Традиции коренных народов восточной сибири. Народы сибири

26.09.2019

Манси

Манси (старинное название вогулы, вогуличи), численность которых 12 269 человек, проживают большей частью в Ханты-Мансийском АО. Этот весьма многочисленный народ известен русским с открытия Сибири. Еще государь Иван IV Грозный повелевал посылать стрельцов усмирять многочисленных и могущественных манси.

Слово «манси» произошло от прафинно-угорского старинного слова «мансз», означающего «мужчину, человека». У манси есть свой язык, относящийся к обско-угорской обособленной группе уральской языковой семьи и достаточно развитый национальный эпос. Манси являются близкими по языку родственниками хантов. Сегодня до 60% используют в повседневной жизни русский язык.

Манси удачно сочетают в своей общественной жизни культуры северных охотников и южных кочевников-скотоводов. Новгородцы контактировали с манси еще в XI веке. С появлением русских в XVI веке часть племен вогулов ушли на север, другие жили по соседству с русскими и ассимилировались с ними, приняв язык и православную веру.

Верованиями манси являются поклонение стихиям и духам природы – шаманизм, им присущ культ старших и предков, тотемного медведя. Манси имеют богатейший фольклор и мифологию. Манси разделяются на две обособленные этнографические группы потомков уральцев Пор и потомков угров Мось, отличающиеся происхождением и обычаями. С целью обогащения генетического материала браки издавна заключались только между этими группами.

Манси занимаются таежной охотой, разведением оленей, ловлей рыбы, земледелием и скотоводством. Оленеводство на берегах Северной Сосьвы и Лозьвы было перенято у хантов. Южнее с приходом русских было перенято земледелие, разведение лошадей, КРС и МРС, свиней и птицы.

В повседневной жизни и самобытном творчестве манси особое значение имеют орнаменты, схожие по мотивам с рисунками селькупов и хантов. В орнаментах манси явно преобладают правильные геометрические рисунки. Часто с элементами рогов оленей, ромбы и волнистые линии, похожий на греческий меандр и зигзаги, изображения орлов и медведей.

Ненцы

Ненцы, по-старинному юраки или самоядь, всего 44 640 человек живут на севере Ханты-Мансийского и соответственно Ямало-Ненецкого автономных округов. Самоназвание самодийского народа «ненец» дословно означает «мужчина, человек». Из северных коренных народов они самые многочисленные.

Занимаются ненцы крупностадным кочевым оленеводством в . На Ямале ненцы содержат до 500 тысяч оленей. Традиционным жилищем ненцев является конический чум. До полутора тысяч ненцев, живущих южнее тундры на реках Пур и Таз, считаются лесными ненцами. Кроме оленеводства они активно занимаются тундровой и таежной охотой и рыбной ловлей, сбором даров тайги. Питаются ненцы ржаным хлебом, олениной, мясом морского зверя, рыбой, дарами тайги и тундры.

Язык ненцев относится к уральским самодийским языкам, он разделен на два диалекта тундровый и лесной, они в свою очередь делятся на говоры. Народ ненцев обладает богатейшим фольклором, сказаниями, сказками, эпическими сюжетами. В 1937 году ученые лингвисты создали для ненцев письменность на основе кириллицы. Этнографы описывают ненцев как коренастых людей с большой головой, плоским землистого цвета лицом, лишенным какой-либо растительности.

Алтайцы

Территорией проживания тюркоязычного коренного народа алтайцев стали . Живут они в количестве до 71 тыс. человек, что позволяет считать их крупным народом, в республике Алтай, часть в Алтайском крае. Среди алтайцев различают отдельные этнические группы кумандинцев (2892 чел), теленгитов или телесов (3712 чел), тубаларов (1965 чел), телеутов (2643 чел), челканцев (1181 чел).

Издавна алтайцы поклонялись духам и стихиям природы, они придерживаются традиционного шаманизма, бурханизма и буддизма. Живут они родами сеоками, родство считается по мужской линии. Алтайцы имеют многовековую богатейшую историю и фольклор, сказания и легенды, собственный героический эпос.

Шорцы

Шорцы являются немногочисленным тюркоязычным народом, в основном проживающим в отдаленных горных районах Кузбасса. Общая численность шорцев сегодня составляет до 14 тыс. человек. Издавна шорцы поклоняются духам природы и стихиям, основной их религией стал сложившийся веками шаманизм.

Сформировался этнос шорцев в VI-IX веках путем смешения кетоязычных и пришедших с юга тюркоязычных племен. Шорский язык относится к тюркским языкам, сегодня более 60% шорцев говорят по-русски. Эпос шорцев древний и весьма самобытен. Традиции коренных шорцев сегодня хорошо сохранились в , большинство шорцев сейчас живут в городах.

Сибирские татары

В средние века именно сибирские татары были основным населением Сибирского ханства. Сейчас субэтнос сибирских татар, как они сами себя называют «себер татарлар», состоящий по разным оценкам от 190 тыс. до 210 тыс. человек проживает на юге Западной Сибири. По антропологическому типу татары Сибири близки к казахам и башкирам. «Тадар» себя могут именовать сегодня и чулымцы, и шорцы, и хакасы, и телеуты.

Предками сибирских татар ученые считают средневековых кыпчаков, которые контактировали длительное время с самодийцами, кетами, угорскими народами. Процесс развития и смешения народов шел на юге Западной Сибири с VI-IV тыс. до н.э. до возникновения в XIV веке Тюменского царства, и позже с возникновением в XVI веке могущественного Сибирского ханства.

В большинстве сибирские татары пользуются литературным татарским языком, но в некоторых отдаленных улусах сохранился сибирско-татарский язык из кыпчако-ногайской группы западнохуннских тюркских языков. Он делится на тоболо-иртышский и барабинский диалекты и множество говоров.

Праздники сибирских татар содержат черты доисламских древних тюркских верований. Это, прежде всего амаль, когда празднуется во время весеннего равноденствия новый год. Прилет грачей и начало полевых работ сибирские татары празднуют карга путка. Прижились здесь и некоторые мусульманские праздники, обряды и молебны о ниспослании дождя, почитаются мусульманские захоронения суфийских шейхов.

С конца XVI в. началось систематическое заселение Зауралья русским народом и освоение им совместно с народами Сибири ее неисчерпаемых природных богатств. За «каменем», т. е. за Уралом, лежала огромная территория площадью более 10 млн кв. км. На просторах Сибири, по подсчетам Б. О. Долгих, жило примерно 236 тыс. человек нерусского населения. 1 На каждого из них приходилось в среднем более 40 кв. км площади с колебаниями от Ъ до 300 кв. км. Если учесть, что при охотничьем хозяйстве на каждого едока в умеренном поясе требуется всего 10 кв. км угодий, а при самом примитивном животноводстве у скотоводческих племен лишь 1 кв. км, то станет ясным, что коренное население Сибири к XVII в. было еще далеко от освоения всей площади этого края даже при прежнем уровне хозяйствования. Перед русским народом и коренным населением открывались огромные возможности в деле освоения еще не использованных пространств как посредством расширения прежних форм хозяйства, так и, в еще большей мере, путем его интенсификации.

Более высокие производственные навыки русского населения, уже много веков занимавшегося пашенным земледелием, стойловым животноводством и подошедшего вплотную к созданию мануфактурного производства, позволили ему внести немалый вклад в дело хозяйственного освоения природных богатств Сибири.

Одной из самых замечательных страниц истории освоения Сибири русским населением в XVII в. было создание им основ сибирского пашенного земледелия, превратившего позднее край в одну из основных житниц России. Русские, перевалив за Урал, постепенно знакомились с большими природными богатствами нового края: полноводными и рыбными реками, богатыми пушным зверем лесами, хорошими, пригодными для хлебопашества землями («дебрь плодовитая»). Вместе с тем они не нашли здесь привычных им возделанных полей. Указаниями на отсутствие хлеба, на испытываемый русскими пришельцами голод («едим траву и коренья») пестрят первые русские описания даже тех районов, где позднее заколосятся тучные нивы. 2

1 Для данного расчета используется максимальная цифра коренного населения, вычисленная Б. О. Долгих (Б. О. Долгих. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII в., стр. 617). В исследовании В. М. Кабузана и С. М. Троицкого приводится значительно меньшая цифра (72 тыс. душ мужского пола - см. стр. 55, 183 данного тома).

2 Сибирские летописи, СПб., 1907, стр. 59, 60, 109, 110, 177, 178, 242.

Эти первые впечатления не были обманчивыми, несмотря на неоспоримые свидетельства наличия у части местного населения земледельческих навыков, сложившихся задолго до прихода русских. Дорусское земледелие Сибири может быть отмечено лишь для немногих мест преимущественно южной части Сибири (Минусинская котловина, речные долины Алтая, дауро-дючерское земледелие на Амуре). Некогда достигшее относительно высокого уровня, оно в силу ряда исторических причин испытало резкий упадок и фактически было разрушено задолго до прихода русских поселенцев. В других местах (нижнее течение Тавды, нижнее течение Томи, среднее течение Енисея, верхнее течение Лены) земледелие носило примитивный характер. Оно было мотыжным (за исключением земледелия тобольских татар), отличалось немногочисленным составом культур (кырлык, просо, ячмень и реже пшеница), очень малыми посевами и столь же ничтожными сборами. Поэтому земледелие повсеместно восполнялось собиранием дикорастущих съедобных растений (сарана, дикий лук, пион, кедровый орех). Но, восполненное собирательством, оно всегда было лишь вспомогательным занятием, уступая место ведущим отраслям хозяйства - скотоводству, рыболовству, охоте. Районы примитивного земледелия перемежались районами, население которых не знало земледелия совсем. Огромные массивы земли еще никогда не трогала ни кирка, ни мотыга. Естественно, что подобное земледелие не могло стать источником пищевых запасов для прибывшего русского населения. 3

Русскому земледельцу с его знанием сохи и бороны, трехпольного севооборота, применением удобрения пришлось, используя свои трудовые навыки, закладывать в этих местах по существу новое хлебопашество и развивать его в незнакомой географической среде, в окружении неизвестного неземледельческого населения, в условиях тяжелого классового гнета. Русскому крестьянину предстояло совершить героический, огромного исторического значения подвиг.

