана нацистская Германия. Процесс был состязательным, военные преступники и организации нацистов имели все возможности для защиты, их адвокаты пытались опровергнуть этот тезис, но им ничего не удалось.

Говоря о конкретном деле, послужившем поводом для этих вопросов: истина по этому поводу должна устанавливаться всё-таки не судом и не прокуратурой, а историками в публичных дискуссиях.

Кирилл Новиков

научный сотрудник РАНХиГС

Дело в том, что на Польшу Германия напала 1 сентября 1939 года, причём напала одна, если не считать словацких частей. Англия и Франция объявили войну Германии 3 сентября, что и превратило польско-германскую войну в мировую, а СССР вторгся в Польшу только 17-го числа, то есть когда мировая война уже была развязана. Вместе с тем вторжение РККА в Польшу шло в русле секретного протокола к пакту Молотова - Риббентропа, так что факт сотрудничества между Москвой и Берлином отрицать нельзя.

Вместе с тем это не противоречит решениям Нюрнбергского трибунала. Во-первых, секретный протокол к пакту Молотова - Риббентропа в 1946 году ещё оставался неопубликованным, так что трибунал в принципе не мог его оценить. Во-вторых, трибунал был учреждён «для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси», то есть мог судить только проигравших, а победителей судить не мог. Следовательно, вердикт Нюрнбергского трибунала не может использоваться для того, чтобы определить степень ответственности СССР и союзников за развязывание войны. Наконец, из того, что подсудимые были признаны виновными в преступлениях против мира, не следует, что других виновных не было.

Событие, связанное с В. Лузгиным, могу прокомментировать следующим образом. Полагаю, что человек имеет право на собственное мнение, даже если он в чём-то ошибается, с чьей-то точки зрения. Это называется свободой слова, которая у нас прописана в Конституции. История подлежит обсуждению. Нужно вести дискуссии, приводить аргументы, а не тащить в кутузку.

По общепринятому мнению, 1 сентября 1939 года началась Вторая мировая война – Третий рейх напал на Польшу, хотя в Китае ведут отсчёт от 1937 года. В 4 часа 45 минут в устье реки Висла старый германский броненосец «Шлезвиг-Гольштейн» открыл огонь по польским военным складам Вестерплятте в Данциге, вермахт перешёл в наступление по всей линии границы.

Польша в то время представляла довольно искусственное государственное образование – созданное из собственно польских территорий, обломков Российской империи, Германской империи и Австро-Венгрии. В 1939 году из 35,1 млн. человек населения Польши поляков было 23,4 млн. человек, белорусов и украинцев -7,1 млн. человек, 3,5 млн. евреев, 0,7 млн. немцев, 0,1 млн. литовцев, 0,12 млн. чехов. Причём белорусы и украинцы были на положении притесняемых холопов, да и немцы стремились вернуться в состав Рейха. Варшава при случае была не прочь прирастить территорию за счёт соседей – в 1922 году захватила Виленский район, в 1938 году Тешинскую область у Чехословакии.

В Германии были вынуждены принять территориальные потери на востоке - Западную Пруссию, часть Силезии, район Познани, а преимущественно населённый немцами Данциг был объявлен вольным городом. Но общественное мнение расценивало эти потери как временную утрату. Гитлер первоначально не акцентировал внимание на этих территориях, считая, что проблема Рейнской области, Австрии, Судетской области важнее, и Польша даже становилась союзником Берлина, получая крохи с барского стола (Тешинская область Чехословакии). К тому же в Варшаве надеялись в союзе с Берлином пойти походом на Восток, мечтая создать «Великую Польшу» от моря (Балтийского) до моря (Черное море). 24 октября 1938 года польскому послу в Германии Липскому было передано требование о согласии Польши на включение вольного города Данцига в Рейх, также Польше предложили вступить в Антикоминтерновский пакт (направленный против СССР, в него входили Германия, Италия, Япония, Венгрия), в ходе последовавших позднее переговоров, Варшаве обещали территории на Востоке, за счёт СССР. Но Варшава проявила своё извечное упрямство и постоянно отказывала Рейху. Почему поляки были так самоуверены? Видимо, у них была полная уверенность в том, что Лондон и Париж их не бросят и помогут в случае войны.

Польша в тот период вела крайне не мудрую политику, рассорившись практически со всеми соседями: от СССР помощи не хотели, хотя Париж и Лондон пытались договориться на этот счёт, с Венгрией были территориальные споры, у Литвы они захватили Вильно, даже с образовавшейся в марте 1939 года Словакией (после оккупации Германией Чехии) поругались – пытаясь захватить у неё часть территории. Поэтому кроме Германии в сентябре 1939 года на Польшу напала и Словакия – выставили 2 дивизии.

Польский «Виккерс E» входит в чехословацкое Заользье, октябрь 1938 года.

Франция и Англия ей дали гарантию, что помогут, но полякам надо было продержаться неделю-две, чтобы Франция завершила мобилизацию и сконцентрировала силы для удара. Это официально, в реальности в Париже и Лондоне не собирались воевать с Германией, думая, что Германия не остановится и пойдёт дальше, на СССР, и два врага сцепятся.

Диспозиция сил противников на 31 августа 1939 года и польская кампания 1939 года.

Планы, силы сторон

Польша начала скрытую мобилизацию ещё с 23 марта 1939 года, сумела мобилизовать к войне: 39 дивизий, 16 отдельных бригад, всего 1 млн. человек, примерно 870 танков (большая часть танкетки), некоторое количество бронеавтомобилей, 4300 орудий и миномётов, до 400 самолётов. К тому же поляки были уверены, что с самого начала войны их поддержит всей мощью авиация союзников и флот Великобритании.

Планировали две недели вести оборону, сдерживать вермахт на всём протяжении границы – почти 1900 км, против Восточной Пруссии, в благоприятных условиях, даже рассчитывали вести наступление. План наступательной операции против Восточной Пруссии назывался «Запад», её должны были провести оперативные группы «Нарев», «Вышкув» и армия «Модлин». В «польском коридоре», разделявшем Восточную Пруссию и Германию, сосредотачивали армию «Поможе», она, кроме обороны, была должна захватить Данциг. Берлинское направление защищала армия «Познань», границу с Силезией и Словакией прикрывала армия «Лодзь», армия «Краков» и армия «Карпаты». В тылу юго-западнее Варшавы разворачивали вспомогательную армию «Прусы». Поляки растянули свои порядки по всей границе, не создали мощной противотанковой обороны на главных направлениях, не создали мощных оперативных резервов для фланговых ударов по прорвавшемуся противнику.

План был рассчитан на несколько «если»: если польская армия продержится две недели на основных позициях; если немцы сконцентрируют небольшую часть своих сил и средств (особенно авиацию и танки) – польское командование рассчитывало, что Берлин оставит значительную группировку на западе; если через две недели англо-французские силы начнут крупное наступление. Ещё одним слабым местом польской армии было руководство, оно практически с самого начала войны думало только о своей шкуре. Стоит удивляться тому, что с таким командованием польская армия продержалась почти месяц.

Германия , против Польши Третий рейх задействовал 62 дивизии (из них 40 кадровых дивизий первого удара, из них 6 танковых и 4 механизированных), всего 1,6 млн. человек, примерно 6000 орудий, 2000 самолетов и 2800 танков (из них более 80% легкие, танкетки с пулемётами). Сами немецкие генералы оценивали боеспособность пехоты как неудовлетворительную, к тому же понимали, что если Гитлер ошибся и англо-французская армия ударит на западе, то катастрофа неизбежна. Германия не готова воевать с Францией (её армия в то время считалась сильнейшей в мире) и Англией, они имели превосходство на море, в воздухе и на суше, оборонительные сооружения не были подготовлены («линия Зигфрида»), западный фронт оголён.

Польскую армию планировали (Белый план) уничтожить мощным ударом максимального количества войск и средств в течение двух недель (идея «блицкрига»), за счёт оголения западной границы. Поляков хотели разгромить раньше чем на западе смогут перейти в наступление, создав стратегический перелом в войне. В это время западную границу прикрывали 36 недоукомплектованных, почти необученных дивизий, лишённых бронетехники и авиации. Практически все танки, бронетехника были сконцентрированы в пяти корпусах: 14-м, 15-м, 16-м, 19-м и горном. Они были должны найти слабые места в обороне врага, преодолеть оборону врага, выйти на оперативный простор, заходя противнику в тыл, в это время пехотные дивизии сковывали врага по фронту.

Группа армий «Север» (4-я и 3-я армии) била из Померании и Восточной Пруссии в общем направлении на Варшаву, чтобы, соединившись с частями группы армий «Юг» восточнее Варшавы, сомкнуть окружение над оставшимися польскими войсками севернее Вислы. Группа армий «Юг» (8, 10, 14-я армии) била с территории Силезии и Моравии в общем направлении на Варшаву, там должна была соединиться с частями группы армий «Север». 8-я армия била в направлении на Лодзь, 14-я должна была взять Краков, наступать на Сандомир. В центре были более слабые силы, они были должны сковать боями польскую армию «Познань», имитировать направление главного удара.

