Религиозный стиль. Церковно-религиозный стиль речи. Диалогические отношения в проповеди

Вестник Волгоградского государственного университета.

Серия 2. Языкознание. Вып.– С. 19-26.

ЭКСТРАЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ ПАРАМЕТРЫ

И ЯЗЫКОВЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ

РЕЛИГИОЗНОГО СТИЛЯ

Существование религиозного стиля – разновидности современного русского литературного языка, функционирующей в сфере религии, было признано совсем недавно – на рубеже ХХ и ХХI веков.

Такое положение дел обусловлено прежде всего тем, что, в силу причин экстралингвистического порядка, современная православная духовная речь долго оставалась за пределами научного изучения. В отечественной лингвистике и литературоведении исследователи обращались, главным образом, к анализу классических образцов русской церковно-проповеднической речи эпохи Средневековья: определялись границы жанра средневековой проповеди и ее типологические признаки1; устанавливались соотношения традиции и своеобразия в древнерусской проповеди2; раскрывалась композиционная структура проповеди, выявлялись принципы ее ритмической организации3; описывались приемы реализации воздействующей функции средневековой проповеди4; рассматривались типологические параметры гимнографических памятников русского Средневековья5. Собственно лингвистические исследования духовной речи были связаны с раскрытием особенностей отбора и функционирования лексических средств в средневековой проповеди6; выявлением способов включения чужой речи в проповеднические тексты7; описанием содержательной и стилистической специфики оригинальных и переводных церковнославянских текстов8; установлением соотношения семантики и ритма в молитвенных текстах9.

Феномен современной духовной речи состоит в том, что в ней функционируют тексты на церковнославянском языке (Священное Писание, молитвы, псалмы) и речевые произведения на современном русском литературном языке (послания иерархов церкви, литургические проповеди, с которыми пастырь обращается к прихожанам, а также так называемая светская духовная речь, которая звучит за пределами храма). Это обстоятельство позволяет исследователям констатировать наличие двуязычия в рамках сферы религиозной коммуникации, что, в свою очередь, обусловливает необходимость решения вопросов, связанных с определением реального статуса церковнославянского языка в отношении к современному русскому литературному языку, с одной стороны, и с уточнением стилистической системы русского литературного языка – с другой.

Идея о необходимости выделения и описания религиозно-проповеднического стиля как одного из функциональных стилей русского литературного языка принадлежит, который в середине 90-х годов ХХ века в одной из своих работ обозначил проблему выявления жанрового многообразия и языковых характеристик духовной речи и наметил ее стилистические признаки10. В последующие годы эта идея была поддержана ведущими отечественными учеными11 и начата работа по изучению стилистической разновидности языка, функционирующей в сфере религии.

На сегодняшний день имеются описания некоторых жанровых разновидностей современной духовной речи (проповеди, молитвы, церковного послания)12, намечены ее основные стилистические параметры13, многие из которых требуют уточнения и дополнения.

Современные подходы к изучению функциональных разновидностей литературного языка предполагают раскрытие как внеязыковых свойств стиля, так и тех лингвистических элементов и категорий, которые составляют его стилистическое “содержание”. В данной статье предлагается описание экстралингвистических качеств и языковых особенностей религиозного стиля – разновидности современного русского литературного языка, которая функционирует в сфере религии наряду с церковнославянским языком.

Мы отдаем предпочтение именованию религиозный стиль , поскольку в нем есть указание на важнейший, базовый критерий, который лежит в основе современных классификаций стилей – сферу употребления типа функционирования языка. Что касается других терминов, которые используются при описании данного стиля, – религиозно-проповеднический 14 и церковно-религиозный 15– то в первом из них, по справедливому замечанию, содержится ограничение реализации стиля жанром проповеди, а во втором, с нашей точки зрения, заключена скрытая тавтология (ср.: церковный – ‘связанный с церковью, с религией , с богослужением’ ; церковь – ‘религиозная организация духовенства и верующих, объединенная общностью верований и обрядности’16).

По нашему мнению, важнейшими экстралингвистическими признаками религиозного стиля, которые обусловливают системность его языковых характеристик, являются:

совокупность видов коммуникации, актуальных для религиозной сферы общения, – коллективная , массовая и личная коммуникации, а также особый вид – гиперкоммуникация;

специфический тип соотношения “говорящий – слушающий” в религиозном общении;

присущая монологическому религиозному тексту диалогичность;

сочетание функций сообщения и воздействия, в которых реализуется просветительская и дидактическая направленность текстов религиозного стиля;

стилевая доминанта, представляющая собой синтез в религиозных текстах элементов двух языковых систем – русского староцерковнославянского и современного русского языков .

Как известно, вид коммуникации является одним из важнейших признаков, определяющих содержательные и формальные свойства речевого произведения. Для ядерных жанров религиозного стиля, прежде всего храмовой проповеди, характерна принадлежность к сфере коллективной коммуникации, так как пастырская проповедь – это публичная речь, обращенная к коллективному адресату – верующим, собравшимся на богослужение. Есть также основания утверждать, что духовная проповедь, наряду с церковным посланием, существует и в условиях массовой коммуникации, поскольку современные технические средства дают возможность сегодняшним церковным иерархам и проповедникам существенно расширить свою аудиторию с помощью радио, телевидения и печатных СМИ. Кроме коллективной и массовой коммуникации, в религиозном общении возможна личная коммуникация (например, в исповеди).