Размещение русского населения в Сибири в первое столетие определялось явлениями, мало связанными с интересами развития сельского хозяйства. Поиски драгоценной пушнины, бывшие одним из самых серьезных стимулов раннего продвижения русских в Сибирь, неизбежно вели в районы тайги, лесотундры и тундры. Стремление правительства закрепить за собою местное население как поставщика пушнины приводило к постройке городов и острогов в узловых пунктах его расселения. Этому же способствовали и гидро-географические условия. Наиболее удобный речной путь, связывавший Запад и Восток, шел по местам сближения печорской и камской речных систем с обской, а затем енисейской с ленской и пролегал в той же полосе заселения. Политическая обстановка на юге Сибири затрудняла движение в этом направлении. Таким образом, в начальный период русские появились в полосе либо совершенно недоступной для земледелия, либо малопригодной для него, и только в южной части своего расселения (лесостепь) нашли благоприятные условия. Именно в этих районах и создаются первые очаги сибирского земледелия. Первые упоминания о распашке относятся еще к XVI в. (пашни тюменских и верхотурских русских деревень по р. Туре). Придя в Сибирь с другими целями, русские обратились к земледелию в первые же годы своего продвижения на восток, так как продовольственный вопрос в Сибири сразу встал очень остро. Его пытались первоначально разрешить путем завоза хлеба из европейской Руси. Хлеб везли с собою правительственные отряды, торгово-промышленные люди, отдельные переселенцы. Но это не решало вопроса о питании постоянного русского населения Сибири. Не разрешили его и

3 В. И. Шунков. Очерки по истории земледелия Сибири (XVII в.). М., 1956, стр. 34. 35.

ежегодные поставки хлеба в Сибирь. Обязанностью поставлять «сошные запасы» были обложены северорусские города с их уездами (Чердынь, Вымь-Яренская, Соль-Вычегодская, Устюг, Вятка и др.). Кроме того, дополнительно были организованы правительственные закупки хлеба в Европейской России. Подобная организация хлебоснабжения далекой окраины страдала крупным недостатком, так как поставка запасов в Сибирь обходилась необычайно дорого и занимала длительное время: провоз хлеба от Устюга до берегов Тихого океана длился 5 лет.4 При этом стоимость хлеба увеличивалась в десятки раз, а часть продовольствия по пути погибала. Стремление государства переложить эти расходы на плечи населения увеличивало феодальные повинности и вызывало сопротивление. Удовлетворить полностью спрос на хлеб подобная организация поставок не могла. Население постоянно жаловалось на нехватку хлеба и голод. Кроме того, правительство нуждалось в хлебе для обеспечения служилых людей, которым оно выдавало «хлебное жалованье».

Наказы сибирским воеводам в течение всего XVII в. наполнены указаниями о необходимости заведения государственной пашни. В то же время население распахивало землю по собственной инициативе. Этому способствовал и состав населения, прибывавшего в Сибирь. В значительной части это было трудовое крестьянство, бежавшее из центра от феодального гнета и мечтавшее о занятии привычным делом. Таким образом, в качестве начальных организаторов сибирского земледелия выступили феодальное государство, с одной стороны, и само население - с другой.

Государство стремилось завести в Сибири так называемую государеву десятинную пашню. Объявив всю сибирскую землю государевой, правительство предоставляло ее непосредственному производителю материальных благ для пользования на условии обработки за это государевой десятины. В наиболее чистом виде государева десятинная пашня выделялась особым полем, обрабатываемом государевыми крестьянами, которые получали за это землю для «собинной» пашни из расчета 4 десятины на 1 десятину казенной запашки. 5 Государево поле обрабатывалось крестьянами под непосредственным наблюдением приказчиков. В других случаях государева десятина непосредственно присоединялась к «собинным» участкам. И хотя при этом не было территориального разделения барщинного и крестьянского полей, приказчик наблюдал за обработкой только государевой десятины (обычно наиболее урожайной) и сбором с нее хлеба. Случаи обработки крестьянином только государева поля с получением «месячины» (продовольственного хлеба) в Сибири были немногочисленны. 6 Зато уже в XVII в. имели место случаи замены обработки государевой пашни (барщины) внесением хлебного оброка (натуральной рентой). Однако барщинный труд для сибирского крестьянина в течение всего XVII в. был господствующим.

Специфической особенностью Сибири явилось то обстоятельство, что феодальное государство в своем стремлении завести барщинное хозяйство столкнулось с отсутствием крестьянского населения. Использовать местное население в качестве феодально-обязанных хлебопашцев оно не смогло из-за отсутствия соответствующих производственных навыков у аборигенов. Отдельные попытки в этом направлении, предпринятые в начале XVII в. в Западной Сибири, не имели успеха и были быстро оставлены. С другой стороны, заинтересованное в получении пушнины государство стремилось сохранить охотничий характер хозяйства местного населения. Последнее должно было добывать пушнину, а производство хлеба ложилось на русских переселенцев. Но малочисленность русских стала основным препятствием в деле разрешения хлебных затруднений.

Вначале правительство пыталось преодолеть это затруднение путем насильственного переселения крестьян из Европейской России «по указу» и «по прибору», создавая тем самым одну из ранних групп сибирского крестьянства - «переведенцев». Так, в 1590 г. были направлены в Сибирь в качестве пашенных крестьян 30 семейств из Сольвычегодского уезда, в 1592 г. - крестьяне из Перми и Вятки, в 1600 г. - казанцы, лаишевцы и тетюшцы. 7 Мера эта оказалась недостаточно эффективной, а кроме того, она ослабляла платежеспособность старых уездов, обходилась дорого крестьянским мирам и вызывала поэтому протесты.

Другим источником получения рабочей силы на государеву пашню явилась ссылка. Сибирь уже в XVI в. служила местом ссылки на поселение. Часть ссыльных направлялась на пашню. Эта мера действовала в течение всего XVII и перешла в XVIII столетие. Количество ссылаемых бывало особенно значительным в периоды обострения классовой борьбы в центральной Руси. Но и этот способ обеспечения земледелия рабочей силой не дал ожидаемого эффекта. Ссыльные частично погибали во время невероятно тяжелого пути. Отметка «умерли в дороге» - нередкое явление в росписи ссыльных. Некоторые уходили в посады и гарнизоны, другая часть насильно посаженных на пашню людей, нередко не имевших достаточных навыков, сил и средств, «бродила меж двор» или бежала в поисках свободы и лучшей жизни дальше на восток, а иногда обратно на Русь.

Наиболее эффективным явилось привлечение на государеву пашню лиц, прибывших в Сибирь на свой страх и риск.

В некотором противоречии с общим строем феодального государства, прикреплявшего крестьянина к месту, правительство уже в XVI в. предлагало сибирской администрации призывать в Сибирь «охочих людей от отца сына и от брата брата и от сусед суседов». 8 Таким образом пытались одновременно и сохранить тягло на месте, и перебросить в Сибирь излишнюю рабочую силу. При этом район выселения ограничивался поморскими уездами, свободными от поместного землевладения. Затронуть интересы помещиков правительство не решалось. Правда, в то же время правительство несколько расширяет свою программу, предлагая призывать в пашенные крестьяне «из гулящих и всяких охочих вольных людей».9 В эту категорию лиц могли попадать и попадали выселенцы не из поморских уездов, а беглецы из районов помещичьего землевладения. Самовольное переселение в Сибирь тяглого и зависимого населения не могло не обратить на себя внимания правительства и землевладельцев. С начала XVII в. идут дела о сыске бежавших в Сибирь, возбуждаемых по челобитьям землевладельцев. Правительство вынуждено было принять ряд запретительных мер вплоть до сысков и возвращения беглецов.

В этом вопросе правительственная политика в течение всего XVII в. сохраняет двойственный характер. Закрепляя крестьян за помещиком и тяглом в центральных районах, правительство было заинтересовано и в прикреплении крестьян к развиваемому тяглу в Сибири. Вот почему, несмотря на ряд запретительных указов и громких сыскных дел, сибирская воеводская администрация смотрела сквозь пальцы на приход из Руси новопоселенцев. Считая их «вольными», «гулящими» людьми, она охотно верстала их в государевы пашенные крестьяне. Этот приток в Сибирь беглецов, уходивших от растущего в центре феодального гнета, пополнял сибирские деревни и определял характер их населения.

4 Там же, стр. 314.

5 Там же, стр. 417.

6 ЦГАДА, СП, кн. 2, л. 426; В. И. Ш у н к о в. Очерки по истории колонизации Сибири в XVII-начале XVIII в. М., 1946, стр. 174, 175.

7 В. И. Шунков. Очерки по истории колонизации Сибири..., стр. 13, 14.

8 ЦГАДА, СП, кн. 2, лл. 96, 97.

9 Там же, ф, Верхотурского уездного суда, стлб. 42.

Общий итог переселения крестьян в Сибирь к концу XVII в. оказался довольно значительным. По окладной книге Сибири 1697 г. насчитывалось свыше 11 400 крестьянских дворов с населением более чем 27 тыс. человек мужского пола. 10

Уйдя с насиженных мест, при этом часто тайком, проделав огромный и тяжелый путь, большинство беглецов приходило в Сибирь «душой и телом» и было неспособно завести самостоятельно крестьянское хозяйство. Воеводская администрация, желая организовать государеву запашку, вынуждена была прийти им в какой-то мере на помощь. Эта помощь выражалась в выдаче подмоги и ссуды. Подмога являлась безвозвратной помощью, денежной или натуральной, для устройства крестьянином собственного хозяйства. Ссуда, также денежная или натуральная, имела ту же цель, но подлежала обязательному возврату. Поэтому при выдаче ссуды оформлялась заемная кабала.

Точные размеры подмоги и ссуды установить трудно; они варьировались в зависимости от времени и места. Чем острее была потребность в рабочих руках, тем выше были подмога и ссуда; чем больше был приток переселенцев, тем меньше была подмога и ссуда; иногда ссуды не выдавались совсем. В 30-е годы в Верхотурском уезде в подмогу («чем крестьянин мог дворцом поселитца, пашню распахать и всяким заводом завестися») давали по 10 руб. деньгами на человека и сверх того по 5 четей ржи, 1 чети ячменя, 4 чети овса и пуду соли. Иногда в этом же уезде выдавали в подмогу лошадей, коров, мелкий скот. На Лене в 40-е годы подмога достигала 20 и 30 руб. деньгами и по 1 лошади на человека." Выдававшаяся наряду с подмогой ссуда была обычно меньше, а иногда равнялась ей.