Дисклокация войск на 01.09.1939 года.

Повод

Чтобы соблюсти видимость якобы ответных действий, германские службы безопасности организовали провокацию – так называемый « Глейвицкий инцидент». 31 августа бойцы СС и специально отобранные в тюрьмах уголовники в польской форме атаковали радиостанцию в немецком Глейвице. После захвата радиостанции один из них на польском языке прочитал по радио специально подготовленный текс, провоцирующий Германию на войну. Затем уголовников расстреляли эсэсовцы (одно из названий операции - «Консервы»), бросили на месте, их обнаружила немецкая полиция. Ночью немецкие СМИ заявили, что Польша атаковала Германию.

Первые выстрелы новой войны, учебный линкор «Шлезвиг-Гольштейн».

Война

Люфтваффе в течение первого дня уничтожили большую часть польской авиации, а также нарушила связь, управление, переброску войск по железным дорогам. Немецкие ударные группировки довольно легко прорвали фронт и пошли дальше, что и не удивительно при распыленности польских частей. Так, 19-й механизированный корпус (одна танковая, две механизированные, две пехотные дивизии), бивший из Померании, пробил оборону 9-й дивизии и Поморской кавбригады, к вечеру 1-го сентября пройдя 90 км. В Данцигском заливе германские ВМС уничтожили небольшую польскую эскадру (один эсминец, один миноносец и пять ПЛ), ещё до начала войны три эсминца ушли в Англию, и две ПЛ смогли прорваться из Балтики (они потом воевали в составе ВМФ Великобритании).

Уже 1-го сентября из Варшавы уехал президент, 5-го за ним последовало правительство, так началось их перемещение в Румынию. Последний приказ «героический» главком польской армии Эдвард Рыдз-Смиглы издал 10-го, после на связь не выходил, потом объявился в Румынии. В последних своих приказах он приказывал Варшаве и Модлину держать оборону в окружении, остаткам армии держать оборону у границы с Румынией и ждать помощи Англии и Франции. Рыдз-Смиглы 7-го сентября прибыл в Брест, где на случай войны с СССР должны были подготовить Ставку, но она не была подготовлена, 10-го прибыл во Владимир-Волынский, 13-го в Млынов, а 15 сентября – поближе к румынской границе, в Коломыю, где уже были правительство и президент.

Маршал Польши, верховный главнокомандующий польской армии Эдвард Рыдз-Смиглы.

2-го армия «Поможе», оборонявшая «польский коридор», была рассечена встречными ударами из Восточной Пруссии и Померании, её большая часть, приморская, была окружена. На южном направлении вермахт нашёл стык армий «Лодзь» и «Краков», 1-я танковая дивизия устремилась в прорыв, выходя в тыл польских частей. Польское командование решает отвести армию «Краков» на основной рубеж обороны, а армию «Лодзь» - на восток и юго-восток за линию рек Нида и Дунаец (примерно на 100-170 км). Но приграничное сражение уже было проиграно, с самого начала надо было оборонять не всю границу, а концентрировать войска на главных направлениях, создать оперативные резервы для контрударов. План обороны польского командования сорван, на севере части вермахта, наступавшие из Восточной Пруссии, к 3-му дню сломили сопротивление армии «Модлин», её остатки отходили за Вислу. А другого плана не было, оставалось только надеяться на союзников.

4-го поляки в центре отошли к реке Варта, но удержаться там не смогли, практически сразу фланговыми ударами их сбили, уже 5-го остатки частей отходят к Лодзи. Главный резерв польских вооруженных сил - армия «Прусы» - была дезорганизована и просто «растворилась», к 5-му сентября война была проиграна, польская армия ещё дралась, отступала, пыталась закрепиться на каких-то рубежах, но... Польские части были рассечены, потеряли управление, не знали, что делать, попадали в окружение.

Немецкие танки Т-1 (Лёгкий танк Pz.Kpfw. I) в Польше. 1939 год.

8 сентября началась битва за Варшаву, её защитники дрались до 28 сентября. Первые попытки взять город с ходу, 8-10 сентября, поляки отбили. Командование вермахта решило отказаться от плана взять город с ходу и продолжило замыкать кольцо блокады – 14-го кольцо замкнули. 15-16-го немцы предлагали капитулировать, 17-го польские военные попросили разрешить эвакуацию мирных жителей, Гитлер отказал. 22-го начался общий штурм, 28-го, исчерпав возможности обороны, остатки гарнизона капитулировали.

Ещё одну группировку польских сил окружили западнее Варшавы - вокруг Кутно и Лодзи, они продержались до 17-го сентября, сдавшись после нескольких попыток прорыва и когда кончилось продовольствие и боеприпасы. 1 октября сдалась балтийская военно-морская база Хель, последний очаг обороны был ликвидирован в Коцке (севернее Люблина), где 6 октября капитулировало 17 тысяч поляков.

14 сентября 1939.

Миф о польской кавалерии

С подачи Гудериана был создан миф о нападениях польской кавалерии на танки вермахта. В реальности лошадей использовали как транспорт (как и в Красной Армии, в вермахте), конной была разведка, в бой бойцы кавчастей вступали в пешем порядке. К тому же кавалеристы из-за своей мобильности, отличной подготовки (были элитой армии), хорошего вооружения (их усиливали артиллерией, пулёмётами, бронетехникой) оказались одними из самых боеспособных подразделений Войска Польского.

В этой войне известно всего шесть случаев атаки в конном строю, в двух случаях на поле боя была бронетехника. 1 сентября под Кроянтами части 18-го Поморского уланского полка встретили бывший на привале батальон вермахта и, воспользовавшись фактором неожиданности, атаковали. Первоначально атака была удачной, немцы были пойманы врасплох, их рубили, но затем в бой вмешались немецкие бронемашины, которые не заметили польские разведчики, в итоге бой был проигран. Но польские кавалеристы, понеся потери, отошли в лес и не были уничтожены.

19 сентября под Вулкой Венгловой командир 14-го полка Язловецких улан полковник Э. Годлевский (к нему присоединилось подразделение 9-го полка Малопольских улан) решил прорваться через немецкую пехоту в конном строю, понадеявшись на фактор внезапности, к Варшаве. Но это оказались позиции мотопехоты танковой дивизии, к тому же артиллерия и танки были недалече. Польские кавалеристы прорвались через позиции вермахта, потеряв примерно 20% состава полка (на тот момент - 105 человек убитыми и 100 ранеными). Бой продолжался всего 18 минут, немцы потеряли 52 человека убитыми и 70 ранеными.

Атака польских улан.

Итоги войны

Польша, как государство, прекратила существование, большая часть её территорий была поделена между Германией и СССР, некоторые земли получила Словакия.

На остатках не присоединенных к Германии земель создано генерал-губернаторство под управлением немецких властей, со столицей в Кракове.

Литве отошёл Вильнюсский край.

Вермахт потерял 13-20 тыс. человек убитыми и пропавшими без вести, около 30 тыс. ранеными. Польская армия - 66 тыс. убитыми, 120-200 тыс. ранеными, около 700 тыс. пленными.

Польская пехота в обороне

Источники :
Гальдер Ф. Военный дневник. Ежедневные записи начальника Генерального штаба Сухопутных войск 1939-1942 гг. (в 3-х томах). М., 1968-1971.
Гудериан Г. Воспоминания солдата. Смоленск, 1999.
Курт фон Типпельскирх. Второй мировой войны, СПб., 1998.
Мельтюхов М. И. Советско-польские войны. Военно-политическое противостояние 1918-1939 гг. М., 2001.
http://victory.rusarchives.ru/index.php?p=32&sec_id=60
http://poland1939.ru/

Польский поход Красной армии 1939 года оброс невероятным количеством интерпретаций и сплетен. Вторжение в Польшу объявлялось и совместным с Германией началом мировой войны, и ударом в спину Польше. Между тем, если без гнева и пристрастия рассмотреть события сентября 1939 года, в действиях советского государства обнаруживается вполне чёткая логика.

Отношения между советским государством и Польшей не были безоблачными с самого начала. Во время Гражданской войны получившая независимость Польша претендовала не только на свои территории, но заодно и на Украину и Белоруссию. Хрупкий мир в 30-е годы не принёс дружественных отношений. С одной стороны, в СССР готовились к всемирной революции, с другой - Польша имела огромные амбиции на международной арене. Варшава имела далеко идущие планы на расширение собственной территории, а кроме того - опасалась как СССР, так и Германии. Польские подпольные организации воевали против немецких фрайкоров в Силезии и Познани, Пилсудский вооружённой силой отбил у Литвы Вильно.