Тексты религиозного стиля реализуются и в гиперкоммуникации (от греч. ‘up’e¢r – ‘над, выше, через, по ту сторону’ и лат. communicatio < communicare – ‘делать общим, связывать; общаться’). Это специфичный вид речевого общения, который актуален только для религиозной коммуникации и возникает при чтении молитвословий и Священного Писания или их цитировании в духовной проповеди, церковном послании или в текстах других жанров религиозного стиля. Гиперкоммуникация характеризуется особым статусом Адресата и трансформацией языкового кода, связанной со спецификой восприятия сакральных текстов, сакрального Слова как воплощения Божественной сущности Спасителя. В терминах семиотики такое отношение к языковому знаку определяется как его неконвенциональная трактовка, при которой знак интерпретируется не как “условное обозначение некоторого денотата, а как сам денотат или его компонент”17. В аспекте формы гиперкоммуникация проявляется в асемантичности интонационного оформления речи, которая реализуется в ритмизации звучания духовных текстов, а также в интонационной невыраженности синтаксической структуры высказывания, синтаксических связей между его частями18.

Тип соотношения “говорящий – слушающий” в религиозном общении определяется нами как сочетание симметричных (равноправных) и асимметричных (неравноправных) взаимоотношений между говорящим и слушающим). Существует точка зрения, согласно которой в сфере религиозной коммуникации священнослужитель и верующие выступают как равноправные речевые партнеры. К такому выводу приходит, например, утверждая, что симметричные, субъект-субъектные отношения основаны на восприятии проповедником своих слушателей как братьев, членов одной семьи – православного сообщества, на уважении у духовному суверенитету личности слушателя19.

Соглашаясь с в том, что диалогичность монологического слова пастыря отражает иерархию отношений проповедника и слушателей, заметим, что предложенное исследователем описание взаимоотношений адресанта и адресата в проповеди не является полным и исчерпывающим. Представляется, что в общении пастыря и прихожан иерархию отношений участников коммуникации целесообразно рассматривать не в одной, как это делает, а в двух плоскостях – вертикальной и горизонтальной. И лишь в первом случае отношения проповедника и слушающих характеризуются как равноправные, тогда как во втором – наблюдается зависимость адресата от субъекта речи. Сделаем необходимые пояснения.

Как известно, основу религиозного общения составляет особый, так называемый евангельский диалог, онтологическая структура которого содержит помимо двух бытийных позиций говорящего и слушающего, третью – божественную позицию: “Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них” (Мф. 18:20). Рассмотрение отношений проповедника и его слушателей по вертикали, вершина которой – Всевышний, позволяет констатировать отсутствие иерархии между адресантом речи – пастырем и адресатом – верующими, ибо пред Богом все равны. Храм, в котором звучит проповедь, воплощает собой общий Дом церковного братства, где снимается противопоставление “коллектив – я”, где царит дух соборности.

Однако соборность и церковность не устраняют наличия иерархии, поскольку настоятель прихода, оставаясь членом церковного братства, выступает в роли духовного отца для своих прихожан. В этом случае можно говорить о горизонтальной плоскости отношений “проповедник – паства”. Они определяются нами как субординативные, асимметричные, что находит отражение в дидактичноcти, поучительной направленности речи проповедника.

Таким образом, мы отмечаем сосуществование в религиозном общении асимметричных и симметричных отношений между говорящим и слушающим, что, кстати, объясняет высокую частотность в ядерных жанрах религиозного стиля (проповеди и послании) глагольных форм 2-го и 1-го лица множественного числа . Первые из них являются маркером асимметричных отношений между священнослужителем и верующими, а вторые – выступают в качестве языкового выражения симметричности позиций адресанта речи и ее адресата.

Диалогичность, входящая в число экстралингвистических параметров религиозного стиля, определяется как свойство монологического текста, связанное с воспроизведением в нем элементов диалога. В религиозных текстах диалогичность представлена тремя типами: внешней диалогичностью, внутренней диалогичностью и глубинной диалогичностью.

Внешняя диалогичность монологического слова реализует направленность речи на адресата, обнаруживает статус адресата и характер взаимоотношений адресанта и адресата речи. Этот тип диалогичности обеспечивается актуализацией “ты”-сферы высказывания, неизменностью речевой позиции субъекта речи, необратимостью адресанта и адресата речи и эксплицируется за счет введения в монологический контекст языковых форм, наиболее частотных для диалогической ситуации общения (обращений, вопросительных и побудительных высказываний, вопросно-ответных единств и т. п.).

Основу внутренней диалогичности религиозного текста составляет авторизация , понимаемая как указание на источник информации в речи, и связанные с ней модификации “я”-сферы высказывания. Внутренняя диалогичность становится возможной в тех случаях, когда в монологический контекст вводится чужая речь – высказывания высоких духовных авторитетов , сентенции, пословицы, поговорки, речь действующих лиц в нарративных фрагментах текста. Этот тип диалогичности реализуется при наличии следующих признаков: актуализация “я”-сферы высказывания, смена речевой позиции субъекта речи, необратимость адресанта и адресата речи. Специфика форм передачи чужого слова в религиозных тестах состоит в приоритете прямой речи над косвенной.

Глубинная диалогичность возникает при введении в духовные тексты фрагментов текстов сакральных – Священного Писания и молитвословий. При молитвенном обращении к Всевышнему, Богородице, ангелам и т. д. в речи появляется особый Адресат. В тех случаях, когда цитируется Библия, происходит смена речевой позиции говорящего и появляется особый Субъект речи20.

Экстралингвистические параметры религиозного стиля обусловливают его лингвистические характеристики, описание которые предполагает определение внутренней организации функционального типа речи, то есть совокупности языковых единиц, которые объединены общей задачей, целями речевого общения.

Система языковых средств духовной речи пронизана архаичными компонентами всех уровней, которые в сочетании с единицами современного русского литературного языкам создают ее стилистическое своеобразие.

10 Об одной лакуне в системе функциональных стилей современного русского языка // Русский язык в школе. 1994. № 3.