Наряду с подмогой и ссудой новопоселенцу предоставлялась льгота - освобождение от несения феодальных повинностей на тот или иной срок. Правительственные указания давали местной администрации широкую возможность менять размеры подмоги, ссуды и льготы: «... а ссуду им и подмогу и льготу давать смотря по тамошнему делу и по людям и по семьям с порукою и примеряся к прежним годам». Размеры, их, очевидно, ставились также в связь с размерами налагаемой на новопоселенца государевой десятинной пашни, а последняя зависела от величины и зажиточности семьи. В XVII в. наблюдается тенденция к постепенному уменьшению подмоги и ссуды со стремлением при благоприятных условиях обойтись совсем без них. Это отнюдь не говорит о больших размерах предоставляемой помощи в начале. Наличие многочисленных крестьянских челобитных о трудности возвращения ссуды, большое число дел о ее взыскании и факт значительного недобора приказными избами ссудных денег говорят скорее об обратном. Дело в том, что цены на крестьянский «завод» (рабочий скот, ральники и пр.) были очень высоки. Во всяком случае подмога и ссуда давали возможность пришлому люду приступить к организации сперва «собинного» хозяйства, а затем, по истечении льготных лет, и к обработке государева десятинного поля. 12

Так возникали в Сибири государевы деревни, населенные государевыми пашенными крестьянами.

Одновременно шло устройство крестьянских поселений другими путями. Известную роль в этом направлении сыграли сибирские монастыри.

10 Там же, СП, кн. 1354, лл. 218-406; В. И. Шунков. Очерки по истории земледелия Сибири, стр. 44, 70, 86, 109, 199, 201, 218.

11 П. Н Буцинский. Заселение Сибири и быт первых ее насельников. Харьков, 1889, стр. 71.

12 ЦГАДА, СП, стлб. 344, ч. I, л. 187 и ел.; В. И. Шунков. Очерки по истории колонизации Сибири.. ., стр. 22-29.

В течение XVII в. в Сибири возникло более трех десятков монастырей. Несмотря на то что они возникали в условиях весьма сдержанного отношения правительства к росту монастырского землевладения, все они получали земельные пожалования, земельные вклады частных лиц, кроме того, монастыря прикупали землю, а иногда просто ее захватывали. Самым значительным землевладельцем такого типа был тобольский Софийский дом, начавший получать земли уже с 1628 г. За ним следовали тридцать пять монастырей, возникших на всей территории Сибири от Верхотурья и Ирбитской слободы до Якутска и Албазина. В отличие от среднерусских монастырей они получали в свое владение земли незаселенные, «о с правом «призывать в крестьяне не с тягла и не с пашен и не крепостных людей». Пользуясь этим правом, они развернули деятельность по устройству на монастырские земли новопришлого населения на условиях аналогичных тем, которые практиковались при устройстве государевой десятинной пашни. Так же как и там, монастыри выдавали подмогу и ссуду и предоставляли льготу. Согласно порядным записям, новопришелец обязывался за это с монастырской земли «не сойти» и обрабатывать монастырскую пашню или вносить в монастырь оброк и выполнять другие монастырские «изделия». По существу дело шло о самопродаже людей в монастырскую «крепость». Таким образом, беглец из Руси и в Сибири на монастырских землях попадал в те же условия, от которых он ушел с прежних мест. Результаты деятельности сибирских монастырей по закабалению пришлого населения следует признать значительными. К началу XVIII в. за сибирскими монастырями числилось 1082 крестьянских двора. 13

Наряду с указанными двумя путями шло и самоустройство пришлого населения на землю. Часть переселенцев бродила по Сибири в поисках заработка, пробавляясь временными работами по найму. Какое-то количество людей прибывало в Сибирь для работы по добыче пушнины на промыслах, которые организовывали русские богатеи. Впоследствии мы находим их в числе государевых крестьян. Этот переход к хлебопашеству происходил либо путем официального поверстания в крестьяне и отвода воеводской администрацией участка земли для «собинной» пашни с определением размера повинностей (государева десятинная пашня или оброк), либо путем захвата земли и самовольной обработки ее. В последнем случае при очередной проверке такой хлебопашец все равно попадал в число государевых крестьян и начинал выплачивать соответствующую феодальную ренту.

Таким образом создавалось основное ядро сибирских земледельцев. Но крестьяне не были одиноки в своих земледельческих занятиях. Острая недостача хлеба в Сибири XVII в. побуждала и другие слои населения обращаться к хлебопашеству. Наряду с крестьянами землю пахали служилые и посадские люди.

Сибирский служилый человек в отличие от служилых Европейской России, как правило, не получал земельных дач. И это вполне объяснимо. Незаселенная и необрабатываемая земля не могла обеспечить служилому человеку существования и выполнения им службы. Поэтому здесь служилый человек верстался денежным и хлебным жалованьем. В зависимости от служебного положения он получал в среднем от 10 до 40 четей хлебных запасов на год. Примерно половина этого числа выдавалась овсом с расчетом на подкормку лошадей. Если считать средний состав семьи в 4 человека, то (при содержании в чети 4 пудов) на одного человека приходилось от 5 до 20 пудов ржи на год. Причем основная часть служилых людей - рядовые, получавшие наименьшие оклады, - получала на 1 едока по 5 пудов в год. Даже при аккуратной выдаче хлебного жалованья размеры ок-

13 В. И. Шунков. Очерки по истории земледелия Сибири, стр. 46, 47, 368-374.

лада плохо обеспечивали потребности семьи в хлебе. Практически же выдача хлебного жалованья производилась со значительными задержками и недодачами. Вот почему служилый человек в Сибири часто принимался пахать сам и вместо хлебного жалованья предпочитал получить земельный участок.

По Тобольскому разряду к 1700 г. 22% служилых людей служили не за оклад, а с пашни; в Томском уезде в это время пашню имело 40% служилых людей и т. д. 14 Естественно, что обращение служилых людей к земледелию сдерживалось и их основным занятием, и местом несения службы. Значительная часть отбывала службу в районах, непригодных для земледелия. По ведомости сибирских городов начала XVIII в. 20% всякого чина жалованных людей имели собственную запашку.

Занималось земледелием и посадское население, если места его сосредоточения находились в доступной для этого полосе. Так, даже в Тобольске, район которого в XVII в. считался малопригодным для земледелия, в 1624 г. 44.4% посадских людей имели пашню. В Томске к началу XVIII в. почти все посадское население занималось земледелием, а по Енисейскому району 30% посадских людей имели пашню. Посадские, как и служилые, поднимали пашню своими средствами. 15

Таким образом, значительная часть русского населения Сибири в XVII в. занималась земледелием, и это позволило уже тогда заложить в Сибири его прочные основы. Деятельность переселенцев проходила в суровых и новых для русского земледельца природных условиях и потребовала гигантского напряжения сил. Оттеснение русского населения в XVII в. в северные районы делало эти условия еще более трудными. Принесенные в Сибирь привычные представления сталкивались с суровой действительностью, и нередко пришелец в борьбе с природой терпел поражения. Сухие заметки воеводских и приказчичьих отписок или крестьянских челобитных, пестревшие указаниями на то, что «хлеб позяб», «была засуха», «от морозов и от камени хлеб озябает», «земля песок и трава не растет», «хлеб водою вымыло», 16 говорят о трагедиях, о жестоких ударах, наносимых природой еще неокрепшему, только что складывающемуся хозяйству. На этом трудном пути земледелец обнаружил большую настойчивость, сметливость и в конечном счете вышел победителем.

Первым шагом был выбор мест под пашню. С большой осмотрительностью русский хлебопашец определял почвенные, климатические и Другие условия. Силою воеводских изб, приказчиков и самих крестьян - людей к таким делам «злобычных» - выбирались земли «добрые», «хлеб чаять будет родитца». И наоборот, браковали земли непригодные, «хлебной пашни не чаять, земля де и среди лета вся не растаивает». 17 Выявленным пригодным землям делались описи, а иногда и чертежи. Уже в XVII в. закладывалось начало описания пригодных для земледелия территорий и делались первые попытки картографирования земледельческих угодий. 18

Если «досмотр» производился воеводской администрацией, то по ее инициативе организовывалась государева и «собинная» пашни. Сами же крестьяне, «досмотрев» добрую землю, обращались в воеводские избы с просьбой об отводе им выявленных пригодных участков.

14 Там же, стр. 50, 78.

15 Там же, стр. 51, 76, 131. (Данные о тобольском посадском земледелии предоставлены О. Н. Вилковым).

16 Там же, стр. 264; В. Н. Шерстобоев. Илимская пашня, т. I. Иркутск, 1949, стр. 338-341.

17 ЦГАДА, СП. стлб. 113, лл. 86-93.

18 Там же, кн. 1351, л. 68.

Помимо пригодности для земледелия, участок должен был обладать другим условием - быть свободным. Русские пришельцы попадали на территорию, на которой издавна обитало коренное население. После присоединения Сибири к России русское правительство, объявив всю землю государевой, признало за местным населением право на пользование этой землей. Заинтересованное в получении ясака, оно стремилось к сохранению хозяйства аборигенов и платежеспособности этого хозяйства. Поэтому правительство проводило политику сохранения за ясачными их земельных угодий. Русских людей предписывалось селить «на пустых местах, и у ясачных людей угодий не отнимать». При отводе земель обычно производились расследования, «порозжее ли то место и не ясачных ли людей». В большинстве случаев к участию в таком «обыске» привлекалось местное ясачное население - «тутошние люди». 19

В сибирских условиях это требование о сочетании земельных интересов русского и местного населения оказалось в целом осуществимым. Размещение на территории более 10 млн кв. км, помимо 236 тыс. человек местного населения, добавочно еще 11 400 крестьянских дворов не могло вызвать серьезных затруднений. Несомненно, что при слабой организованности землеустройства, а иногда и при полном отсутствии какой-либо организации его могли происходить столкновения интересов русского и коренного населения, как происходили они и среди самого русского населения. Однако эти столкновения не определяли общей картины. В основном землеустройство шло за счет свободных земель.