Холод в отношениях СССР и Польши перерос в открытую враждебность после прихода нацистов к власти в Германии. Варшава на удивление спокойно отнеслась к переменам у соседа, полагая, что настоящей угрозы Гитлер не представляет. Напротив, рейх планировали использовать для реализации собственных геополитических проектов.

1938 год стал решающим для поворота Европы к большой войне. История Мюнхенского сговора общеизвестна и не делает чести его участникам. Гитлер предъявил ультиматум Чехословакии, требуя передачи Германии Судетской области на немецко-польской границе. СССР был готов выступить в защиту Чехословакии даже в одиночку, однако не имел общей границы с Германией. Требовался коридор, по которому советские войска могли бы вступить в Чехословакию. Однако Польша наотрез отказалась пропустить советские войска через свою территорию.

В ходе захвата нацистами Чехословакии Варшава благополучно сделала собственное приобретение, аннексировав небольшую Тешинскую область (805 кв. км, 227 тыс. жителей). Однако теперь тучи сгущались над самой Польшей.

Гитлер создал очень опасное для соседей государство, но именно в его мощи состояла его же слабость. Дело в том, что исключительно быстрый рост военной машины Германии грозил подорвать её же экономику. Рейху требовалось непрерывно поглощать другие государства и за чей-то счёт покрывать издержки своего военного строительства, иначе он оказывался под угрозой полного коллапса. Третий рейх, несмотря на всю свою внешнюю монументальность, был циклопической финансовой пирамидой, нужной для обслуживания собственной армии. Спасти нацистский режим могла только война.

Мы очищаем место бою

В случае с Польшей поводом для претензий стал Польский коридор, отделявший собственно Германию от Восточной Пруссии. Сообщение с эксклавом поддерживалось только по морю. Кроме того, немцы желали пересмотреть в свою пользу статус города и балтийского порта Данциг с его немецким населением и статусом "вольного города" под патронажем Лиги Наций.

Такой быстрый распад сложившегося тандема Варшаву, разумеется, не радовал. Однако правительство Польши рассчитывало на успешное дипломатическое разрешение конфликта, а если оно не удастся - то и на военную победу. При этом Польша уверенно торпедировала попытку Британии сформировать единый фронт против нацистов, включающий саму Англию, Францию, Польшу и СССР. В польском МИД заявили, что отказываются подписывать любой документ совместно с СССР, а из Кремля, наоборот, объявили, что не станут вступать ни в какие альянсы, направленные на защиту Польши, без её согласия. Во время беседы с наркомом иностранных дел Литвиновым польский посол объявил, что Польша обратится за помощью к СССР, "когда нужно будет".

Однако Советский Союз намеревался обеспечить свои интересы в Восточной Европе. В том, что намечается большая война, в Москве не сомневались. Однако СССР в этом конфликте имел очень уязвимую позицию. Ключевые центры советского государства находились слишком близко от границы. Ленинград оказывался под ударом сразу с двух сторон: из Финляндии и Эстонии, Минск и Киев находились в опасной близости от польских рубежей. Разумеется, речь не шла об опасениях непосредственно со стороны Эстонии или Польши. Однако в Советском Союзе полагали, что их успешно может использовать как плацдарм для нападения на СССР третья сила (и к 1939 году было вполне очевидно, что это за сила). Сталин и его окружение прекрасно понимали, что стране предстоит сражаться с Германией, и хотели бы получить максимально выгодные позиции перед неизбежным столкновением.

Разумеется, куда лучшим выбором было бы совместное с западными державами выступление против Гитлера. Этот вариант, однако, был намертво заблокирован решительным отказом Польши от любых контактов. Правда, оставался ещё один очевидный вариант: договор с Францией и Британией в обход Польши. Англо-французская делегация вылетела в Советский Союз для переговоров…

…и быстро выяснилось, что союзники ничего не могут предложить Москве. Сталина и Молотова интересовал в первую очередь вопрос о том, какой план совместных действий может быть предложен британцами и французами как касательно совместных действий, так и в отношении польского вопроса. Сталин опасался (и вполне обоснованно), что СССР может остаться в одиночестве перед нацистами. Поэтому Советский Союз пошёл на спорный ход - соглашение с Гитлером. 23 августа был заключён договор о ненападении между СССР и Германией, определивший сферы интересов в Европе.

В рамках знаменитого пакта Молотова - Риббентропа СССР планировал выиграть время и обеспечить себе предполье в Восточной Европе. Поэтому Советы выговорили существенное условие - переход в сферу интересов СССР восточной части Польши, она же - западная Украина и Белоруссия.

Расчленение России лежит в основе польской политики на Востоке…Главная цель - ослабление и разгром России".

Между тем реальность кардинально отличалась от замыслов главнокомандующего польской армией маршала Рыдз-Смиглы. Немцы оставили против Англии и Франции только слабые заслоны, а сами обрушились основными силами на Польшу с нескольких сторон. Вермахт действительно был передовой армией своего времени, количественно немцы также превосходили поляков, так что в течение короткого времени основные силы польской армии оказались окружены западнее Варшавы. Уже по истечении первой недели войны польская армия на всех участках начала хаотично отступать, часть сил попала в окружение. 5 сентября правительство выехало из Варшавы в сторону границы. Главное командование выехало в Брест и утратило связь с большей частью войск. После 10-го числа централизованного управления польской армией просто не существовало. 16 сентября немцы вышли к Белостоку, Бресту и Львову.

В этот момент в Польшу и вступила Красная армия. Тезис об ударе в спину сражающейся Польше не выдерживает ни малейшей критики: никакой "спины" уже не существовало. Собственно, только факт выдвижения навстречу РККА и остановил немецкие манёвры. При этом никаких планов совместных действий у сторон не имелось, совместных операций не велось. Красноармейцы занимали территорию, разоружая польские части, попадавшиеся навстречу. В ночь на 17 сентября послу Польши в Москве вручили ноту примерно того же содержания. Если оставить в стороне риторику, то остаётся признать факт: единственной альтернативой вторжению РККА был захват восточных территорий Польши Гитлером. Польская армия не оказывала организованного сопротивления. Соответственно, единственная сторона, чьи интересы реально оказались ущемлены, - это Третий рейх. Современной общественности, переживающей по поводу коварства Советов, не следует забывать, что фактически Польша уже не могла выступать в качестве отдельной стороны, она не имела на это сил.

Надо отметить, вступление РККА в Польшу сопровождалось большим беспорядком. Сопротивление поляков было эпизодическим. Однако неразбериха и большое количество небоевых потерь сопровождали этот марш. При штурме Гродно погибло 57 красноармейцев. Всего РККА потеряла, по разным данным, от 737 до 1475 человек погибшими и взяла 240 тысяч пленных.

Германское правительство тут же остановило наступление своих войск. Несколько дней спустя определили демаркационную линию. При этом возник кризис в районе Львова. Советские войска столкнулись с немецкими, причём с обеих сторон имелась подбитая техника и человеческие жертвы.

22 сентября 29-я танковая бригада РККА вошла в Брест, занятый немцами. Те в это время без особых успехов штурмовали крепость, ещё не ставшую "той самой". Пикантность момента состояла в том, что Брест и крепость немцы передали РККА прямо вместе с засевшим внутри польским гарнизоном.

Интересно, что СССР мог ещё глубже продвинуться в Польшу, однако Сталин и Молотов предпочли этого не делать.

В конечном счёте Советский Союз приобрёл территорию в 196 тысяч кв. км. (половина территории Польши) с населением до 13 миллионов человек. 29 сентября польский поход РККА фактически завершился.

Далее встал вопрос о судьбе пленных. В сумме, считая и военных, и гражданских, РККА и НКВД задержали до 400 тысяч человек. Некоторая часть (в основном офицеры и полицейские) впоследствии была казнена. Большинство захваченных или распустили по домам, или отправили через третьи страны на запад, после чего те сформировали "армию Андерса" в составе западной коалиции. На территории западных Белоруссии и Украины установилась советская власть.

Западные союзники отреагировали на события в Польше без всякого восторга. Однако СССР никто не проклял и не заклеймил агрессором. Уинстон Черчилль с присущим ему рационализмом заявил:

- Россия проводит холодную политику собственных интересов. Мы бы предпочли, чтобы русские армии стояли на своих нынешних позициях как друзья и союзники Польши, а не как захватчики. Но для защиты России от нацистской угрозы явно необходимо было, чтобы русские армии стояли на этой линии.

Что в действительности приобрёл Советский Союз? Рейх был не самым почётным партнёром по переговорам, однако война началась бы в любом случае - с пактом или без. В результате же интервенции в Польшу СССР получил обширное предполье для будущей войны. В 1941 году немцы прошли его быстро - но что произошло бы, если бы они стартовали на 200–250 километров восточнее? Тогда, вероятно, и Москва осталась бы у немцев в тылу.