11 См.: Сиротинина академика и современные проблемы стилистики // Межд. юбилейная сессия, посвященная 100-летию со дня рождения. Тезисы докладов. М., 1995; , Prewodnik po stylistyce polskiey / Red. Naukowy Stanislaw Gaida. Opole, 1995 // Филологические науки. М. 1997. № 5; Крылова ли церковно-религиозный функциональный стиль в современном русском литературном языке? // Культурно-речевая ситуация в современной России. Екатеринбург, 2000.

12 См.: Прохватилова проповедь и молитва как феномен современной звучащей речи. Волгоград, 1999; Она же. Речевая организация звучащей православной проповеди и молитвы: Автореф. ... дисс. ... докт. филол. наук. М., 2000; Розанова -жанровые особенности храмовой проповеди // де Куртенэ: Ученый. Учитель. Личность / Под ред. . Красноярск, 2000; Со Ын Ён. Речевой жанр современного церковно-религиозного послания: Автореф. ... дис. ... канд. филол. наук. М., 2000; Индивидуальная реализация жанрового образца проповеди // Стереотипность и творчество в тексте: Межвузовский сб. научн. тр. Пермь, 2002; Ярмульская направленность современных церковных посланий // Вестник ВолГУ. Серия 9. Вып. 3. Ч. 1. Волгоград, 2004.

13 Крысин -проповеднический стиль и его место в функционально-стилистической парадигме современного русского литературного языка // Поэтика. Стилистика. Язык и культура:Сб. памяти. М., 1996; Он же. Религиозно-проповеднический стиль // Культура русской речи: Энциклопедический словарь-справочник / Под ред. , и др. М., 2003; Крылова. соч.; Она же. Церковно-религиозный стиль // Стилистический энциклопедический словарь русского языка / Под ред. . М., 2003.

14 Термин введен в научный оборот.

15 Термин предложен.

16 Словарь русского языка: В 4 т. / Под ред. . Т. IV. М., 1984. С. 644.

17 Мечковская лингвистика. М., 1996. С. 73. См. также: , Успенский – имя – культура // Труды по знаковым системам. Т. IV. Тарту, 1973. С. 284–288.

18 Подробнее см.: Прохватилова проповедь и молитва...; Она же. О гиперкоммуникации в духовной речи // Мир Православия: Сб. научн. тр. Вып. 3. Волгоград, 2001.

19 Михальская Сократ: Лекции по сравнительно-исторической риторике. М., 1996.

20 Подробнее см.: Прохватилова проповедь и молитва...

21 Подробнее см.: Прохватилова -звуковая организация современной духовной речи // Вопросы русского языкознания: Сб. Вып. IX. Аспекты изучения звучащей речи: Сборник научных статей к юбилею Елены Андреевны Брызгуновой. М., 2004. С. 163–174.

22 Термин. См.: Королева сакрально-богослужебная лексика в современном русском языке и в художественном тексте: Автореф. ... дисс. ... канд. филол. наук. Волгоград, 2003.

23 Некоторые исследователи отмечают наличие в религиозных текстах публицистической лексики (см., например: Крылова -религиозный стиль...; Со Ын Ён. Указ. соч.). Однако проведенный анализ представленных в “Толковом словаре русского языка” под ред. (М., 1935) и “Большом толковом словаре русского языка” под ред. (СПб., 1998) стилистических помет 2500 лексических единиц, извлеченных методом сплошной выборки из текстов современных духовных проповедей и посланий, не выявил наличия в них лексики с публицистической окраской.

24 Термин.

25 См., например: Русская грамматика.. В 2 т. М., 1982. Т. I. С. 622.

Церковно-религиозный стиль – функциональная разновидность совр. рус. лит. языка, обслуживающая сферу церковно-религиозной общественной деятельности и соотносящаяся с религиозной формой общественного сознания.

В настоящее время сфера церковно-религиозной общественной деятельности раздвигает свои границы. Коммуникация в этой сфере включает, с одной стороны, произнесение различных канонических богослужебных текстов, воспроизведение молитв и песнопений, где представлен церковнославянский язык, а с другой стороны – выступления священнослужителей перед массовой аудиторией, осуществляемые не на церковнославянском, а на совр. рус. лит. языке, который и предстает в этом случае в виде особого функц. стиля – церковно-религиозного. Таким образом, сфера церковно-религиозной общественной деятельности оказывается сферой двуязычия.

Но если церковнославянский язык подробно изучен и описан, то изучение Ц. -р. функц. с. совр. рус. лит. языка только начинается; имеются описания жанров церковно-религиозного послания и храмовой проповеди; предстоит изучить жанры напутственного слова, надгробного слова и др. слов, речь священнослужителей в официальной обстановке, – т. е. все жанры и формы речи, в которых находит своё воплощение Ц. -р. функц. с.

Содержание текстов, выдержанных в Ц. -р. с. , позволяет выделить в нем две стороны: диктумное (собственно событийное) содержание, заданное темой, и модальную рамку диктумного содержания, образуемую поздравлениями, призывами, религиозными наставлениями, советами, восхвалением деятельности Церкви и т. д. : "Обращаясь к вам с пасхальным приветствием, я призываю вас благоуспешно продолжать служение Церкви и Отечеству в беспредельной преданности Христу, в верности Его заповедям и любви к каждому человеку и всему человеческому роду" (Пасхальное послание Алексия II, 1988).

Коммуникативная цель текстов Ц. -р. с. всегда сложная, многоплановая: раскрывая диктумное содержание, автор одновременно стремится к эмоциональному воздействию на адресата, причем это эмоциональное воздействие связывается с определенным событием из библейской истории, из жизни апостолов, святых, деятелей Церкви и т. д. , напоминая о котором, автор стремится к религиозному просвещению аудитории; отмечая важнейшие события в современной церковной и – шире – общественной жизни, автор достигает еще одной цели – пропаганды позитивной роли Церкви в жизни современного общества и, наконец, призывая к соблюдению христианских заповедей, к сохранению религиозных традиций, к соблюдению церковных установлений, автор преследует цель воспитания аудитории в религиозном духе. Таким образом, соединение эмоционально-воздействующей, религиозно-просветительской, религиозно-пропагандистской и воспитательно-дидактической целей реализует многостороннюю коммуникативную направленность Ц. -р. текстов.