Такие земли подыскивались обычно вблизи рек, ручьев, чтобы «и... мельницы устроить можно», но и с условием, чтобы «водою не топило». 20 В силу того что сибирское земледелие развивалось в XVII в. в лесной или реже в лесостепной полосе, подыскивали свободные от лесных зарослей поляны (елани), чтобы освободиться или по крайней мере уменьшить необходимость трудоемкой расчистки леса под пашню. Небольшие по своему составу в XVII в. сибирские крестьянские семьи стремились избегать расчистки лесных участков, обращаясь к ней лишь в исключительных случаях.

После выбора участка наступал, быть может, наиболее тяжелый период его освоения. При первых шагах часто не было знания и не было уверенности не только в наиболее выгодных приемах земледелия, но и в самой его возможности. Широкое распространение получили пробные посевы «для опыта». Этим занимались и воеводская администрация, и крестьяне. Так, в Кетском уезде посеяли в 1640 г. «для опыту немного». Опыт оказался удачным, рожь выросла «добра». На этом основании пришли к выводу: «...пашне в Кетском остроге быть большой мошно» 21 . Заключение это было излишне оптимистическим. Большой пашни в Кетском уезде организовать так и не удалось, но возможность земледелия была доказана. Удачный опыт служил толчком к развертыванию земледелия в данной местности. Так, сын одного из таких «опытовщиков» рассказывал: «. . . отец мой, приехав из Илимска, в Нерчинской хлебной пахоте учинил опыт и хлеб сеял. . . И по тому опыту хлеб в Нерчинску родился, и на то смотря тутошние жители учали пашню разводить и хлеб сеять. . . А прежде того в Нерчинску хлеба не родилося и пахоты не было». 22 Иногда опыт давал и отрицательные результаты. Так, опытные посевы около Якутского острога в 40-х годах XVII в. привели к выводу, что «на весну долго дожжей не живет и рожь выдывает ветром»,

19 РИБ, т. II. СПб., 1875, док. № 47, ДАИ, т. VIII, № 51, IV; В. И. Шунков. Очерки по истории колонизации Сибири.... стр. 64.

20 ЦГАДА, СП, стлб. 91, лл. 80, 81, стлб. 113, л. 386.

21 Там же, стлб. 113, л. 386.

22 Там же., кн. 1372. лл. 146-149.

а осенью бывают ранние заморозки и хлеб «мороз бьет». 23 Неудачный опыт, организованный воеводою, приводил к отказу от заведения государевой десятинной пашни в данном месте; неудачный опыт крестьянина Мог закончиться полным его разорением. Скупые записи - «... крестьяне те зяблые хлебы на собинных своих полях не жали, потому что ядра нисколько нет» - скрывали за собою катастрофическое положение крестьянского хозяйства на новом месте.

Таким же опытным путем решался вопрос о преимущественной пригодности для данной местности той или другой сельскохозяйственной культуры. Русский человек естественно стремился перенести в новые районы все знакомые ему культуры. В XVII в. на сибирских полях появились рожь озимая и яровая, овес, ячмень, пшеница, горох, гречиха, просо, конопля. Из овощных культур на огородах выращивали капусту, морковь, репу, лук, чеснок, огурцы. В это же время определялось и их размещение по территории Сибири и соотношение посевных площадей, занятых разными культурами. Это размещение сложилось не сразу. Оно явилось результатом осознанных и неосознанных поисков, которыми занималось русское население Сибири в течение всего рассматриваемого периода. При этом размещение не было окончательным. Последующее время внесло в него значительные коррективы. К концу XVII в. Сибирь стала преимущественно ржаной страной. На государевых полях в западных уездах сеяли рожь, овес и кое-где ячмень. Рожь стала ведущей культурой и в Енисейском, и в Илимском уездах, где наряду с ней в значительных количествах сеяли овес и в незначительных - ячмень. В Иркутском, Удинском и Нерчинском уездах рожь также заняла монопольное положение, а на Лене она сосуществовала с овсом и ячменем. На «собинных» же полях, кроме ржи, овса и ячменя, высевали и другие культуры. 24

Вместе с составом культур русский земледелец принес в Сибирь и приемы их возделывания. В центральных районах страны в это время господствовала паровая система земледелия в форме трехполья при сохранении в отдельных местах переложной и подсечной систем. Подсечная система в Сибири XVII в. не получила широкого распространения. Перелогом пользовались широко, «а выпашные худые земли сибирские пашенные люди мечют, а займуют под пашни себе новые земли, где хто обыщет». 25 При широком распространении перелог все же и для XVII в. не оказался единственной системой земледелия. Постепенное сокращение площади свободных еланных мест и трудности расчистки приводили к укорачиванию перелога и установлению паровой системы, первоначально в форме двуполья. На Илиме и Лене в таежно-горной полосе Восточной Сибири, как это хорошо показал В. Н. Шерстобоев, 26 устанавливается двуполье. Однако постепенно, как свидетельствуют жалобы, в результате того, что большая часть пашни выпахалась, вблизи слобод свободных «угодных» мест не оказалось, что и стимулировало переход к паровой системе в форме трехполья. Несомненно, в том же направлении действовала и хозяйственная традиция, занесенная с Руси. На государевых и монастырских полях Западной и Средней Сибири для XVII в. отмечается наличие трехполья иногда с унавоживанием земли. Оно может быть отмечено и для крестьянских полей. Вместе с тем господствующей системой земледелия трехполье не стало. Вот почему, очевидно, московский человек XVII в., наблюдая сибирское земледелие, констатировал, что в Сибири пашут «не против русского обычая». Однако же несомненно стремление использовать и в сибирских условиях этот обычай. 27

Наряду с полевым земледелием возникло приусадебное. В усадьбе «позади дворов» находились огороды, огородцы и коноплянники. Огороды упоминаются не только в деревнях, но и в городах.

Для возделывания земли пользовались сохой с железными сошниками. Для боронования употреблялась деревянная борона. Из другого сельскохозяйственного инвентаря постоянно упоминаются серпы, косы-горбуши, топоры. В значительной части этот инвентарь выдавался в порядке подмоги новопоряженным крестьянам или покупался ими на сибирских рынках, куда он поступал с Руси через Тобольск. Дальняя доставка делала этот инвентарь дорогим, на что постоянно жаловалось сибирское население: «... в Томском и в Енисейском, и в Кузнецком, и в Красноярском острогах одни сошники купят по 40 алтын, а косу в 20 алтын».28 Эти трудности разрешались по мере развития русского ремесла в Сибири.

Наличие рабочего скота было непременным условием существования крестьянского двора. Выдача подмоги и ссуды включала в себя выдачу средств на приобретение лошадей, если они не выдавались натурой. Обеспечение тягловой силой русского земледелия происходило довольно легко в тех районах, где оно могло опираться на коневодство местного населения. Покупали лошадей у местного населения или у южных кочевников, пригонявших скот на продажу. Сложнее обстояло дело в тех районах, где таких условий не было. В этих случаях скот перегонялся издалека и стоил дорого. В Енисейске, куда лошадей пригоняли из Томска или Красноярска, цена лошади доходила в 30-х и 40-х годах XVII в. до 20 и 30 руб. 29 С течением времени пашенная лошадь стала стоить столько же, сколько и в Европейской России, т. е. в том же Енисейске в конце века лошадь покупали уже по 2 руб. и дешевле. 30 Наряду с лошадьми упоминаются коровы и мелкий домашний скот. Трудно определить насыщенность скотом крестьянского двора в XVII в. Но уже в середине века однолошадные крестьяне считались крестьянами «молодшими», т. е. малоимущими. К «заводным», «прожиточным» относили крестьян, имевших не менее 4 лошадей. 31 Участки под покосы отводились или захватывались. Если пашня и покосы закреплялись, как правило, за крестьянским двором, то участки под выгоны обычно отводились деревне в целом. При наличии больших свободных земельных площадей пахотные поля и покосы огораживались, скот же пасся свободно.

Сибирские деревни были различны по своим размерам. В Верхотурско-Тобольском районе, где сосредоточивались основные массивы десятинных пашен и где крестьянские поселения возникли ранее, чем в других районах, уже в XVII в. существуют селения со значительным количеством дворов. Некоторые из них превращались в сельскохозяйственные центры (слободы). В них жили приказчики, наблюдавшие за работой крестьян на государевых полях, стояли государевы амбары для ссыпки хлеба. Вокруг них располагались тяготевшие к ним малодворные деревни. Количество таких деревень было велико, особенно в более восточных и позже заселяемых районах. В Енисейском уезде в конце 80-х годов XVII в. почти 30% всех деревень составляли однодворки, а в Илимском уезде в 1700 г. таковых было почти 40%. Дву- и трехдверные деревни составляли в Ени-

23 Там же, стлб. 274, лл. 188-191; В. И. Шунков. Очерки по истории земледелия Сибири, стр. 271-274.

24 В. И. Шунков. Очерки по истории земледелия Сибири, стр. 274, 282.

25 ЦГАДА, СП, стлб. 1873.

26 В. Н. Шерстобоев. Илимская пашня, т. I, стр. 307-309.

27 В. И. Шунков. Очерки по истории земледелия Сибири, стр. 289-294.

28 ЦГАДА, СП, стлб. 1673, л. 21 и сл.; В. И. Шунков. Очерки по истории земледелия Сибири, стр. 296.

29 ЦГАДА, СП, стлб. 112, л. 59.

30 Там же, кн. 103, л.375 и сл; л.407 и сл.

31 Очерки по истории земледелия Сибири, стр. 298.

сейском уезде 37%, а в Илимском уезде - 39%. 32 И хотя в течение века наблюдается тенденция к разрастанию сибирской деревни, которая позднее проявится в появлении больших сел, осуществляется она медленно. Вырвать в лесистой и горнотаежной полосе у суровой природы крупные массивы пригодных земель было трудно. Поэтому и рассыпались по малым еланям однодверные и двудворные деревни. То же обстоятельство вызвало к жизни и так называемые «наезжие пашни». Вновь найденные удобные участки земли иногда находились вдали от крестьянского двора, куда для полевых работ лишь «наезжали». В течение века средние размеры обрабатываемой крестьянским двором земли обнаруживали тенденцию к падению: в начале века они достигали 5-7 десятин, а к его концу по разным уездам колебались от 1.5 до 3 десятин в поле. 33 Это падение нужно поставить в связь с тяжестью феодального гнета, легшего на плечи сибирского крестьянина. Успешно справлявшийся с суровой природой в годы льгот, подмог и ссуд, он отступал потом перед тяжестью обработки десятинной пашни и других повинностей.