Предпосылки советско-польской войны 1939 г

Русско-польские отношения на протяжении веков развивались весьма сложно. Коренного изменения не произошло и после Октябрьской революции, когда Советская Россия приветствовала провозглашение независимости Польши. В 20-30-е гг. эти отношения не имели стабильного характера, сказывались старые предрассудки и стереотипы.

В 1932 г. между СССР и Польшей был подписан договор о ненападении, который признавал, что мирный договор 1921 г. по-прежнему остается основой их взаимных отношений и обязательств. Стороны отказывались от войны как орудия национальной политики, обязывались воздерживаться от агрессивных действий или нападения друг на друга отдельно или совместно с другими державами. Такими действиями признавался «всякий акт насилия, нарушающий целостность и неприкосновенность территории или политическую независимость» другой стороны. В конце 1938 г. оба правительства еще раз подтвердили, что основой мирных отношений между странами является договор о ненападении от 1932 г., продленный в 1934 г. до 1945 г.

Однако внешне мирный характер советской политики на самом деле прикрывал заведомую конфронтационность советской политики советского руководства 1920–1930-х гг. в отношении Польши. Существенно обострили взаимное недоверие в эти годы и неудавшаяся попытка установить в Польше советский режим в ходе советско-польской войны, и итоги Рижского мирного договора, и деятельность Коминтерна, направленная на дестабилизацию внутриполитического положения в Польше и подготовку прокоммунистического переворота. Нельзя не брать во внимание и наличие непреодолимых идеологических противоречий.

Вплоть до 1939 г. советское руководство считало Польшу плацдармом, используемым европейскими государствами для подрывной деятельности против СССР и возможного военного нападения. Развитие польско-английских, а затем польско-германских отношений рассматривалось как потенциальная угроза безопасности СССР. Однако и сама по себе Польша воспринималась как противник. Польские спецслужбы, иногда в сотрудничестве с английскими, проводили активную разведывательную деятельность по выявлению военного потенциала, как в приграничных, так и в глубинных регионах Советского Союза. Понятное стремление руководства Польши, совсем недавно пережившей массированное вторжение Красной Армии, иметь достоверную информацию о возможных советских военных приготовлениях, воспринималось в Политбюро ЦК ВКП(б) как подготовка Ю. Пилсудским агрессивных действий против СССР.

На наш взгляд, в тот период не всегда правильно воспринимались те специальные сообщения резидентов советской разведки из Польши, в которых было наиболее адекватно отражено реальное положение. Так, например, в начале 1937 г. заместитель начальника Иностранного отдела Главного управления государственной безопасности НКВД СССР С. Шпигельглас сделал следующий вывод из доклада источника «Отелло»: «Доклад интересен несомненно. Он изобилует фактами, которые подтверждаются другими документами. Основная мысль доклада: Польша не агрессор, она жаждет сохранить при помощи Англии нейтралитет, - лавируя между СССР, Германией, Францией, - может оказаться дезинформацией. В этом опасность доклада». Как видно, польское государство однозначно рассматривалось как потенциальный противник. Очевидно, это одна из основных причин того, что среди жертв массовых репрессий эпохи Большого террора весьма значительную долю составили поляки и люди, обвиненные в связях с Польшей.

В 1934-1935 гг. целый ряд факторов обусловил усиление репрессий против лиц польской национальности, и, прежде всего, против представителей КПП и ее автономных организаций - Коммунистической партии Западной Украины (КПЗУ) и Коммунистической партии Западной Белоруссии (КПЗБ). На репрессивной политике отразилось общее изменение отношения СССР к коммунистическому движению: именно в 1935 г. VII конгресс Коминтерна сделал ставку на создание единого рабочего фронта, признав тем самым, что политика опоры только на компартии стран мира, в том числе и Польши, потерпела крах. Отношение советского руководства к Польше и полякам ужесточили и успешные действия польских спецслужб по пресечению подрывной деятельности Коминтерна. Особое раздражение советского руководства вызывали польско-германское соглашение 1934 г. и визит в Польшу Г. Геринга.

С первых месяцев 1936 г. начинаются чистки среди политэмигрантов. В процессе подготовки специального постановления Политбюро ЦК ВКП(б) о политэмигрантах особое внимание было уделено польским коммунистам. Подготовка к массовым репрессиям против лиц польской национальности проявилась не только в учете политэмигрантов. В период, предшествовавший Большому террору, около 35% арестованных в целом по стране якобы за шпионаж обвинялись в принадлежности к польским разведорганам: в 1935 г. из 6409 арестованных - 2253, а в 1936 г. из 3669 - 1275.

Изменение в начале 1936 г. отношения к выходцам из других стран, прежде всего из Польши, нашло отражение в «чистке» не только аппарата Коминтерна, одного из орудий внешнеполитической деятельности СССР, но и аппарата НКВД - важнейшего инструмента реализации внутренней политики. В организации кампании против поляков (в частности сотрудников органов НКВД) огромную роль сыграл секретарь ЦК ВКП(б), председатель Комиссии партийного контроля Н. И. Ежов, умело возбуждавший маниакальную подозрительность Сталина. Ежов, заместивший в сентябре 1936 г. Ягоду на посту наркома внутренних дел, резко усилил кампанию борьбы с польским шпионажем.

23 августа 1939 г. был заключен советско-германский договор о ненападении, 28 сентября 1939 г. - договор о дружбе и границе, и секретные протоколы к ним. Эти документы имели прямое отношение к судьбам польского государства.

Вступление советских войск в восточные воеводства Польши и их продвижение до линии рек Нарев-Висла-Сан в принципе были предопределены содержанием секретного протокола от 23 августа. Но германская сторона была, естественно, заинтересована в совместных действиях с Красной Армией с самого начала войны против Польши.

Верховное командование германской армии допускало возможность вступления в Польшу советских войск, но не знало его сроков. Что же касалось командующих в действующей армии и особенно командиров передовых частей, то они совершенно не были ориентированы в общей обстановке и планировали свои действия на глубину до границы с Советским Союзом.

Используя задержку вступления на территорию Польши советских войск, германское командование с 1 сентября (даты нападения фашистской Германии на Польшу) по 16 сентября продвинуло свои войска до 200 км восточнее согласованной линии Нарев-Висла-Сан. Передвижение германских войск к дважды менявшейся линии «государственных интересов» на территории Польши было завершено лишь 14 октября 1939 г.

Существовала реальная опасность вмешательства в события западных держав. Чемберлен и Галифакс 24 августа публично заявили, что Великобритания будет воевать за Польшу. Советскому правительству эта позиция стала известна уже на следующий день, когда министр иностранных дел Великобритании и польский посол в Лондоне подписали пакт, устанавливающий, что стороны будут оказывать друг другу помощь в случае нападения третьей страны. Сталин и Молотов не могли не понимать последствий того, если бы Советский Союз с самого начала вмешался и германо-польский конфликт на стороне Германии. На соответствующий запрос Риббентропа Молотов через Шуленбурга ответил, что в подходящее время Советский Союз начнет конкретные действия, но «мы считаем, однако, что это время еще не наступило. Возможно, мы ошибаемся, но нам кажется, что чрезмерная поспешность может нанести нам ущерб и способствовать объединению наших врагов».

Советскому руководству необходимо было выждать время до окончательного выяснения обстановки в Польше. Лишь 17 сентября 1939 г. в 5 часов 40 минут советские войска перешли советско-польскую границу.

Военная кампания Советских войск против Польши

Для польской операции была создана довольно крупная группировка советских войск.

К вечеру 16 сентября войска Белорусского и Украинского фронтов были развернуты в исходных районах для наступления. Советская группировка объединяла 8 стрелковых, 5 кавалерийских и 2 танковых корпусов, 21 стрелковую и 13 кавалерийских дивизий, 16 танковых, 2 моторизованные бригады и Днепровскую военную флотилию (ДВФ). ВВС фронтов с учетом перебазированных 9-10 сентября на их территорию 1-й, 2-й и 3-й авиационных армий особого назначения насчитывали 3 298 самолетов. Кроме того, на границе несли службу около 16,5 тыс. пограничников Белорусского и Киевского пограничных округов.

На восточной границе Польши кроме 25 батальонов и 7 эскадронов пограничной охраны (около 12 тыс. человек, или 8 солдат на 1 км границы) других войск практически не имелось, что было хорошо известно советской разведке. Так, согласно данным разведки 4-й армии, «погранполоса до р. Щара полевыми войнами не занята, а батальоны КОП по своей боевой выучке и боеспособности слабы... Серьезного сопротивления со стороны польской армии до р. Щара ожидать от поляков мало вероятно». В 5.00 17 сентября передовые и штурмовые отряды советских армий и пограничных войск перешли границу и разгромили польскую пограничную охрану. Переход границы подтвердил данные советской разведки об отсутствии значительных группировок польских войск, что позволило ускорить наступление.