Сложная коммуникативная цель формирует и образ автора, который в Ц. -р. с. оказывается также сложным, двуплановым: с одной стороны, это духовный пастырь, наставник мирян, а с другой, – одно из "чад Матери-Церкви", испытывающий чувства радости, ликования или, напротив, чувства сожаления или скорби вместе со слушающими; это варьирование образа автора находит отражение, в частности, в варьировании языковой формы, обозначающей повествователя (я авторское / мы авторское / мы инклюзивное)

Образ автора как посредника между Церковью – "наместницей Бога на Земле" – и верующими, народом, причем посредника, понимающего народ и близкого к нему, обусловливает отсутствие явного авторского волеизъявления в форме категорического приказа: долженствующе-предписывающий характер изложения в форме категорического императива Ц.

Р. с. не свойственен: "Мы хотим, чтобы наши верующие не были ограничены только знакомством через средства массовой информации о том, как будет проходить празднование в Святой Земле или нашей первопрестольной столице Москве, а чтобы они лично приняли участие в Великом Юбилее в своей церковной общине, в своем родном городе, районе или селе" (Рождественское послание митрополита Ювеналия, 1998–1999).

Адресат текстов Ц. -р. с. – это, с одной стороны, православные христиане, если текст звучит в церкви и адресован верующим, или более широкая аудитория, если текст обращен, напр. , к слушателям радиопередачи, телезрителям и т. п. , т. е. адресат обобщенный и массовый (по Н. И. Формановской). В случае же обращения священнослужителя к другим церковным деятелям различного ранга, – адресат прогнозируемый и конкретизируемый. Но всегда тексты, выдержанные в Ц. -р. с. , обращены к массовой аудитории, следовательно, представляют собой публичную официальную речь, а потому Ц. -р. с. является книжным функц. стилем кодифицированного лит. языка.

Система языковых средств Ц. -р. с. включает лексические единицы четырёх пластов: 1) нейтральную, межстилевую лексику (помогать, говорить, делать, каждый, тогда, Москва);

2) общекнижную (восприятие, бытие, исконная роль, традиции, однако, весьма, придерживаться иных мировоззрений);

3) церковно-религиозную (Господь Вседержитель, иноки и инокини, монашествующие, миряне, престольный праздник, богослужение, царство Божие, иерархи, боголюбивые пастыри, Святая Земля, освящение, жены-мироносицы);

4) лексику с газетно-публицистической функционально-стилевой окраской (суверенные государства, боевики, сфера образования, преодоление трудностей, экономическая и социальная обстановка, проблемы беженцев и регионов).

Основной лексический ресурс стиля составляет лексика эмоционально-экспрессивно окрашенная, в частности архаически-возвышенная и эмоционально-оценочная (беспримерная преданность, возвеличить воинов, неземное величие, черпать вдохновение, преславный праздник), употребление которой связано с реализацией тех коммуникативных целей, о которых шла речь выше: с воспитательно-дидактической целью и целью положительного эмоционального воздействия, направленного на формирование у адресата определенных морально-нравственных концептов.

Грамматические ресурсы стиля включают такие морфологические и синтаксические средства, которые обеспечивают:

1) книжный характер стиля (в частности родительный присубстантивный, причастия и причастные обороты, пассивные конструкции);

2) архаическую стилистическую окраску речи (архаические морфологические формы, устаревшее управление, инверсия согласуемого компонента в словосочетании);

3) создание экспрессивного эффекта (ряды однородных членов, суперлативы.

С негативной точки зрения арсенал грамматических средств стиля характеризуется отсутствием многокомпонентных усложненных предложений с разнородными синтаксическими связями, бессоюзного способа выражения подчинительных отношений, что связано со стремлением к доступности, понятности Ц. -р. текстов массовому адресату.

Целям усиления экспрессии и, в частности, создания эмоционально-оценочной стилистической окраски речи, служат, кроме использования оценочной и эмоционально-экспрессивно окрашенной лексики: а) обширная цитация; б) использование тропов и фигур речи (наиболее типичными из которых являются метафоры, эпитеты, повторы, градация, антитеза, инверсия, риторический вопрос); в) приемы усложнения композиции текстов; напр. : "Мы грешны и нечисты // А Она (Богородица) / Пречистая" (антитеза); "И действительно / кому и когда отказал Бог в благодати / просвещения / Кто из христиан / не может получить / себе мудрости от Бога?" (риторический вопрос); (примеры Н. Н. Розановой).

В целом, с точки зрения языкового воплощения, изученные жанры Ц. -р. с. отличаются сочетанием общекнижных элементов с церковно-религиозными и газетно-публицистическими, а также архаически-торжественной и эмоционально-оценочной окраской, что отличает Ц. -р. с. от всех остальных книжных функц. стилей, в том числе – и от газетно-публицистического, с которым он сближается сложностью коммуникативной функции, массовым характером адресата и эмоционально-экспрессивной окрашенностью многих языковых средств, входящих в его систему. Однако указанные признаки, а также различная направленность воздействия, характер образа автора, отсутствие той открытости для стилистически сниженных, пейоративно-оценочных и даже нелитературных элементов, которая свойственна газетно-публиц. стилю, – все это не позволяет считать Ц. -р. с. "разновидностью" или "подстилем" газетно-публиц. функц. стиля совр. рус. лит. языка.

Религиозная жизнь общества отражается соответствующей исторически сложившейся разновидностью литературного языка. Главными стилеобразующими факторами здесь являются религия как форма общественного сознания и соответствующие ей формы духовной деятельности, институциональной (церковной) и личной. В силу существования развитой личной области религиозной речи (свободная молитва, исповедь, духовная беседа) предпочитаем назвать стиль религиозным, а не церковно-религиозным.