Конкретные результаты земледельческого труда русского населения за XVII-начало XVIII в. сказались в ряде явлений.

Возделанные пашни появились почти на всем протяжении Сибири с запада на восток. Если в конце XVI в. русский крестьянин начал пахать на самом западе Сибири (западные притоки р. Оби), то в середине XVII в. и второй его половине русские пашни были на Лене и Амуре, а в начале XVIII в. - на Камчатке. За одно столетие русская соха пропахала борозду от Урала до Камчатки. Естественно, что эта борозда шла вдоль основного пути продвижения русских с запада на восток по знаменитой водной дороге, связавшей великие сибирские реки: Обь, Енисей, Лена, Амур (по Туре, Тоболу, Оби, Кети, Енисею с ответвлениями по Илиму на Лену и на юг к Амуру). Именно на этом пути сложились основные земледельческие очаги Сибири XVII в.

Наиболее значительным из них и старейшим был Верхотурско-Тобольский район, в котором осела основная масса земледельческого населения. В пределах 4 уездов этого района (Верхотурского, Тюменского, Туринского и Тобольского) в начале XVIII в. находилось 75% всех сибирских крестьян-дворохозяев, проживавших в 80 слободах и сотнях деревень. 34 В этом районе, быть может ранее, чем где-либо, мы наблюдаем отход крестьянского населения от основной транспортной линии в стремлении обосноваться в «угожих пашенных местах». К началу XVIII в. земледельческие поселения, тянувшиеся ранее по р. Туре (водной магистрали, связывавшей Верхотурье через Тобол с Тобольском), уходят к югу. Уже в первые десятилетия XVII в. начинают пахать по р. Нице, затем по рекам Пышме, Исети, Миасу. Деревни распространяются к югу по Тоболу, Вагаю, Ишиму. Это движение идет, несмотря на неустойчивое положение на южных границах. Набеги «воинских людей», угон скота, поджог хлеба не могут прекратить наступление пашни на юг и лишь заставляют земледельца присоединить к сохе и косе оружие. В этом ярко проявляется тенденция к превращению земледелия из явления, сопутствующего движению населения, в самостоятельный стимул миграции.

В конце века 5742 крестьянских двора возделывали в Верхотурско-Тобольском районе около 15 тыс. десятин в одном поле (из них более 12600 десятин «собинной» запашки и более 2300 десятин государевой десятинной пашни). Общая запашка по району (крестьянская, посадских и служилых людей) составляла около 27 000 десятин в одном поле.

32 Там же, стр. 103-105; В. Н. Шерстобоев. Илимская пашня, т. I, стр. 36.

33 В. И. Шунков. Очерки по истории земледелия Сибири, стр. 413-415.

34 Там же, стр. 36.

Очень трудно, хотя бы приблизительно, определить количество хлеба, поступавшего с этих десятин. Слабые знания об урожайности сибирских полей XVII в. (кстати сказать, очень колеблющейся) лишают нас возможности произвести точные расчеты. Можно лишь предположить, что валовой сбор по району превышал 300 тыс. четырехпудных четей. 35 Этого количества было достаточно, чтобы удовлетворить потребности в хлебе всего населения района и выделить излишки для снабжения других территорий. Не случайно проезжавший через этот район в конце века путешественник-иностранец отметил с удивлением и большое число жителей, и плодородные, хорошо обработанные почвы, и наличие большого количества хлеба. 36 А местный житель имел право сказать, что здесь «земля хлебородна, овощна и скотна». 37

Вторым по времени образования был Томско-Кузнецкий земледельческий район. Первые пашни появились сразу же вслед за основанием в 1604 г. города Томска. Район был расположен к югу от водной магистрали, шедшей по Оби и Кети на Енисей, поэтому основной поток населения шел мимо. Этим, очевидно, объясняется довольно скромный рост здесь земледельческого населения и запашки. Немногочисленные земледельческие поселения расположились вдоль р. Томи и отчасти Оби, не отступая далеко от г. Томска. Лишь небольшая группа селений образовалась в верхнем течении Томи, в районе г. Кузнецка. Всего в начале XVIII в. в районе (Томский и Кузнецкий уезды) насчитывалось 644 крестьянских семьи. Общая запашка достигала в это время 4600 десятин в одном поле, а общая величина хлебного сбора едва ли была более 51 тыс. четырехпудных четей. Тем не менее Томский уезд к концу XVII в. обходился уже своим хлебом; потребляющим уездом оставался Кузнецкий. Сдвиг земледелия к югу, к Кузнецку, здесь не означал стремления обработать плодородные земли, а лишь сопутствовал продвижению военно-служилого населения, не обеспечивая его хлебные запросы.

Значительно большими были успехи земледелия в Енисейском земледельческом районе. Расположенный на основной сибирской магистрали, он быстро превратился во второй по значению район хлебопашества. Основная масса поселений возникла по Енисею от Енисейска до Красноярска и по Верхней Тунгуске, Ангаре и Илиму. К началу XVIII в. здесь было 1918 крестьянских дворов с населением примерно в 5730 душ мужского пола. Общая крестьянская и посадская запашка по району составляла не менее 7500 десятин в одном поле. Валовой сбор хлеба был более 90 тыс. четырехпудных четей. 38 Это давало возможность прокормить население и выделить часть хлеба для отправки за пределы района. В бесхлебные или малохлебные уезды - Мангазейский, Якутский, Нерчинский - наряду с хлебом «верховых» сибирских городов (Верхотурье, Туринск, Тюмень, Тобольск) пошел и енисейский хлеб. Николай Спафарий писал в конце века: «Енисейская страна вельми хороша. . . И дал Бог изобилие всякое, хлеба много и дешев и иное всякое ж многолюдство». 39

В XVII в. было положено начало созданию двух самых восточных земледельческих районов Сибири: Ленского и Амурского. К 30-40-м годам XVII в. относятся первые попытки завести пашню в «соболином краю» - Ленском бассейне. Земледельческие селения расположились по Лене от верховьев (Бирюльская и Банзюрская слободы) и до Якутска; большая часть их находилась к югу от Киренского острога. Именно этот район стал хлебной базой огромного Якутского воеводства. Избранд Идес сообщал: «Окрестности. . . где река Лена. . . берет свое начало, и страна, орошаемая маленькой рекой Киренгой, изобилуют зерном. Вся Якутская провинция ежегодно им питается». 40 В этом утверждении есть и доля преувеличения. Несомненно, что хлеб с верховьев Лены поступал в Якутск и далее на север, но хлеб этот не удовлетворял запросов населения. В течение всего XVII в., как и позднее, хлеб в Якутское воеводство завозился из Енисейского и Верхотурско-Тобольского районов. Но значение создания Ленского земледельческого района отнюдь не определяется размерами пахотных площадей и величиной сбора хлеба. Пашенные поля появились в краю, до этого не знавшем земледелия даже в его первичных формах. Ни якутское, ни эвенкийское население не занималось земледелием. Русский человек впервые поднимал здесь землю и совершал переворот в деле использования природных богатств края. Через 40-50 лет после появления первых русских пашен в далекой Западной Сибири на р. Туре заколосились нивы на Лене. Русские сеяли не только в более благоприятных условиях верховьев Лены, но и в районе Якутска, и на среднем течении Амги. Здесь, как и в районе Заварухинской и Дубчесской слобод на Енисее, как на Оби в районе Нарыма, Тобольска, Пелыма, были заложены основы земледелия, севернее 60° северной широты.

На Амур русские земледельцы вышли после крушения дорусского дауро-дючерского земледелия. Здесь предстояло возродить хлебопашество. Уже в XVII в. были созданы его первые очаги. Движение земледелия здесь шло от Енисейска через Байкал, Забайкалье и на Амур. Пашни возникли около острогов на пути Иркутск - верховья Амура. Может быть, самым ярким моментом были успехи русского земледелия, связанные с Албазином. Возникнув не по правительственному указу, Албазин содействовал развитию русского земледелия в виде «собинных» запашек. За «собинными» пашнями последовала организация и государевых десятин. От Албазина земледелие продвигалось и далее на восток, достигнув района впадения Зеи в Амур. Земледельческие поселения отнюдь не ограничивались пашнями под стенами острогов. Небольшие «заимки», деревни и слободы были разбросаны вдоль рек иногда на очень далеком расстоянии от стен укрепленных мест. Таковы слободы Арунгинская, Удинская, Куенская и Амурская, а также деревни Панова, Андрюшкина, Игнашина, Озерная, Погадаева, Покровская, Ильинская, Шингалова по Амуру и др. Таким образом, во второй половине XVII в. было положено начало прочной традиции русского земледелия на Амуре, связывающей работу по освоению этой территории в XVII в. с амурским земледелием конца XIX и начала XX вв. Переселенческая волна докатывалась до этого удаленного района уже значительно ослабев, поэтому количественные результаты земледелия по сравнению с Верхотурско-Тобольским и Енисейским районами были невелики. Тем не менее мысли о том, что в данном районе «пашенных мест гораздо много», что места эти «подобны русским самым добрым землям», наполняют все описания района.

Стремлению освоить полнее и шире эти места, где земля «черносотыо в человеческий пояс», помимо удаленности от жизненных центров страны, мешала также сложность политической обстановки. От этой сложности страдал и русский земледелец, и коренной житель Амура. Пришлые воинские люди «у русских людей и у ясашных иноземцев ис кулем соболи вынимают и с лабазов мясо и сало говяжье и муку увозят, а их де русских людей и ясашных иноземцев побивают». Сопротивление малочисленного населения деревень и заимок пришлым воинским людям не могло быть значительным, хотя земледелец в своей привязанности к возделанной им пашне был упорен. Не раз после очередного нападения, когда «всех разорили без остатку, и домишки и крестьянский завод пограбили и всякое строение пожгли», когда люди «разбежались по лесам только душою и телом», 41 население вновь возвращалось к своим пожженным и потоптанным полям, вновь вспахивало землю и засевало в нее зерно. И все же эти события не могли не задержать земледельческого освоения района. Условия Нерчинского договора не уничтожили русского земледелия всего района в целом, и даже его наиболее восточной части (сохранилась Амурская слобода), все же они надолго задержали начавшийся в XVII в. процесс распашки земель. 42

Таким образом, русское земледелие в XVII в. захватило огромную территорию. Его северная граница шла севернее Пелыма (слобода Гаринская), пересекала Иртыш ниже впадения в него Тобола (Бронниковский погост), проходила через Обь в районе Нарыма и затем отступала на север, пересекая Енисей в месте впадения в него Подкаменной Тунгуски (Заварухинская деревня), выходила в верховья Нижней Тунгуски (Чечуйские деревни), шла вдоль Лены до Якутска и заканчивалась на р. Амге (Амгинские деревни). В первой половине XVIII в. эта северная граница русского земледелия ушла на Камчатку. Южная граница начиналась на среднем течении р. Миас (слобода Чумляцкая), пересекала Тобол южнее современного Кургана (слобода Утяцкая), через верховья Вагая (слобода Усть-Ламинская) выходила на Иртыш в районе г. Тары, пересекала Обь южнее Томи и уходила к верхнему течению Томи (Кузнецкие деревни). Енисей южная граница пересекала в районе Красноярска, а затем шла к верхнему течению р. Оки и Байкалу. За Байкалом она у Селенгинска пересекала Селенгу, шла на. Уду и затем на Амур до впадения в него Зеи.