Для польского руководства вмешательство СССР оказалось совершенно неожиданным. Польская разведка не зафиксировала никаких угрожающих передвижений Красной армии, а сведения, поступавшие 1-5 сентября, воспринимались как понятная реакция на начало войны в Европе. И хотя 12 сентября из Парижа были получены сведения о возможном выступлении СССР против Польши, они не были восприняты всерьез.

Поведение советских войск также казалось странным - они, как правило, не стреляли первыми, к польским войскам относились с демонстративной доброжелательностью, угощали папиросами и говорили, что пришли на помощь против немцев. На местах ждали указаний главкома. Поначалу главнокомандующий польской армией Рыдз-Смиглы был склонен отдать приказ отразить советское вторжение. Однако более внимательное изучения ситуации показало, что никаких сил, кроме батальонов КОП и некоторого числа тыловых и запасных частей армии, в Восточной Польше не имеется. Эти слабо вооруженные войска не имели никаких шансов в бою с Красной армией. В итоге 17 сентября польское руководство оказалось поставлено перед свершившимся фактом и, исходя из заявлений советского правительства и его ноты, полагало, что Красная армия вводится с целью ограничить зону германской оккупации. Поэтому около 23.40 17 сентября по радио был передан приказ Рыдз-Смиглы: «Советы вторглись. Приказываю осуществить отход в Румынию и Венгрию кратчайшими путями. С Советами боевых действий не вести, только в случае попытки с их стороны разоружения наших частей. Задача для Варшавы и Модлина, которые должны защищаться от немцев, без изменений. Части, к расположению которых подошли Советы, должны вести с ними переговоры с целью выхода гарнизонов в Румынию, или Венгрию». Продолжать сопротивление было приказано лишь частям КОП, отступавшим от Збруча к Днестру, и частям, прикрывавшим «румынское предмостье».

Конечно, у польского командования имелся план развертывания войск на восточной границе - «Всхуд», который разрабатывался с 1935-1936 гг. На восточной границе предусматривалось развернуть все наличные силы Войска Польского. Конечно, в реальной ситуации второй половины сентября 1939 г., когда Польша весь имеющийся оборонный потенциал тратило на попытки продолжать сопротивление фашистской Германии, превосходящей поляков в живой силе и технике и уже практически выигравшей войну, весь этот план остался на бумаге.

На правом фланге Белорусского фронта Красной армии от латвийской границы до Бегомля была развернута 3-я армия, имевшая задачу к исходу первого дня наступления выйти на линию Шарковщина - Дуниловичи - оз. Бляда - Яблонцы, а на следующий день на фронт Свенцяны, Михалишки и далее продвигаться на Вильно. Главный удар наносился правым крылом армии, где были сосредоточены войска 4-го стрелкового корпуса и подвижной группы в составе 24-й кавдивизии и 22-й танковой бригады под командованием комдива 24 комбрига П. Ахлюстина.

Южнее 3-й армии на фронте от Бегомля до Иванец развертывались войска 11-й армии, имевшие задачу к исходу 17 сентября занять Молодечно, Воложин, на следующий день - Ошмяны, Ивье и двигаться далее на Гродно. Перейдя в 5 часов 17 сентября границу, 6-я танковая бригада в 12 часов заняла Воложин, соединения 16-го стрелкового корпуса в это же время вошли в Красное, а к 19 часов достигли Молодечно, Бензовец. Соединения 3-го кавкорпуса уже к 15 часам достигли района Рачинеты, Порыче, Маршалки, а с утра 18 сентября двинулись дальше в сторону Лиды, выйдя к 10 часам на фронт Рыновиче, Постоянны, Войштовиче. В это время 3-му кавкорпусу и 6-й танковой бригаде была поставлена задача наступать на Вильно, который приказывалось занять.

В это время в Вильно находились лишь незначительные польские части: около 16 батальонов пехоты (примерно 7 тыс. солдат и 14 тыс. ополченцев) с 14 легкими орудиями. Однако общего отношения к вторжению большевиков у польского командования в Вильно не было. В 9 часов 18 сентября командующий гарнизона полковник Я. Окулич-Козарин отдал приказ: «Мы не находимся с большевиками в состоянии войны, части по дополнительному приказу оставят Вильно и перейдут литовскую границу; не боевые части могут начать оставление города, боевые - остаются на позициях, но не могут стрелять без приказа». Однако поскольку часть офицеров восприняла этот приказ как измену, а в городе распространились слухи о перевороте в Германии и объявлении ей войны Румынией и Венгрией, полковник Окулич-Козарин около 16.30 решил воздержаться от отдачи приказа на отступление до 20 часов.

Около 19.10 командир 2-го батальона, развернутого на южной и юго-западной окраине города, подполковник С. Шилейко доложил о появлении советских танков и запросил, может ли он открыть огонь. Пока Окулич-Козарин отдал приказ об открытии огня, пока этот приказ был передан войскам, 8 танков уже миновали первую линию обороны и для борьбы с ними были направлены резервные части. Около 20 часов Окулич-Козарин отдал приказ на отход войск из города и выслал подполковника Т. Подвысоцкого в расположение советских войск с тем, чтобы уведомить их, что польская сторона не хочет с ними сражаться и потребовать их ухода из города. После этого сам Окулич-Козарин уехал из Вильно, а вернувшийся около 21 часа Подвысоцкий решил защищать город и около 21.45 издал приказ о приостановке отхода войск. В это время в городе шли некоординированные бои, в которых большую роль играла виленская польская молодежь. Учитель Г. Осиньский организовал из учащихся гимназий добровольческие команды, занявшие позиции на возвышенностях. Стреляли самые старшие, остальные доставляли боеприпасы, организовывали связь и т.п.

Подойдя около 19.30 18 сентября к Вильно 8-й и 7-й танковые полки завязали бой за южную часть города. 8-й танковый полк ворвался в 20.30 в южную часть города. 7-й танковый полк, натолкнувшийся на упорную оборону, только с рассветом смог войти в юго-западную часть города. Из-за упорной обороны город удалось взять лишь на следующий день.

Пока в районе Вильно происходили все эти бурные события, войска 16-го стрелкового корпуса 11-й армии были повернуты на северо-запад и двинулись к Лиде.

Пока войска 3-й и 11-й армий занимали северо-восточную часть Западной Белоруссии, южнее на фронте от Фаниполь до Несвиж перешли в наступление части КМГ, имевшие задачей в первый день наступления достичь Любча, Кирин, а на следующий день форсировать р. Молчадь и двигаться на Волковыск. Наступавший на южном фланге группы 15-й танковый корпус в 5.00 перешел границу и, сломив незначительное сопротивление польских пограничников, двинулся на запад. К вечеру 17 сентября 27-я танковая бригада форсировала р. Сервечь, 2-я танковая бригада - р. Уша, а 20-я мотобригада подтягивалась к границе. Около 16 часов 18 сентября 2-я танковая бригада вступила в Слоним.

В Гродно находились незначительные силы польских войск: 2 импровизированных батальона и штурмовая рота запасного центра 29-й пехотной дивизии, 31-й караульный батальон, 5 взводов позиционной артиллерии (5 орудий), 2 зенитно-пулеметные роты, двухбатальонный отряд полковника Ж. Блюмского, батальон национальной обороны «Поcтавы», спешенный 32-й дивизион Подляской кавбригады, в городе было много жандармерии и полиции. Командующий округом «Гродно» полковник Б. Адамович был настроен на эвакуацию частей в Литву. В городе 18 сентября имели место беспорядки в связи с освобождением заключенных из городской тюрьмы и антипольским выступлением местных «красных» активистов. Советские войска ожидались с востока, но они подошли к городу с юга, что было выгодно оборонявшимся, поскольку правый берег Немана был крутой.

Лишь по мере поступления горючего части 15-го танкового корпуса с 7 часов 20 сентября начали двигаться на Гродно своеобразными волнами. В 13 часов 50 танков 27-й танковой бригады подошли к южной окраине Гродно. Танкисты с ходу атаковали противника и к вечеру заняли южную часть города, выйдя на берег Немана. Нескольким танкам удалось по мосту прорваться на северный берег в центр города. Однако без поддержки пехоты танки подверглись нападению солдат, полицейских и молодежи, которые использовали немногочисленные орудия и бутылки с зажигательной смесью. В итоге часть танков была уничтожена, а часть - отведена обратно за Неман. 27-я танковая бригада при поддержке прибывшего с 18 часов 119-го стрелкового полка 13-й стрелковой дивизии заняла южную часть города. Группа младшего лейтенанта Шайхуддинова при помощи местных рабочих на лодках переправилась на правый берег Немана в 2 км восточнее города. На том берегу начались бои за кладбища, где были оборудованы пулеметные гнезда. В ходе ночного боя 119-му полку удалось закрепиться на правом берегу и выйти на подступы к восточной окраине города.