Применительно к религиозной сфере следует говорить не об интеллектуальной, а именно о духовной деятельности. Интеллект, разум самодостаточен как замкнутое в себе мыслительное образование (мысль ради мысли), духовность же соединяет мыслительные способности с внутренним психическим миром человека и его ядром - нравственностью: Дух 1. Психические способности, сознание, мышление. 2. Внутреннее состояние, моральная сила человека, коллектива. Духовность не является прерогативой религиозной деятельности, по именно в сфере религиозной жизни действует культ духовности. Апостол Павел призывал: "Духа не угашайте!", и этот призыв выражает самую суть религиозного сознания.

Христианство, провозгласившее любовь как высшую благодать (Бог есть любовь) и трактующее жизнь как поле борьбы Добра со Злом, через Божественное откровение получило свод высших нравственных ценностей. Христианский Бог триедин, и ближе всего православному христианину Бог-сын - воплощение Духа святого в образе человека. Нравственный императив мы получаем из уст Богочеловека Иисуса Христа, его Нагорная проповедь - квинтэссенция нравственного кодекса, вошедшая в русскую культуру как опорный религиозный прототекст. Божественное откровение отражено в догматах - важнейших истинах, составляющих основу религиозного мировоззрения. В их постоянном утверждении, поддерживании и распространении состоит важная цель религиозного функционального стиля.

Нравственный императив, однако, не является главным в христианстве. Нагорная проповедь - важная, по не единственная и не самая главная часть Евангелия. Главное состоит в том, что эта основная книга христианства открывает человеку путь спасения. Иисус Христос своим Воскресением уничтожил смерть и открыл человеку возможность соединения с Богом. В христианстве противопоставляются Благодать спасения и грех - отсоединение от воли Божией. Свободная воля человека может быть направлена на соединение своей натуры с благодатью или же на потакание низменным сторонам натуры, что ведёт к смерти от греха. Спасение человека возможно через соединение с Богом, принятие Бога через таинство Причастия. Основная цель религиозного стиля - создание текстов, способных склонить свободную волю человека к соединению с Божественной Благодатью и разъяснить смертельные для него последствия греха.

В традиции русского православия духовное соединено с душевным. Душа - ключевое слово православия, а вместе с ним - русского национального самосознания. А. Вежбицкая, определяя ключевые понятия русской культуры, ставит слово душа на первое место среди них . Это тёплое, родное слово для каждого русского, оно связано как с религиозными представлениями о бессмертном нематериальном начале человека, так и с общим национальным представлением о том, что помимо внешней жизни человек имеет внутреннюю, глубинную, причём она-то, жизнь души, и есть главная. Осознан и камертон души - совесть. Жизненный идеал, состоящий в том, чтобы жить по совести, сохранить "душу живу", в русском мире существует, несмотря на многочисленные конкретные отклонения от него в реальности.

Русская философия конца XIX - начала XX в., представленная такими замечательными именами, как В. С. Соловьёв, С. Н. Булгаков, Е. Н. Трубецкой, П. Л. Флоренский, развивала идею Духа и духовности, соединяя научные представления с религиозными и осмысляя понятие истинной духовности человека. Оно связано с верой в идеал Боговоплощения как основной программой человеческой жизни и с постоянной работой мысли и души как условием веры. Именно это даёт человеку высшее достоинство и высшую радость - единение с Богом. Радость эта достижима только посредством духовных усилий.

Религиозный стиль речи, к специальному рассмотрению которого - в силу социально-исторических причин - русистика по-настоящему обратилась только в конце XX в., изучен ещё недостаточно, хотя опора функционально-стилистического описания в отечественной стилистической традиции уже заложена.

Важнейшая из исходных позиций при характеристике функционального стиля - это определение его конструктивного принципа. В. А. Салимовский, первым обратившийся к этой проблеме, формулирует принцип религиозного стиля как "особую содержательно-смысловую и собственно-речевую организацию текстов, назначение которой состоит в содействии единению человеческой души с Богом" . Сравнение с отстоявшимися формулировками конструктивных принципов других стилей (публицистического: сочетание стандарта и экспрессии; научного: отвлечённость и эксплицитная логичность) позволяет заметить, что предложенная формулировка носит предельно общий содержательно-целевой характер.

Предваряя собственную формулировку конструктивного принципа, выделим фундаментальные основания стиля, связанные с религиозным мировоззрением. Первое из них - это дихотомичность, а точнее, - дихотомическая целостность представления о мире. Дихотомия земного и небесного, реального (профанного) и сакрального пронизывает всю жизнь христианина и отражается во всех текстах религиозного стиля речи. Это двоемирие трактуется совершенно определённо: реальное, телесное, дольнее одухотворяется своим стремлением к сакральному, небесному, горнему. Дихотомия дольнего и горнего строится на иерархии (они не равны друг другу) и стремлении временного к вечному, несовершенного к совершенному, земного к небесному. Тексты религиозного стиля не оторваны от реальной действительности, как любое функциональное проявление живого языка, но эта действительность всегда соотнесена с идеальным эталоном - Благодатью Божией, догматами религии, событиями и образами Священного Писания. По православным представлениям, человек греховен, но для него открыт путь очищения от греха и постоянного нравственного совершенствования. Как образ и подобие Божие, как носитель свободной воли, выбор между Благодатью и грехом человек делает сам, а Отец небесный помогает ему не ошибаться.