И хотя в этих пределах сложилось лишь пять довольно разрозненных земледельческих очагов, внутри которых малодворные или однодверные деревни находились друг от друга на значительных расстояниях, основная задача хлебоснабжения была разрешена. Сибирь начала обходиться своим хлебом, отказавшись от завоза его из Европейской России. В 1685 г. с поморских городов была снята повинность поставлять в Сибирь сошные запасы. Оставалась лишь задача перераспределения хлеба внутри Сибири между производящими и потребляющими районами.

Сибирский хлеб становится предметом потребления и местного населения, правда в XVII в. еще в незначительных количествах. Это обстоятельство вместе с первыми еще единичными попытками обращения к земледелию по русскому обычаю свидетельствовало о начале крупных изменений, намечавшихся в жизни коренных народов Сибири под влиянием трудовой Деятельности русских поселенцев. Важно отметить, что обращение к земледельческой деятельности аборигенного населения шло по линии создания собственных хозяйств крестьянского типа. Привлечения коренных жителей к обработке полей в русских хозяйствах мы не наблюдаем. Земледельческих плантаций с подневольным трудом коренного населения Сибирь не знала. На государевых десятинных пашнях и крупных запашках сибирских монастырей в качестве подневольного работника выступал

35 Там же, стр. 45, 54, 56.

36 Relation du voyage de M-r I. Isbrand. . . par le Sieur Adam Brand. Ui. Ill, IV. Amsterdam, MDCXCIX.

37 PO ГПБ, Эрмитажное собр., № 237, л. 12.

38 3. Я. Бояршинова. Население Томского уезда в первой половине XV11 века. Тр. Томск, гос. унив., т. 112, сер. ист.-филолог., стр. 135; В. И. Ш у н к о в. Очерки по истории земледелия Сибири, стр. 73, 81, 86, 88, 109, 145, 152, 158.

39 Н Спафарий Путешествие чрез Сибирь от Тобольска до Нерчинска и границ Китая русскаго посланника Николая Спафария в 1675 году. Зап. РГО, отд. этногр., т. X, вып. 1, СПб., 1882, стр. 186.

40 М. П. Алексеев. Сибирь в известиях западноевропейских путешественников и писателей. XIII-XVII вв. 2-е изд., Иркутск, 1941, стр. 530.

41 ЦГАДА, СП, стлб. 974, ч. II, л. 129.

42 В. И. Шунков. Очерки по истории земледелия Сибири, стр. 203-206.

тот же русский переселенец. Это его руками, его трудом и потом Сибирь превращалась в хлебородный край.

Наряду с занятием земледелием русское население вложило свой труд и в развитие искони существовавших в Сибири пушных и рыбных промыслов. Хронологически эти занятия по всей вероятности предшествовали земледельческим и восходили еще к тем временам, когда русские промышленники эпизодически появлялись на территории Сибири до присоединения ее к Русскому государству. После присоединения, когда феодальное государство само организовало изъятие из Сибири пушнины путем взимания ясака, а русское купечество получало пушнину путем ее скупки, развертывалась и непосредственная добыча пушнины и рыбы русским населением. В земледельческих районах эта деятельность являлась подсобной. В северных районах, в полосе тайги, лесотундры и тундры, создавались специальные предприятия по добыче пушнины. Развитие русских промыслов стало делом частной инициативы различных слоев населения, так как феодальное государство заняло сдержанную позицию в этом вопросе из-за боязни ослабить налогоспособность местного охотничьего населения.

Действительные богатства и легендарные рассказы об изобилии сибирских лесов пушным зверем высокого качества («шерсть живого соболя по земли ся волочит») влекли промысловое население уже «опромышленного» в значительной степени европейского севера в новые районы. Первоначально таким районом была вся лесная Сибирь. Затем в связи с оседанием русского населения в доступной для земледелия полосе в этих частях количество пушного зверя уменьшилось. Развертывание земледельческих поселений и пушные промыслы уживались плохо, так как «от стука и от огня и от дыма всякий зверь выбегает». Поэтому с течением времени промысловое население уходило в северную неземледельческую полосу. В первой половине XVII в. промысловики ежегодно сотнями шли в район низовьев Оби и Енисея, позднее они стали уходить в низовья Лены и далее на восток. Часть их на долгие годы задерживалась в этих районах, часть оставалась в Сибири навсегда, иногда продолжая занятия промыслами, иногда меняя их на другие работы. Это население оседало обычно временно в северных сибирских острогах, превращая их периодически в достаточно многолюдные промысловые центры. Наиболее ярким примером была «златокипящая» Мангазея, в которой в середине XVII в. скапливалось не по одной тысяче русских людей: «... в Мангазее торговых и промышленных людей бывало много, человек по 1000 и по две и больше». 43 Большое количество промысловиков проходило также через Якутск. Так, в 1642 г. якутская таможенная изба отпустила на соболиные промыслы 839 человек. В. А. Александров 44 насчитывает в 30-40-х годах XVII в. в одном мангазейском уезде до 700 человек взрослого мужского постоянного населения, занимавшегося преимущественно промыслами.

Промысловое население шло в Сибирь из Поморья, с которым эти районы связывал древний водный путь из Руси в Зауралье, известный под названием печорского, или чрезкаменного, пути: из Устюга на Печору, с Печоры на Обь и затем по Обской и Тазовской губе на Таз и далее на восток. Оно приносило с собой свои промысловые навыки. Охота на соболя шла «русским обычаем» - при помощи кулём (ловушек) или собак и сетей (обметов). Коренное же население охотилось при помощи лука. Об этом говорит В. Д. Поярков, описывая охоту коренного населения Амура: «. . . добывают. . . де те собаки так же как и иные Сибирские и

43 С. В. Бахрушин. Мангазейская мирская община в XVII в. Научные труды, т. III, ч. 1, М., 1955, стр. 298.

44 В. А. Александров. Русское население Сибири XVII-начала XVIII в. М., 1946. стр. 218.

Ленские иноземцы, стреляют из луков, а иного промыслу, как промышляют Русские люди, с обметы и с кулемником, соболей не добывают». 45 Наиболее производительной считалась охота кулёмами.

Еще С. В. Бахрушин отметил, что по социальному составу приезжее и Сибирь промысловое население делилось на 2 группы. 46 Главная его масса формировалась из промысловиков, над которыми стояли немногочисленные, но экономически более сильные торговые люди. Те и другие шли в Сибирь по собственной инициативе в надежде найти удачу в промысле, первые - путем личного труда, вторые - путем вложения капитала Б промысловые предприятия. Некоторые предпочли заниматься промыслом на свой страх и риск в одиночку. Несмотря на всю рискованность подобного способа, кое-кто находил удачу и надолго оставался промысловиком-одиночкой. К таковым, очевидно, нужно отнести русского человека П. Коптякова, промышлявшего на Лозьве-реке, обзаведшегося собственными «путиками» и в конце концов поверставшегося в ясачные люди. Немногочисленная количественно категория русских ясачных людей, отмеченная документами XVII в., очевидно и образовывалась из таких промысловиков-одиночек.

Чаше промыслы организовывались на артельных началах. Несколько промысловиков объединялись («складывались») в одну артель на общих началах с последующим дележом добычи. С. В. Бахрушин подробно описал промысловые предприятия, организуемые капиталистами русскими торговыми людьми, вкладывавшими в них значительные средства и нанимавшими необеспеченных рядовых промысловиков. Предприниматель снабжал наемного человека (покрученика) продовольствием, одеждой и обувью, охотничьим снаряжением («промышленным заводом»), средствами передвижения. Взамен покрученик, «покрутившийся» на определенный срок, обязан был отдать предпринимателю большую часть добычи (обычно 2/з), выполнять все необходимые работы. На время покруты покрученик становился подневольным человеком. Он не имел права покинуть хозяина до истечения срока покруты и был обязан выполнять все поручения хозяина или его приказчика - что «де хозяева велят делать и он де их слушает». По показаниям самих покручеников, «их де дело невольное». 47 Ватаги покручеников в зависимости от средств предпринимателя были довольно значительны. Известны ватаги в 15, 20, 30 и 40 человек.

К сожалению, по состоянию источников выяснить общее количество промысловиков, действовавших в Сибири на тот или иной год XVII в., не удается. Во всяком случае численность промысловиков была значительно меньше численности других категорий русского населения, в первую очередь служилых людей, крестьян и посадских. Преобладание количества промысловиков над количеством служилых людей, отмеченное для Мангазеи, было явлением исключительным и не отражало общего положения в Сибири в целом.

В. А. Александров на основе тщательных сопоставлений приходит к обоснованному выводу, что ясачный сбор в годы расцвета пушного промысла во много раз уступал обшей добыче русских промысловиков. По его данным, по Мангазейскому уезду в 1640-1641 гг. промысловиками было явлено 1028 сороков соболей, в казну же поступало 282 сорока. Причем из последних только 119 сороков поступили от ясака, а 163 сорока - в качестве десятинной пошлины, взятой с промысловиков в порядке промыс-

45 ДАИ, т. III, № 12, стр. 50-57; ЦГАДА, ф. Якутской приказной избы, стлб. 43, лл. 355-362.

46 С. В. Бахрушин. Мангазейская мирская община в XVII в., стр. 300.