К утру 21 сентября подошел 101-й стрелковый полк, который также переправился на правый берег и развернулся севернее 119-го полка. С 6 часов 21 сентября полки, усиленные 4 орудиями и 2 танками, атаковали город и к 12 часам, несмотря на контратаки поляков, вышли на линию железной дороги, а к 14 часам достигли центра Гродно, но к вечеру были вновь отведены на окраину. В этих боях полки поддерживала моторизованная группа 16-го стрелкового корпуса, которая после ночевки на шоссе в нескольких километрах от Скиделя с рассветом 21 сентября двинулась к Гродно. Подойдя к городу, танки подавили огневые точки на его восточной окраине, чем оказали поддержку 119-му и 101-му стрелковым полкам. Атака города с востока прошла успешно, но после перехода через железнодорожную линию основные силы стрелковых подразделений вновь отошли на окраину. В итоге танки были вынуждены вести бой в одиночку.

Во втором эшелоне за КМ Г наступали войска 10-й армии, которые 19 сентября перешли границу с задачей выйти на фронт Новогрудок, Городище и двигаться далее на Дворец. К исходу первого дня наступления войска 10-й армии достигли линии рр. Неман и Уша. Продолжая медленное продвижение во втором эшелоне Белорусского фронта, войска армии к исходу 20 сентября вышли на рубеж Налибоки, Деревна, Мир, где получили задачу выдвигаться на фронт Сокулка. Большая Берестовица, Свислочь, Новый Двор, Пружаны. Вечером приказом командующего Белорусским фронтом № 04 армии были подчинены войска 5-го стрелкового, 6-го кавалерийского и 15-го танкового корпусов. Однако в ходе переговоров командующих войсками 10-й армией, КМГ и Белорусского фронта 21 сентября было решено оставить 6-й кавалерийский и 15-й танковый корпуса в составе КМР.

На фронте 4-й армии, имевшей задачу наступать на Барановичи с выходом к исходу первого дня операции на линию Снов, Жиличи, наступление началось в 5 часов утра 17 сентября. В 22 часа 29-я танковая бригада заняла Барановичи и расположенный здесь же укрепленный район, который не был занят польскими войсками. Первым в город вошел танковый батальон под командованием И. Д. Черняховского. В районе Барановичей было пленено до 5 тыс. польских солдат, советскими трофеями стали 4 противотанковых орудия и 2 эшелона продовольствия.

Остававшаяся на окраине Пружан, 29-я танковая бригада 20 сентября занималась техническим осмотром танков и вела разведку в сторону Бреста. У Видомля был установлен контакт с германскими частями. Как вспоминал позднее командир бригады комбриг С. М. Кривошеий, «разведка, высланная вперед под командованием Владимира Юлиановича Боровицкого, секретаря партийной комиссии бригады, вскоре возвратилась с десятком солдат и офицеров немецкого моторизованного корпуса генерала Гудериана, который успел занять город Брест. Не имея точных указаний, как обращаться с немцами, я попросил начальника штаба связаться с командармом [Чуйковым], а сам с комиссаром занялся ни к чему не обязывающей беседой с ними. Разговор происходил в ленинской палатке, где на складывающихся портативных стендах, наряду с показателями боевой подготовки и роста промышленного могущества нашей страны, висели плакаты, призывающие к уничтожению фашизма. У многих немцев были фотоаппараты. Осмотревшись, они попросили разрешения сфотографировать палатку и присутствующих в ней. Один из них снял на фоне антифашистского плаката нас с комиссаром в группе немецких офицеров.

Накормив немцев наваристым русским борщом и шашлыком по-карски (все это гости уплели с завидным усердием), мы отправили их восвояси, наказав передать «горячий привет» генералу Гудериану». Комбриг забыл упомянуть, что во время обеда бригадный оркестр сыграл несколько маршей.

В Полесье были развернуты войска 23-го стрелкового корпуса, которым было запрещено до особого распоряжения переходить границу. Обращение командира корпуса к Военному совету Белорусского фронта с просьбой о переходе в наступление вместе с остальными войсками фронта было отклонено. В итоге корпус перешел границу в 16.25 18 сентября. В 11 часов 19 сентября передовой отряд 52-й стрелковой дивизии занял Лахву. Двинувшись дальше, советские войска в Кожан-Городке были обстреляны отрядом 16-го батальона КОП. Развернувшись, части вступили в бой и вскоре оттеснили поляков в лес севернее Кожан-Городка. В ходе боя советские части потеряли 3 человека убитыми и 4 ранеными. Были взяты в плен 85 польских военнослужащих, из них 3 ранены, а 4 убиты. Около 17 часов 205-й стрелковый полк с 1-м дивизионом 158-го артполка после небольшого боя занял Давид-Городок. В 19.30 части 52-й стрелковой дивизии заняли Лунинец. Тем временем корабли советской Днепровской флотилии дошли до устья реки Горынь, где были вынуждены остановиться из-за отмелей и затопленных польских судов.

Войска Украинского фронта тоже 17 сентября перешли польскую границу и стали продвигаться вглубь Польши. На северном фланге на фронте от Олевска до Ямполя развернулись войска 5-й армии, которой была поставлена задача «нанести мощный и молниеносный удар по польским войскам, решительно и быстро наступать в направлении Ровно». В районе Олевска сосредоточилась 60-я стрелковая дивизия, имевшая задачу наступать на Сарны. В районе Городница - Корец развернулись войска 15-го стрелкового корпуса, имевшие ближайшую задачу выйти на р. Горынь, а к исходу 17 сентября занять Ровно. 8-й стрелковый корпус, развернутый в районе Острог - Славута, должен был к исходу дня занять Дубно. 18 сентября оба корпуса должны были занять Луцк и двинуться в сторону Владимира-Волынского.

К исходу 22 сентября войска 5-й армии вышли на рубеж Ковель - Рожице - Владимир-Волынский - Иваничи. Южнее, на фронте Теофиполь - Войтовцы развернулись войска 6-й армии, имевшие задачу наступать на Тарнополь, Езерну и Козову, в дальнейшем выйти на фронт Буек - Перемышляны и далее на Львов.

В 4.00 17 сентября штурмовая группа пограничников и красноармейцев захватила Волочиский пограничный мост. В 4.30 войска 17-го стрелкового корпуса нанесли артиллерийский удар по огневым точкам и опорным пунктам противника и в 5.00 приступили к форсированию р. Збруч, используя захваченный мост и наведенные переправы. Форсировав р. практически без какого-либо сопротивления противника, части 17-го стрелкового корпуса около 8.00 свернулись в походные колонны и двинулись в сторону Тарнополя. Подвижные соединения быстро обогнали пехоту и после 18.00 17 сентября 10-я танковая бригада вступила в Тарнополь. Наступавшая севернее города 24-я танковая бригада с 136-м стрелковым полком 97-й стрелковой дивизии уже в 12 часов прошла Доброводы и, обойдя Тарнополь с северо-запада, около 22 часов вышла на его западную окраину и приступила к ее очистке от польских частей. В 19 часов с севера в город вошли 11 танков 5-й кавдивизии 2-го кавалерийского корпуса, однако, не зная обстановки, танкисты решили подождать с атакой до утра. Вступив в Тарнополь, 5-й дивизии пришлось заняться очисткой города от разрозненных групп польских офицеров, жандармов и просто местного населения. В ходе перестрелок в городе между 10.20 и 14.00 18 сентября дивизия потеряла 3 человек убитыми и 37 ранеными. Одновременно в 10.30 в город вступили стрелковые дивизии 17-го стрелкового корпуса. В плен были взяты до 600 польских военнослужащих.

Наступавшие севернее соединения 2-го кавкорпуса с утра 18 сентября форсировали р. Серет и в 10.00 получил приказ командования Украинского фронта форсированным маршем двинуться к Львову и овладеть городом.

Сводный мотоотряд 2-го кавкорпуса и 24-й танковой бригады с 35 тюками около 2.00 19 сентября подошел к Львову. После упорных боев город был взят.

20 сентября войска 12-й армии продвигались на линию Николаев - Стрый. В районе Стрыя около 17.00 был установлен контакт с немецкими войсками, которые 22 сентября передали город Красной армии. 23 сентября туда же подошла 26-я танковая бригада. В результате переговоров советские войска были остановлены на достигнутой линии.

В 10.30 21 сентября в штабы Белорусского и Украинского фронтов поступило приказание наркома обороны № 16693, требовавшее остановить войска на линии, достигнутой передовыми частями к 20.00 20 сентября. Перед войсками ставилась задача подтянуть отставшие части и тылы, наладить устойчивую связь, находиться в состоянии полной боеготовности, быть бдительными и принять меры для охраны тылов и штабов. Кроме того, командованию Белорусского фронта разрешалось продолжить наступление в Сувалкском выступе. В 22.15 21 сентября в штабы Белорусского и Украинского фронтов поступил приказ наркома обороны № 156, в котором излагалось содержание советско-германского протокола и разрешалось начать движение на запад с рассветом 23 сентября. На следующий день Военный совет Белорусского фронта отдал соответствующий приказ №05. 25 сентября войска получили директиву наркома обороны № 011 и приказ Военного совета Белорусского фронта № 06, предупреждавшие, что «при движении армии с достигнутого рубежа Августов - Белосток - Брест-Литовск на запад на территории, оставляемой Германской армией, возможно, что поляки будут рассыпавшиеся части собирать в отряды и банды, которые совместно с польскими войсками, действующими под Варшавой, могут оказать нам упорное сопротивление и местами наносить контрудары».