Дихотомичность "миров" в русском православии накладывается на особую языковую ситуацию. Религиозная деятельность находится в сфере двуязычия , религиозный стиль характеризуется уникальностью текстового корпуса. Его содержательный базис составляют Священное Писание (Библия) и Священное Предание в целом (совокупность канонических текстов, в число которых, наряду с Библией, входят такие жанры, как канон, житие, акафист, молитва, проповеди св. отцов и учителей Церкви и др.). Библия и другие канонические жанры в русском православии представлены на церковнославянском языке, т.е. языке заимствованном. Близкородственный народному русскому, церковнославянский язык изначально и до сих пор служит языком церковных книг и богослужения.

Церковнославянский язык и богослужебные тексты на этом языке занимают особое место в современной русском языке, культуре и текстосфере. Они укоренены в сознании верующих (а в меньшей степени и неверующих) путём бесчисленного чтения, воспроизведения, перевода, пересказа, комментирования, цитирования, отсылок и аллюзий. Они включены в общерусский текстовой фонд в виде прецедентных текстов, в русский язык - своим именословом и частью лексикона (библеизмы), в русское искусство - каноническими сюжетами и образами, но главное - в русское национальное сознание - фундаментальным нравственным кодексом и догматами христианства. Применительно к соотношению церковнославянского и русского языков в период от Ломоносова до наших дней Н. И. Толстой применяет понятие "симбиоз". Он утверждает, что мы свою стилистическую систему "во многом зиждем на русско-церковнославянском симбиозе, скажем "по-славянски": на сосуществовании" . Все современные русские религиозные жанры-текстотипы (проповедь, поучение, послание, житие) интеллектуально производны от одного и того же церковнославянского прототекста - Священного Писания, составляющего их нерушимое идейное основание и вербально-текстовой базис. Вне этой связи религиозный функциональный стиль непредставим. В то же время современные тексты такого рода, естественно, создаются на литературном русском языке и отражают некоторые языковые новшества. Таким образом, противопоставленность при взаимном тяготении к иерархическому единству - наблюдаются и здесь, в сфере языкового выражения.

Функциональное описание религиозного стиля невозможно без учёта прототекстов, а полное жанротекстовое описание должно включать в себя сравнение составляющих его современных текстов с прототекстными аналогами жанра.

Второе мировоззренческое основание религиозного стиля речи - это абсолютизм. Абсолютизм как неограниченная власть -это термин исторической науки, но не будем забывать, что любой монархический или тоталитарный режим имитирует именно религиозную систему, откровенно (царь - наместник Бога на земле) или прикровенно (Сталин - отец народов). Вера абсолютна по определению, это твёрдая убеждённость, не требующая доказательств. Религиозное сознание не знает сомнений в существовании Бога и в истинности Его вероучения. Соответственно, не выражает таких сомнений и религиозная речь.

Столь же несомненным является присущее христианству представление о подлинной нравственности и достоинстве человека, о необходимости стремления к идеалу, к совершенствованию себя и мира. Одной из важнейших семантических универсалий русской культуры, по Вежбицкой, является "любовь к морали - абсолютизация моральных измерений человеческой жизни, акцент на борьбе добра и зла (в других и в себе), любовь к крайним и категоричным моральным суждениям" . Модальность достоверности и уверенности является общей особенностью религиозного стиля речи .

Другое проявление абсолютизма наблюдается при осознании дистанции между человеком и Богом. Верующему свойственна возвышенность мыслей и чувств при соприкосновении со сферой сакрального. Возвышенность связана с таинством обряда, чувством служения, ощущением всеблагости Божества, с чудом, наконец. Ей сопутствует смирение перед волей Божией. Осознание собственной греховности и смиренность естественны для верующего. Благоговейность по отношению к Богу, пафос верности и преданности его заповедям характеризует всю религиозную речь.

Тесная связь дихотомичности и абсолютизма безусловна. Сформулируем конструктивный принцип религиозного стиля как абсолютизм в границах иерархической дихотомичности Божественного и земного.

Как и другие книжные разновидности литературного языка, религиозный стиль осуществляется в письменной и устной формах, преимущественно в виде монолога. Подстили русской религиозной речи в функциональной стилистике ещё не выделялись. Возможно, при решении этой задачи можно опереться на характер адресованное™ и предварительно выделить проповеднический и молитвенный подстили.

Одним из первых в русистике приступив к обследованию религиозных текстов с лингвостилистических позиций, Л. П. Крысий назвал весь текстотип религиозно-проповедническим, подчеркнув тем самым значимость жанра проповеди. Этот богатейший как по содержанию, так и по форме авторский жанр соединяет в себе Откровение (Божественные истины) и толкование этих истин, убеждение в них адресата. В любой своей разновидности проповедь адресована массовой аудитории, воцерковлённой или нет. Это жанр, направленный на утверждение и распространение веры. Круг авторов проповедей составляют священнослужители. По отношению к адресату - пастве - они занимают позицию духовного наставника. Будучи посредниками православных христиан на пути к духовному совершенствованию и Божественной Благодати, проповедники, тем не менее, остаются равными своей пастве перед лицом Бога. По типу авторизации и по адресованное™ к проповеди примыкают жанры церковного послания и поучения. С некоторыми оговорками, к данному подстилю можно отнести также жанр современного жития.

Иная коммуникативная ситуация характеризует молитву -прямое обращение "к Богу, Богородице, святым с просьбой о ниспослании милости или отвращении зла, с хвалой или благодарностью" . Различаются два типа молитвы. Установленная (общая) молитва - это воспроизведение канонического текста. Во время церковной литургии это совместное воспроизведение, умножающее силу воздействия. В личном религиозном обиходе также используются установленные молитвы. Второй тип составляют свободные (частные, личные) молитвы. Они обычно строятся на базе канонического молитвенного текста и дополняются собственным эмоциональным изложением просьбы или благодарности, а иногда свободная молитва полностью представляет собой личный монолог верующего. Наиболее полная классификация текстов православных молитв выполнена в монографии О. А. Прохватиловой. Вера и чувство, а также волевые проявления (намерения, обещания, зароки) соединяются в молитве, образуя неразделимое единство. Прототекст и глубоко личное дополнение к нему образуют речевой симбиоз, для лингвистики труднодоступный в силу своей интимности. Цель молитвы направлена на личное выражение веры, общение с Богом без посредников. Просьбы верующего дают ему надежду, благодарность - душевный покой, обещания для него очистительны. К жанру молитвы в некоторых отношениях близка исповедь -текстовое выражение обряда покаяния в грехах. Этот диалогический жанр протекает в относительно свободной форме, но непременно в границах, заданных церковно-религиозным уставом. Непосредственность общения, особый адресат - Бог, священник как свидетель, посредник покаяния, имеющий данное Богом право освобождать от греха, таинство данного обряда сообщают исповеди глубоко личный характер.