47 С. В. Бахрушин. Покрута на соболиных промыслах XVII в. Научные труды, т. III, ч. 1, М., 1955, стр. 198-212.

левого налога и обложения продажи мехов. Таким образом, в эти годы ясак составил не более 10% всего вывоза мехов из уезда. Аналогичные цифры приведены по 1641 -1642, 1639-1640 и другим годам. Положение несколько изменилось во второй половине века в связи с упадком промыслов. 48

Основными организаторами промысловых предприятий были крупнейшие русские купцы - гости, члены гостиной сотни. На основе этих предприятий вырастали крупнейшие для XVII в. капиталы (Ревякиных, Босых, Федотовых, Гусельниковых и др.). Владельцы этих капиталов оставались в Европейской России. В самой Сибири задерживался мелкий промысловый люд. Даже в удачные годы основная часть добычи шла в руки организаторов промыслов, отдельным же покрученикам попадала лишь незначительная часть. В «плохие» же годы, в годы промысловых неудач, покрученик, не имевший запасов и работавший из небольшой доли, попадал в тяжелое, иногда трагическое положение. Не имея возможности ни вернуться обратно в Европейскую Россию, ни перебиться до организации новой ватаги, он бродил «меж двор» и жил «по наймам» на сезонных сельскохозяйственных работах, попадая в конце концов в разряды сибирских крестьян или посадских и служилых людей.

Другим следствием деятельности русских промысловых предпринимателей было резкое «опромышление» одного промыслового района за другим. Уже в первой половине XVII в. соболь начал исчезать в Западной Сибири, к 70-м годам отмечается резкое падение соболиных промыслов на Енисее, позднее то же явление наблюдается на Лене. Резкое падение запасов соболя приняло столь угрожающий характер, что правительство уже в XVII в. начало принимать меры по ограничению охоты на него. В 1684 г. был издан указ о запрещении охоты на соболя в уездах Енисейского разряда и Якутии. В Сибири ярко проявлялась картина, типичная и для ряда других стран. Накопление капитала в одном месте приводило к истощению природных богатств в другом, за счет хищнической эксплуатации богатств которого шло это накопление. Следует лишь отметить, что в пушном промысле, как и в земледелии, эксплуатируемым непосредственным охотником был не коренной житель, а все тот же русский пришелец - покрученик. Впрочем, охотничье хозяйство коренного населения этих мест безусловно страдало от уменьшения запасов соболя. Положение смягчилось тем обстоятельством, что другие виды пушного зверя, менее ценные с точки зрения русского человека и запросов европейского рынка, не подвергались истреблению. Соотношение территории промысловых угодий и величины промыслового населения (коренного и русского) было все еще таким, что обеспечивало добычей и тех, и других. В этом, очевидно, нужно видеть причину того, что и в районе промысловой деятельности русского населения, и в районах земледельческих очагов наблюдается, как правило, рост численности коренного населения, за исключением колебаний, вызываемых чрезвычайными явлениями (эпидемии, миграции и т. д.). В этом отношении интересны подсчеты Б. О. Долгих, в частности, по Мангазейскому уезду. 49

Несколько иной характер имел рыбный промысел. Протяженность больших и малых сибирских рек грандиозна. Богатство этих рек рыбой было отмечено русским человеком при первом же знакомстве с Сибирью. Рыбный промысел существовал и раньше, являясь для части коренного населения основной отраслью хозяйства. Широко был распространен он и на непосредственных подступах к Сибири. В начале северного печорского

48 В. А. Александров. Русское население Сибири XVII-начала XVIII в., стр. 217-241.

49 Б. О. Долгих. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII в., стр. 119-182.

пути находились «рыбные ловища». Здесь запасались сушеною и соленою рыбой ватаги, шедшие за Урал. Жители европейского севера, занимавшиеся рыболовством и у себя на родине, шли этими местами и несли с собою не только рыбные запасы, но и трудовые навыки. Бесхлебье Сибири в первые годы ее освоения, наличие и позднее громадных бесхлебных районов делали рыбу важным продуктом питания. Рыбный промысел развивался на всей территории Сибири, но особенно в бесхлебных районах. Наличие тонь, езовищ и заколов отмечается повсеместно. Ими владели крестьяне, посадские и служилые люди, монастыри. Правда, они редко встречаются в актах, оформляющих право владения. Иногда они подразумеваются под другими терминами. Так, в дарственных сибирским монастырям упоминаются озера, речки, угодья - несомненные места рыбной ловли. Изредка имеются и прямые указания. Например, в делопроизводстве Верхотурской приказной избы за период с 1668 по 1701 г. отмечен ряд земельных сделок, охвативших 31 объект. Среди них наряду с пахотными землями, сенными покосами, зверовыми угодьями упоминаются и рыбные ловли. Малочисленность подобных упоминаний свидетельствует, очевидно, о том, что закрепление за отдельными лицами рыболовных мест в XVII в. не получило распространения. По всей вероятности, закреплялись за отдельными лицами или деревнями те рыболовные места, где вкладывался человеческий труд (езовища, закол).

Рыбу ловили «про свой обиход» и на продажу. В первом случае всегда, а часто и во втором случае рыболовство для русского человека было дополнительным занятием. Иногда же, в силу специфических условий, оно становилось основным или единственным средством существования. Это происходило при большом спросе на рыбу. Скопление значительного количества промышленных людей, отправляющихся на промыслы, резко повышало спрос на сушеную и соленую рыбу, являвшуюся важным источником питания самих промышленников и единственным кормом для их собак. По этой причине шла крупная добыча рыбы у Тобольска, в низовьях Енисея, на среднем течении Енисея и в других местах. По данным В. А. Александрова, в 1631 г. в Мангазейской таможне было явлено 3200 пудов соленой рыбы и 871 беремя юколы, в том же году в Туруханском зимовье было зарегистрировано более 5000 пудов рыбы и 1106 беременей юколы. Промыслом занимались крестьяне, посадские и промышленные люди. Какая-то часть промышленных людей устойчиво из года в год летовала на рыбных промыслах. 50

Организация рыбного промысла напоминала организацию охотничьего, с той, однако, разницей, что в рыбном промысле одиночки были более частым явлением. Иногда рыболовы объединялись в небольшие группы на паях, приобретая в складчину карбас и невод. Источники отмечают и значительные рыболовные экспедиции, организуемые капиталистыми людьми, нанимавшими покручеников. Как и на соболиных промыслах, покрута на рыбных превращала нанявшегося в зависимого человека, обязанного своего хозяина «ни в чем не ослушаться».

Орудиями лова были невода («седла неводные», «бредни»), иногда очень больших размеров - до 100 и более саженей, мережи и пущальницы. Упоминание о существовании особых пущальниц местного происхождения свидетельствует, что обычно орудия лова делались «по русскому обычаю».

Таким образом, развитие русского рыбного промысла дало серьезную Добавочную продовольственную базу, имеющую особо важное значение в северных бесхлебных районах. В отличие от пушного промысла рыбный

50 В. А. Александров. Русское население Сибири XVII-начала XVIII в., стр. 222.

промысел не привел в XVII в. к оскудению рыбных запасов. Жалоб на исчезновение рыбы до нас не дошло. Русский рыбный промысел не создавал угрозы давнему рыболовству местного населения. Как и охотничий, он внес в Сибирь некоторые элементы нового, не известные ранее коренному населению. Основной рабочей силой в нем был также подневольный русский человек.

Энциклопедичный YouTube

1 / 3

Малочисленные народы России (рассказывает Александр Матвеев)

Коренные малочисленные народы Севера

Ритуальные практики народов Севера (рассказывает Дмитрий Опарин)

Субтитры

Перечень малочисленных народов Севера

Согласно утверждённому Правительством Российской Федерации перечню коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации к таким народам относятся (разбивка по языковым группам по родному языку, сортировка по численности народа в России согласно переписи 2010):

Тунгусо-манчьжурские языки

Всего: 76 263 человека

Финно-угорские языки

Всего: 50 919 человек

Самодийские языки

Всего: 49 378 человек

Тюркские языки

Всего: 42 340 человек

Палеоазиатские языки

Всего: 37 562 человека

Славянские языки

Сино-тибетские языки

Места традиционного проживания и виды традиционной хозяйственной деятельности

Перечень мест традиционного проживания и традиционной хозяйственной деятельности и перечень видов традиционной хозяйственной деятельности малочисленных народов Севера утверждены Правительством Российской Федерации . Культурно освоенный ареал с маршрутами кочёвок оленеводов, сезонными маршрутами охотников, собирателей, рыболовов, священными, рекреационными местами и прочее, который обеспечивает их традиционный образ жизни , крайне обширный: от долган и нганасан на полуострове Таймыр до удэгейцев на юге России, от алеутов на Командорских островах до саамов на Кольском полуострове .

Согласно перечню видов традиционной хозяйственной деятельности к ним относятся:

Животноводство , в том числе кочевое (оленеводство , коневодство , яководство, овцеводство).
Переработка продукции животноводства, включая сбор, заготовку и выделку шкур, шерсти, волоса, окостенелых рогов, копыт, пантов, костей, эндокринных желез, мяса, субпродуктов.
Собаководство (разведение оленегонных, ездовых и охотничьих собак).
Разведение зверей, переработка и реализация продукции звероводства .
Бортничество , пчеловодство .
Современное состояние малочисленных народов Севера