21 сентября 2-я танковая бригада в Сокулке сформировала отряд для действий в районе Августов - Сувалки под командованием майора Ф. П. Чувакина, в котором насчитывалось 470 человек, 252 винтовки, 74 пулемета, 46 орудий, 34 танка БТ - 7, 6 бронемашин и 34 автомашины. Двинувшись на север, отряд около 5 часов 22 сентября у Сопоцкина догнал отходящих из Гродно поляков, которые надеялись закрепиться в. старых фортах гродненской крепости, где имелись военные склады. В завязавшемся бою, продолжавшемся до 10 часов, были убиты 11 и ранены 14 красноармейцев, подбито 4 танка и 5 автомашин. Противник широко применял бутылки с зажигательной смесью, что в условиях действий танков без пехотного прикрытия создавало значительные проблемы.

Тем временем отряд 27-й Танковой бригады из 20 танков БТ-7 и 1 бронемашины под командованием майора Богданова прочесывал линию границы с Литвой и в 24 часа 24 сентября прибыл в Сувалки.

Войска 3-й армии продолжали нести охрану латвийской и литовской границ от Дриссы до Друскининкая. 11-я армия начала передислокацию вдоль литовской границы к Гродно. Соединения 16-го стрелкового корпуса продолжали продвигаться в Сторону Гродно и 21 сентября заняли Эйшишки. К 24 сентября войска корпуса развернулись на литовской и германской границах севернее и северо-западнее Гродно.

К 26-28 сентября Войска 3-й и 11-й армий закрепились на границе с Литвой и Восточной Пруссией от Друскининкая до Щучина. Тем временем 21 сентября на переговорах в Волковыске представителями германского командования и 6-го кавкорпуса была согласована процедура отвода вермахта из Белостока.

Севернее действовала 20-я мотобригада, переданная в состав 10-й армии, которая 25 сентября в 15 часов приняла у немцев Осовец, 26 сентября, двигаясь по берегу р. Бебжа, вошла в Соколы, а к вечеру 29 сентября достигла Замбрува. 27 сентября передовые отряды 5-го стрелкового корпуса заняли Нур и Чижев, а в районе Гайнуйки части корпуса вновь наткнулись на польский склад, где советскими трофеями стало около 14 тыс. снарядов, 5 млн. патронов, 1 танкетка, 2 бронеавтомобиля, 2 автомашины и 2 бочки горючего.

На южном участке фронта на запад двинулись войска 4-й армии. В 15 часов 22 сентября 29-я танковая бригада вступила в Брест, занятый войсками 19-го моторизованного корпуса вермахта. Как вспоминал позднее Кривошеий, на переговорах с генералом Г. Гудерианом он предложил следующую процедуру парада: «В 16 часов части вашего корпуса в походной колонне, со штандартами впереди, покидают город, мои части, также в походной колонне, вступают в город, останавливаются на улицах, где проходят немецкие полки, и своими знаменами салютуют проходящим частям. Оркестры исполняют военные марши». В конце концов, Гудериан, настаивавший на проведении полноценного парада с предварительным построением, согласился на предложенный вариант, «оговорив однако, что он вместе со мной будет стоять на трибуне и приветствовать проходящие части».

К 29 сентября войска Белорусского фронта продвинулись до линии Щучин - Стависки - Ломжа - Замбрув - Цехановец - Косув-Ляцки - Соколув-Подляски - Седльце - Лукув - Вохынь. 1 октября командующий 4-й армией комдив Чуйков издал приказ, которым требовал «при передовых отрядах иметь по одному командиру штаба и политотдела для ведения переговоров с немецкими войсками».

Войска Украинского фронта к исходу 29 сентября находились на линии Пугачув - Пяски - Пиотркув - Кржемень - Билгорай - Перемышль - верховья р. Сан.

Здесь следует остановиться на еще одной стороне Польской кампании Красной армии, связанной с различными воинскими преступлениями советских военнослужащих. Самосуды, мародерство и грабежи как проявления классовой борьбы не только не преследовались, но и поощрялись. Приведем несколько весьма наглядных примеров.

21 сентября, разоружив польские войска, части 14-й кавдивизии отпустили солдат по домам, а офицеров и жандармов оставили до особого распоряжения в шкале в Сасуве. В 19 часов пленные проникли в подвал школы, убили рабочего, охранявшего оружие, и открыли огонь из окон. Батальонный комиссар Пономарев с красноармейцами подавил восстание офицеров и, приехав в штаб 14-й кавдивизии, рассказал о случившемся. При этом он высказал мысль, что все офицеры и жандармы являются сволочью, которую нужно уничтожить. Под впечатлением услышанного, 22 сентября в селе Бошевицы 4 красноармейца под разными предлогами забрали из-под стражи народной милиции 4 пленных офицеров и расстреляли их.

22 сентября во время боев за Гродно около 10 часов командир взвода связи младший лейтенант Дубовик получил приказ отконвоировать 80-90 пленных в тыл. Отойдя на 1,5-2 км от города, Дубовик устроил допрос пленных с целью выявить офицеров и лиц, принимавших участие в убийстве большевиков. Обещая отпустить пленных, он добивался признаний и расстрелял 29 человек. Остальные пленные были возвращены в Гродно. Об этом было известно командованию 101-го стрелкового полка 4-й стрелковой дивизии, но никаких мер в отношении Дубовика принято не было. Более того, командир 3-го батальона старший лейтенант Толочко отдал прямой приказ о расстреле офицеров.

21 сентября Военный совет 6 армии в лице командующего комкора Голикова и члена Военного совета бригадного комиссара Захарычева, находясь в частях 2-го конного корпуса, вынес явно преступное постановление о производстве и порядке самосуда - расстрела 10 человек (фамилий в постановлении не указывается). На этом основании начальник особого отдела 2 конного корпуса Кобернюк, отправившись в г. Злочув, произвел аресты разных служащих польской тюрьмы, полиции и т.д., как то Климецкого В. В., по должности нач. тюрьмы, Кучмировского К. Б., пом. нач. тюрьмы, Лукашевского М. С., вице городского прокурора. Плахта И. - чиновника побитового старосты и др. в количестве 10 человек и всех этих лиц, в счет установленного Военным советом 6 армии лимита, в здании тюрьмы расстрелял. При этом самосуде присутствовали рядовые служащие тюрьмы. Это преступное решение Военного совета о самосудах быстро передалось в руководящие круги командиров и комиссаров соединений и частей 2 конного корпуса, а это привело к тяжелым последствиям, когда ряд командиров, военкомов и даже красноармейцев по примеру своих руководителей начали производить самосуды над пленными, подозрительными задержанными и т.д.

Заслуживает внимания вопрос, какие же задачи были поставлены перед войсками в ходе акции в Польше. Например, командующий войсками Украинского фронта командарм 1 ранга Семен Тимошенко в приказе отмечал, что «польское правительство помещиков и генералов втянуло народы Польши в авантюристическую войну». Примерно то же говорилось и в приказе командующего войсками Белорусского фронта командарма 2 ранга Ковалева. В них содержался призыв к населению повернуть «свое оружие против помещиков и капиталистов», но ничего не говорилось о судьбе западных областей Украины и Белоруссии. Это объяснялось, видимо, тем, что после Рижского мирного договора 1921 г. Советское правительство никогда не ставило вопрос о воссоединении западных областей Украины и Белоруссии. Но в последующих документах отмечалась такая задача войск, как спасение украинского и белорусского народов от угрозы «разорения и избиения» со стороны врагов, подчеркивалось, что советские войска идут в Польшу не как завоеватели, а как освободители белорусов, украинцев и трудящихся Польши.

Действия Красной Армии на территории Польши продолжались 12 дней. За это время войска продвинулись на 250-300 км и заняли территорию общей площадью свыше 190 тыс. кв. км с населением более 12 млн. человек, в том числе более 6 млн. украинцев и около 3 млн. белорусов.

Раздел Советским Союзом и фашистской Германией польских территорий

После вступления советских войск на территорию Польши отношения Англии и Франции с Советским Союзом резко обострились. 19 сентября в Москве была получена англо-французская нота, в которой требовалось прекратить продвижение и вывести советские войска из Польши. В противном случае, говорилось в ноте, в соответствии с польско-французским союзническим договором объявление войны Советскому Союзу может произойти автоматически.