Толстой Н. И. Церковнославянский и русский: их соотношение и симбиоз // Вопросы языкознания. 2002. № 1. С. 90.

Церковно-религиозный стиль
Один из функциональных стилей современного русского литературного языка, обслуживающий сферу церковно-религиозной общественной деятельности и соотносящийся с религиозной формой общественного сознания. Коммуникация в этой сфере включает выступления священнослужителей перед массовой аудиторией по радио, на митингах, по телевидению, в Государственной Думе, во время обряда освящения школ, больниц, офисов, осуществляемые на современном русском литературном языке, который представлен церковно -религиозным стилем (религиозным , религиозно -проповедческим , религиозно -культовым ). Системность Ц.-р.с. отражается в следующих параметрах:
а) содержательная сторона;
б) коммуникативная цель;
в) образ автора;
г) характер адресата;
д) система языковых средств и особенности их организации.
Содержание текстов позволяет выделить в них две стороны:
1) диктумное (собственно событийное) содержание, заданное темой;
2) модальную рамку диктумного содержания, образуемую поздравлениями, наставлениями, советами, восхвалением деятельности церкви и т.п.
Коммуникативная цель текстов Ц.-р.с. сложная, многоплановая. Автор стремится к эмоциональному воздействию на адресата; к религиозному просвещению народа, его воспитанию. Образ автора двуплановый, т.к. в этом случае наблюдается двуязычие: с одной стороны, автор владеет церковнославянским языком, с другой стороны, он использует церковно-религиозный стиль. Тексты Р.-ц.с. представляют собой официальную речь, а потому Ц.-р.с. является книжным функциональным стилем кодифицированного литературного языка.
Система языковых средств включает лексические единицы четырех типов:
1) нейтральную, межстилевую лексику (помогать , говорить );
2) общекнижную (восприятие , бытие );
3) церковно-религиозную (престольный праздник , царство Божие );
4) газетно-публицистическую лексику (суверенные государства , сфера образования ).
Грамматические ресурсы стиля вбирают морфологические и синтаксические средства, обеспечивающие:
1) книжный характер стиля;
2) архаическую стилистическую окраску речи.
Целям усиления экспрессии служат:
1) обширная цитация;
2) использование тропов и фигур речи (метафоры, эпитеты, повторы, градация, антитеза, инверсия, риторический вопрос);
3) приемы усложнения композиции текстов.

Термины и понятия лингвистики: Общее языкознание. Социолингвистика: Словарь-справочник. - Назрань: ООО «Пилигрим» . Т.В. Жеребило . 2011 .

Другие новости по теме.

Существование религиозного стиля - разновидности современного русского литературного языка, функционирующей в сфере религии, было признано совсем недавно - на рубеже ХХ и XXI веков.

Такое положение дел обусловлено, прежде всего, тем, что, в силу причин экстралингвистического порядка, современная православная духовная речь долго оставалась за пределами научного изучения. В отечественной лингвистике и литературоведении исследователи обращались, главным образом, к анализу классических образцов русской церковно-проповеднической речи эпохи Средневековья.

Феномен современной духовной речи состоит в том, что в ней функционируют тексты на церковнославянском языке (Священное Писание, молитвы, псалмы) и речевые произведения на современном русском литературном языке (послания иерархов церкви, литургические проповеди, с которыми пастырь обращается к прихожанам, а также так называемая светская духовная речь, которая звучит за пределами храма). Это обстоятельство позволяет исследователям констатировать наличие двуязычия в рамках сферы религиозной коммуникации, что, в свою очередь, обусловливает необходимость решения вопросов, связанных с определением реального статуса церковнославянского языка в отношении к современному русскому литературному языку, с одной стороны, и с уточнением стилистической системы русского литературного языка - с другой [Прохватилова 2006: 19].

Идея о необходимости выделения и описания религиозно-проповеднического стиля как одного из функциональных стилей русского литературного языка принадлежит Л.П. Крысину, который в середине 90-х годов ХХ века в одной из своих работ обозначил проблему выявления жанрового многообразия и языковых характеристик духовной речи и наметил её стилистические признаки. В последующие годы эта идея была поддержана ведущими отечественными учеными и начата работа по изучению стилистической разновидности языка, функционирующей в сфере религии.

На сегодняшний день имеются описания некоторых жанровых разновидностей современной духовной речи (проповеди, молитвы, церковного послания), намечены ее основные стилистические параметры, многие из которых требуют уточнения и дополнения.

Современные подходы к изучению функциональных разновидностей литературного языка предполагают раскрытие как внеязыковых свойств стиля, так и тех лингвистических элементов и категорий, которые составляют его стилистическое «содержание». В данном параграфе предлагается описание экстралингвистических качеств и языковых особенностей религиозного стиля - разновидности современного русского литературного языка, которая функционирует в сфере религии наряду с церковнославянским языком.