В целом существует положительная динамика демографических процессов в среде малочисленных народов Севера. Почти в 2,5 раза выросло число ороков (ульта), значительно (на 20-70 процентов) выросла численность ненцев, селькупов, хантов, юкагиров, негидальцев, тофаларов, ительменов, кетов и др. Численность ряда народов сократилась, что объясняется как общей отрицательной демографической динамикой в Российской Федерации, так и выделением в ходе переписи из состава малочисленных народов Севера самобытных этнических групп, которые стали идентифицировать себя в качестве самостоятельных народов.
В конце XX - начале XXI веков произошёл рост этнического самосознания малочисленных народов Севера. Возникли общественные объединения, учебные центры, ассоциации и профессиональные союзы (оленеводов, морских зверобоев и др.) малочисленных народов Севера, деятельности которых оказывается государственная поддержка. Во многих местах проживания малочисленных народов Севера воссозданы общины как традиционные формы организации совместной деятельности, распределения продукции и взаимопомощи. В ряде мест традиционного проживания и традиционной хозяйственной деятельности созданы «родовые угодья», территории традиционного природопользования регионального и местного значения, закреплённые за представителями малочисленных народов Севера и их общинами.
Около 65 процентов граждан из числа малочисленных народов Севера проживают в сельской местности. Во многих национальных сёлах и посёлках общины этих народов стали единственными хозяйствующими субъектами, выполняющими ряд социальных функций. В соответствии с законодательством Российской Федерации, общины как некоммерческие организации пользуются рядом льгот и используют упрощённую систему налогообложения.
В Российской Федерации в целом создана правовая база в сфере защиты прав и традиционного образа жизни малочисленных народов Севера. Россия является участницей международных договоров в этой сфере. Меры государственной поддержки (в виде льгот, субсидий, квот на использование биологических ресурсов) также законодательно закреплены. Льготы для представителей малочисленных народов Севера, проживающих в местах традиционного проживания и традиционной хозяйственной деятельности и занимающихся традиционными видами хозяйственной деятельности, предусмотрены Налоговым кодексом Российской Федерации, Лесным кодексом Российской Федерации, Водным кодексом Российской Федерации и Земельным кодексом Российской Федерации.
Значительным достижением стало формирование финансовых инструментов государственной поддержки социально-экономического развития малочисленных народов Севера. За последние 15 лет в Российской Федерации были реализованы три федеральные целевые программы, а также многочисленные региональные целевые программы и подпрограммы по социально-экономическому развитию малочисленных народов Севера, призванные сформировать условия для их устойчивого развития за счёт средств федерального бюджета, бюджетов субъектов Российской Федерации и внебюджетных источников. За счёт средств федерального бюджета были предусмотрены субсидии бюджетам субъектов Российской Федерации на поддержку северного оленеводства и племенного животноводства.
В местах традиционного проживания и традиционной хозяйственной деятельности малочисленных народов Севера для обучения детей оленеводов, рыбаков и охотников, в том числе на родном языке, действуют дневные общеобразовательные школы, школы-интернаты. В местах кочевания оленеводов инициировано создание кочевых школ, в которых дети получают начальное образование с учётом традиционного образа жизни малочисленных народов Севера.
В издательствах по государственному заказу издаётся учебно-методическая литература для изучения языков малочисленных народов Севера. Несколько десятилетий действует Институт народов Севера Российского государственного педагогического университета имени А. И. Герцена.
Российская Федерация приняла активное участие в проведении Международного десятилетия коренных народов мира, провозглашённого Генеральной Ассамблеей ООН в декабре 1994 года, а также стала первым государством - членом ООН, создавшим Национальный организационный комитет по подготовке и проведению в Российской Федерации Второго Международного десятилетия коренных народов мира.
За последние годы в рамках развития государственно-частного партнерства сформировалась практика заключения крупными промышленными компаниями, в том числе топливно-энергетического комплекса, договоров с органами государственной власти субъектов Российской Федерации, органами местного самоуправления, общинами малочисленных народов Севера, районными и поселковыми объединениями малочисленных народов, отдельными национальными домохозяйствами - владельцами «родовых угодий», что позволило создать внебюджетные фонды кредитной поддержки предприятий малочисленных народов Севера.

Сдерживающие факторы устойчивого развития

Положение малочисленных народов Севера в последние десятилетия осложнено неприспособленностью их традиционного образа жизни к современным экономическим условиям. Низкая конкурентоспособность традиционных видов хозяйственной деятельности обусловлена малыми объёмами производства, высокими транспортными издержками, отсутствием современных предприятий и технологий по комплексной переработке сырья и биологических ресурсов.
Кризисное состояние традиционных видов хозяйственной деятельности привело к обострению социальных проблем. Уровень жизни значительной части граждан из числа малочисленных народов Севера, проживающих в сельской местности или ведущих кочевой образ жизни, ниже среднероссийского. Уровень безработицы в районах Севера, где проживают малочисленные народы Севера, в 1,5-2 раза превышает средний по Российской Федерации.
Интенсивное промышленное освоение природных ресурсов северных территорий Российской Федерации также существенно сократило возможности ведения традиционных видов хозяйственной деятельности малочисленных народов Севера. Из традиционного хозяйственного оборота изъяты значительные площади оленьих пастбищ и охотничьих угодий. Часть используемых прежде для традиционных промыслов рек и водоемов в связи с экологическими проблемами потеряли своё рыбохозяйственное значение.
Нарушение традиционного уклада жизни в 1990-е годы привело к развитию целого ряда заболеваний и патологий среди представителей малочисленных народов Севера. Значительно выше среднероссийских показателей среди этих народов показатели младенческой (в 1,8 раза) и детской смертности, заболеваемости инфекционными заболеваниями и алкоголизмом.

См. также (в целом России)СФУ , 2015. - 183 с.

Ссылки

Распоряжение Правительства РФ от 04.02.2009 N 132-р «О Концепции устойчивого развития коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации» на сайте Консультант Плюс

Территорию Сибири можно назвать действительно многонациональной. На сегодняшний день её население в большей степени представляют русские . Начиная 1897 годом, и по сей день численность населения только растет. Основу русского населения Сибири составляли торговцы, казаки и крестьяне. Главным образом коренное население располагается на территории Тобольска, Томска, Красноярска и Иркутска. В начале восемнадцатого века русское население стало расселяться в южной части Сибири – Забайкалье, Алтае и Минусинских степях. В конце восемнадцатого века, в Сибирь переселилось огромное количество крестьян. Они расположились преимущественно на территории Приморья, Казахстана и Алтая. А после начала строительства железной дороги и становления городов, численность населения стала расти еще быстрее.

Многочисленные народы Сибири

Современное состояние

Пришедшие на сибирские земли казаки и местные якуты стали очень дружны, они прониклись доверием друг к другу. Спустя некоторое время, они уже не делили себя на местных и туземцев. Совершались интернациональные браки, которые повлекли за собой смешение кровей. Основные народы, населяющие Сибирь, являются:

Чуванцы

Чуванцы расположились на территории Чукотского автономного округа. Национальный язык – чукотский, со временем полностью был вытеснен русским. Первая перепись населения в конце восемнадцатого века официально подтвердила 275 представителя чуванцев, обосновавшихся на территории Сибири и 177, перемещавшихся с место на место. Сейчас общее количество представителей этого народа около 1300.

Чуванцы занимались охотой и рыболовством, заводили ездовых собак. А главным занятием народа было оленеводство.

Орочи

— расположились на территории Хабаровского края. Этот народ имел и другое название – нани, которое также повсеместно употреблялось. Язык народа – орочский, говорили на нем только старейшие представители народа, к тому же, он был бесписьменным. По официальной первой переписи численность населения орочей составляла 915 человек. Орочи преимущественно занимались охотой. Отлавливали не только лесных обитателей, но и дичь. Сейчас представителей этого народа около 1000.Энцы

Энцы

были достаточно малочисленным народом. Их количество в первую перепись населения составляло всего 378 человек. Они кочевали в районах Енисея и Нижней Тунгуски. Язык энцев был похож на ненецкий, отличие было в звуковом составе. Сейчас осталось около 300 представителей.

Ительмены

обосновались на территории Камчатки, раньше они назывались камчадалами. Родной язык народа – ительменский, который является достаточно сложным и включает в себя четыре диалекта. Численность ительменов, судя по первой переписи населения, составляла 825 человек. Ительмены в большинстве занимались отловом лососевых пород рыбы, также было распространено собирательство ягод, грибов и пряностей. Сейчас (по перепеси 2010 года) чуть больше 3000 представителей этой народности.Кеты

Кеты

— стали коренными жителями Красноярского края. Их количество на конец восемнадцатого века составляло 1017 человек. Кетский язык являлся изолированным от других языков Азии. Кеты практиковали сельское хозяйств, охоту и рыболовство. Кроме того, они стали основоположниками торговли. Основным товаром была пушнина. По перепеси 2010 года — 1219 человек

Коряки

— расположились на территории Камчатской области и Чукотского автономного округа. Язык коряков наиболее близок к чукотскому. Основная сфера деятельности народа – оленеводство. Даже название народа переводится на русский языка как «богатый оленями». Численность населения в конце восемнадцатого века составляла 7335 человек. Сейчас ~ 9000.

Манси

Конечно есть еще множество совсем малочисленных народностей которые проживают на территории Сибири и на описание их уйдет далеко не одна страница, но тенденция к ассимиляции со временем приводит к полному исчезновению малых народов.

Становление культуры в Сибири

Культура Сибири многослойна настолько, насколько огромно количество национальностей, проживающих на её территории. От каждого заселения местный народ принимал что-то новое для себя. В первую очередь это коснулось орудий труда и бытовых принадлежностей. Пришлые казаки стали использовать в быту оленьи шкуры, местные орудия рыболовства, малицы из обихода якутов. А те, в свою очередь, присматривали за скотом туземцев, когда те отсутствовали в своих домах.

В качестве материала для строительства использовались различные породы дерева, коих на территории Сибири предостаточно и до сих пор. Как правило, это была ель или сосна.

Климат на территории Сибири резко – континентальный, это проявляется в суровых зимах и жарком лете. В таких условиях местные жители прекрасно выращивали сахарную свеклу, картофель, морковь и другие овощи. В лесной зоне можно было собрать различные грибы – грузди, маслята, подосиновики, и ягоды — голубика, жимолость или черемуха. На юге Красноярского края выращивали и фрукты. Добытое мясо и выловленную рыбу, как правило, готовили на костре, используя в качестве добавок травы тайги. На данный момент кухня Сибири выделяется активным использованием домашней консервации.

Традиции коренных народов восточной сибири. Народы сибири

Читайте также

Манси

Ненцы

Алтайцы

Шорцы

Сибирские татары

Энциклопедичный YouTube

Субтитры

Перечень малочисленных народов Севера

Тунгусо-манчьжурские языки

Финно-угорские языки

Самодийские языки

Тюркские языки

Палеоазиатские языки

Славянские языки

Сино-тибетские языки

Места традиционного проживания и виды традиционной хозяйственной деятельности

Современное состояние малочисленных народов Севера

Сдерживающие факторы устойчивого развития

См. также (в целом России)СФУ , 2015. - 183 с.

Ссылки

Многочисленные народы Сибири

Современное состояние

Чуванцы

Орочи

Энцы

Ительмены

Кеты

Коряки

Манси

Становление культуры в Сибири