Сталин и его окружение не могли не понимать, что характер советско-германских отношений и акции Советского Союза в Польше могут произвести крайне негативное впечатление на мировое общественное мнение. Поэтому в совместном германо-советском коммюнике, принятом по предложению Риббентропа 18 сентября 1939 г., но опубликованном лишь 20 сентября, было сказано, что целью германских и советских войск является «восстановить в Польше порядок и спокойствие, нарушенные распадом польского государства, и помочь населению Польши переустроить условия своего государственного существования».

Еще дальше в отношении «польского вопроса» советское руководство пошло во время переговоров и заключения договора о дружбе и границе от 28 сентября 1939 г. Эти переговоры, посвященные уточнению границы «государственных интересов» СССР и Германии на территории Польши, начались по инициативе советской стороны. 20 сентября Шуленбург сообщал Риббентропу, что, по мнению Молотова, наступило время совместно решить судьбу Польши и что Сталин склоняется к тому, чтобы разделить ее по линии Тисса-Нарев-Висла-Сан: «Советское правительство желает немедленно решить этот вопрос на переговорах в Москве с участием самых высоких государственных деятелей обеих стран». В ответной телеграмме Молотову 23 сентября Риббентроп сообщил, что «русская точка зрения о прохождении будущей границы по четырем рекам приемлема». Об атмосфере, в которой проходили переговоры в Москве, свидетельствует сам Риббентроп, заявивший, что в Кремле он «себя чувствовал, как среди старых партайгеноссе».

В принятом документе устанавливалась граница «государственных интересов» обоих государств на территории Польши, хотя в германо-советском коммюнике от 22 сентября 1939 г. она еще именовалась «демаркационной линией между германской и советской армиями» и должна была проходить гораздо восточнее линии, согласованной 23 августа 1939 г.

Небезынтересно заметить, что оба текста договора - на немецком и русском языках - были признаны аутентичными. Но при этом становится непонятным, почему в названии договора на немецком языке слово «дружба» поставлено после слова «граница», а в тексте на русском языке - наоборот. Действительно ли это объясняется различием в стилистике обоих языков или здесь скрывается политический смысл: что Сталин был более заинтересован в предложенной им «дружбе», чем Гитлер?

В одном конфиденциальном и двух секретных протоколах, приложенных к договору от 28 сентября, были уточнены некоторые территориальные изменения в полосе от Балтийского до Черного морей. В частности, территория Литвы была включена в сферу «государственных интересов» СССР, а территория Люблинского и части Варшавского воеводств отходила в сферу «государственных интересов» Германии. Стороны согласились и в том, что они будут пресекать действия польского населения, направленные против другой стороны.

В договоре от 28 сентября нет ни слова о праве польского народа на государственное существование; объявленное в нем «переустройство» Польши рассматривается только с точки зрения «дальнейшего развития дружественных отношений» между СССР и Германией.

В некоторых советских исследованиях утверждается, будто советское руководство решительно воспрепятствовало продвижению германских войск восточнее согласованной линии границы с Советским Союзом. Однако в свете немецких документов вырисовывается иная картина. Так, еще 5 сентября 1939 г. Молотов сообщал Риббентропу, что советское руководство понимает, что «в ходе операций одна из сторон либо обе стороны могут быть вынуждены временно пересечь демаркационную линию между своими сферами влияния, но подобные случаи не должны помешать непосредственной реализации намеченного плана». 15 сентября Риббентроп вторично сообщил Молотову, что Германия связана разграничительными сферами влияния в Польше и поэтому будет приветствовать скорое выступление Красной Армии, которое «освободит нас от необходимости уничтожать остатки польской армии, преследуя их вплоть до русской границы».

В Берлине еще в начале боевых действий возникла идея о возможности в качестве буфера создать где-то в зоне между линиями интересов Германии и СССР «остаточное польское государство». По этому вопросу генерал Гальдер 7 сентября записал в дневнике: «Поляки предлагают начать переговоры. Мы к ним готовы на следующих условиях: разрыв Польши с Англией и Францией; остаток Польши будет сохранен; районы от Нарева с Варшавой - Польше; промышленный район - нам; Краков - Польше; северная окраина Бескидов - нам; области Западной Украины - самостоятельны». Как явствует из записи от 10 сентября, германское руководство подготовило специальное обращение к населению Западной Украины, в котором обещало ему «независимое государство» под эгидой Германии.

О вариантах расчленения Польши 12 сентября говорил и Риббентроп. Со ссылкой на Гитлера он заявил, что при таком варианте «решения польского вопроса» можно будет в случае необходимости вести переговоры о заключении «восточного мира». Одновременно Риббентроп не исключал и варианта, который предусматривал бы расчленение Польши на отдельные составные части, включая Западную Украину.

Но Гитлер еще не знал, какова же будет позиция Сталина и Молотова по данному вопросу. Шуленбург выяснил это только на следующий день и сообщил фюреру, что Сталин решительно против сохранения «польского остаточного государства» и за раздел Польши. 28 сентября Сталин заявил, что расчленение областей с чисто польским населением неизбежно вызовет его стремление к национальному единству, что может привести к трениям между СССР и Германией.

Решение германского и советского правительств от 28 сентября о разделе территории Польши вызвало серьезную озабоченность польского народа и официальных лиц. Так, польский посол в Париже, по сообщению агентства «Гавас», выразил правительству Франции протест, назвав советско-германский договор нарушением прав суверенного государства и народа, международных обязательств и человеческой морали.

Положение польских патриотов усугублялось тем, что существовала советско-германская договоренность о сотрудничестве в борьбе против польской агитации. Это была не формальная декларация; такое сотрудничество военных властей Германии и СССР в польской кампании, как заявил германский военный атташе в Москве генерал Кестринг, было реальностью и протекало на всех уровнях безукоризненно. Для установления сотрудничества между гестапо и органами НКВД в декабре 1939 г. в г. Закопане, т.е. на польской территории, оккупированной Германией, был создан совместный учебный центр.

После того как делегации СССР и Германии провели делимитацию границы между «сферами интересов», к середине октября 1939 г. была осуществлена ее демаркация. Таким образом, если раньше граница СССР с Польшей была протяженностью 1446 км, то граница с Германией составила 1952 км, т.е. на 506 км больше - от села Мариново (южная точка границы СССР с Латвией) до села Казачувка (северная точка на советско-румынской границе). Сохранив за собой нефтеносный район Львов-Дрогобыч, который был занят германскими войсками еще в первой половине сентября, Сталин обязался поставлять Германии из этого района по 300 тыс. тонн нефти ежегодно.

21 сентября был подписан секретный протокол, по которому, в частности, немецкое командование обязано было обеспечить сохранность и передачу советским войскам всех оставляемых объектов. Было также согласовано, что «для уничтожения польских банд по пути следования советские и германские войска будут действовать совместно».

Наглядным примером взаимодействия вермахта и Красной Армии в то время может служить договоренность об использовании радиостанции Минска для наведения германских бомбардировщиков на польские города. Нелишне напомнить, что Геринг в знак признательности за боевое взаимодействие в борьбе против общего врага подарил наркому обороны СССР Ворошилову самолет.

В ходе военных действий командиры передовых частей германской и советской армий обменивались офицерами связи. Было также установлено сотрудничество с командованием ВМС Германии на Балтике. В Гродно, Бресте, Пинске и в ряде других городов еще до капитуляции Варшавы состоялись совместные парады. Например, в Гродно вместе с германским генералом парад принимал комкор Чуйков, в Бресте - генерал Гудериан и комбриг Кривошеин.

Высказывания высокопоставленных советских политических и военных руководителей свидетельствуют о том, что акции Советского Союза в Польше, а позже в Прибалтике и против Финляндии рассматривались главным образом с точки зрения расширения территории, увеличения населения СССР и других военно-стратегических преимуществ. Именно такую концепцию еще на XVIII съезде ВКП(б) сформулировал Мехлис, ссылаясь на мнение Сталина: «Если вторая империалистическая война обернется своим острием против первого в мире социалистического государства, то нужно перенести военные действия на территорию противника, выполнить свои интернациональные обязанности и умножить число советских республик».

На торжественном собрании по случаю годовщины Октября 6 ноября 1939 г. Молотов особо подчеркнул, что после присоединения Западной Украины и Западной Белоруссии население СССР выросло со 170 до 183 млн. человек. В июне 1941 г. в проекте директивы Главного управления политпропаганды «О задачах политической пропаганды в Красной Армии на ближайшее время» говорилось: «Весь личный состав Красной Армии должен проникнуться сознанием того, что возросшая политическая, экономическая и военная мощь Советского Союза позволяет нам осуществлять наступательную внешнюю политику, решительно ликвидируя очаги войны у своих границ, расширяя свои территории...». При обсуждении проекта на Главном военном совете Жданов говорил: «Мы стали сильнее, можем ставить более активные задачи. Война с Польшей и Финляндией не были войнами оборонительными. Мы уже вступили на путь наступательной политики».