О.А. Прохватилова отдаёт предпочтение именованию религиозный стиль, поскольку в нем есть указание на важнейший, базовый критерий, который лежит в основе современных классификаций стилей, сферу употребления типа функционирования языка. Что касается других терминов, которые используются при описании данного стиля, религиозно-проповеднический и церковно-религиозный то в первом из них, по справедливому замечанию О.А. Крыловой, содержится ограничение реализации стиля жанром проповеди, а во втором, с точки зрения О.А. Прохватиловой, заключена скрытая тавтология (ср.: церковный `связанный с церковью, с религией, с богослужением"; церковь `религиозная организация духовенства и верующих, объединенная общностью верований и обрядности") [Прохватилова 2006: 20].

По мнению Прохватиловой, важнейшими экстралингвистическими признаками религиозного стиля, которые обусловливают системность его языковых характеристик, являются:

Совокупность видов коммуникации, актуальных для религиозной сферы общения, коллективная, массовая и личная коммуникации, а также особый вид гиперкоммуникация;

Специфический тип соотношения «говорящий слушающий» в религиозном общении;

Присущая монологическому религиозному тексту диалогичность;

Сочетание функций сообщения и воздействия, в которых реализуется просветительская и дидактическая направленность текстов религиозного стиля;

Стилевая доминанта, представляющая собой синтез в религиозных текстах элементов двух языковых систем русского староцерковнославянского и современного русского языков [Прохватилова 2006: 20].

Как известно, вид коммуникации является одним из важнейших признаков, определяющих содержательные и формальные свойства речевого произведения. Для ядерных жанров религиозного стиля, прежде всего храмовой проповеди, характерна принадлежность к сфере коллективной коммуникации, так как пастырская проповедь - это публичная речь, обращенная к коллективному адресату - верующим, собравшимся на богослужение. Есть также основания утверждать, что духовная проповедь, наряду с церковным посланием, существует и в условиях массовой коммуникации, поскольку современные технические средства дают возможность сегодняшним церковным иерархам и проповедникам существенно расширить свою аудиторию с помощью радио, телевидения и печатных СМИ. Кроме коллективной и массовой коммуникации, в религиозном общении возможна личная коммуникация (например, в исповеди).

Тексты религиозного стиля реализуются и в гиперкоммуникации. Это специфичный вид речевого общения, который актуален только для религиозной коммуникации и возникает при чтении молитвословий и Священного Писания или их цитировании в духовной проповеди, церковном послании или в текстах других жанров религиозного стиля. Гиперкоммуникация характеризуется особым статусом адресата и трансформацией языкового кода, связанной со спецификой восприятия сакральных текстов, сакрального Слова как воплощения Божественной сущности Спасителя. В терминах семиотики такое отношение к языковому знаку определяется как его неконвенциональная трактовка, при которой знак интерпретируется не как «условное обозначение некоторого денотата, а как сам денотат или его компонент». В аспекте формы гиперкоммуникация проявляется в асемантичности интонационного оформления речи, которая реализуется в ритмизации звучания духовных текстов, а также в интонационной невыраженности синтаксической структуры высказывания, синтаксических связей между его частями [Мечковская 1996: 73].

Экстралингвистические параметры религиозного стиля обусловливают его лингвистические характеристики, описание которых предполагает определение внутренней организации функционального типа речи, то есть совокупности языковых единиц, которые объединены общей задачей, целями речевого общения.

Система языковых средств духовной речи пронизана архаичными компонентами всех уровней, которые в сочетании с единицами современного русского литературного языка создают ее стилистическое своеобразие.

«На фонетическом уровне специфику звучания современной духовной речи обусловливает уникальное сочетание акустических признаков, отражающих особенности древней музыкально-тонической и современной акцентно-мелодической фонетических систем. Так, несмотря на господство современной орфоэпии, отмечается непоследовательное воспроизведение произносительных свойств, которые восходят к традициям старославянского произношения» [Прохватилова 2006: 21].

«Специфика лексической системы религиозного стиля может быть охарактеризована в плане семантики составляющих ее элементов, стилистической окраски входящих в нее единиц, а также исторической перспективы слов, используемых в религиозных текстах» [Прохватилова 2006: 22].

«Морфологический строй религиозного стиля носит именной характер: на 1 000 слов в религиозном тексте приходится 304 существительных и только 131 глагол. Между тем, специфика морфологического строя религиозного стиля определяется особенностями функционирования глагольных форм» [Прохватилова 2006: 22].

«К числу стилистических маркеров религиозного текста следует отнести настоящее богословского обобщения, которое обычно используется при обозначении речевого действия, происходившего в прошлом и не совпадающего с моментом речи. Особое значение форм настоящего богословского обобщения актуализирует традиционное для сферы религии представление о событиях Священной истории - Ветхого и Нового Заветов - как явлениях непреходящих, стоящих вне времени, поскольку с помощью таких форм в религиозных текстах (проповедях, посланиях) вводятся высказывания высоких духовных авторитетов, иерархов православия и христианства, что позволяет придать им обобщенно «вечный» смысл, усилить современность и актуальность содержания репродуцируемой речи» [Прохватилова 2006: 23].

«Синтаксические особенности религиозного стиля связаны с преимущественным использованием полных двусоставных распространенных предложений, императивных конструкций, высокой частотностью элементов эмоционального синтаксиса: вопросительных предложений; восклицательных предложений, синтаксических повторов. Синтаксические повторы зачастую сконцентрированы в риторически сильных позициях религиозного текста (вступлении и заключении), а также могут выступать в качестве сигналов перехода от одной композиционной части текста к другой, выполняя текстообразующую функцию» [Прохватилова 2006: 24].

«Предложенное описание общих стилевых признаков и специфических языковых средств, которые находят отражение в текстах, функционирующих в сфере религиозной коммуникации, безусловно, не является исчерпывающим. Однако оно позволяет увидеть, что религиозный стиль представляет собой особую подсистему современного русского литературного языка, в которой обнаруживается единство лингвистического и экстралингвистического» [Прохватилова 2006: 24].