Христианские приветствия. Храм архистратига михаила в туркушах - христос посреди нас

Вопрос читателя:
Ко мне пришли священнослужители с иорданским освящением, и поздоровались: «Христос крестился!..» А я не знала, как ответить. Расскажите пожалуйста, как принято приветствовать в Православии, и как правильно обращаться к священнослужителям?..

Ответ:

Действительно, проблема незнания верующими элементарных казалось бы аспектов религиозной жизни, является печальным признаком нашего времени. К одному из таких установлений церковной традиции относятся и православные приветствия.

Так как же принято здороваться в православной церкви? Как вообще обращались друг к другу первые христиане? Как приветствовал Сам Христос? Апостолы?..

Христос, посылая учеников Своих на проповедь, наставлял: «В какой дом войдете, сперва говорите: мир дому сему » (Евангелие от Луки, 10 глава, 5 стих). Сам Иисус приветствовал словами «Мир вам» . В самом деле, мир – наибольшее приобретение христианина. Мир с Богом и людьми. Мир и радость в сердце человека. Апостол Павел учит, что царство Божие – это праведность, и мир, и радость в Духе Святом (Послание к Римлянам, 14.17). И при рождении Иисуса ангелы на небе провозглашали: «Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение!..» (От Луки, 2.14)

«Радуйся!» , «Радуйтесь!» – еще одно приветствие, которое мы встречаем на страницах Священного Писания. Этими словами приветствовал архангел Гавриил Деву Марию, благовествуя Ей рождение от Нее и Духа Святого Младенца – маленького Христа…

Апостольские Послания дают нам богатый материал для исследований письменных приветствий времен апостолов и первых христиан. Так, апостол Павел пишет верным в Риме: «Благодать вам и мир от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа…» В Первом послании к Тимофею апостол Павел приветствует словами: «Благодать, милость, мир от Бога, Отца нашего, и Христа Иисуса, Господа нашего…» Второе соборное послание святого апостола Петра начинается словами: «Благодать и мир вам да умножится в познании Бога и Христа Иисуса, Господа нашего…»

Какие же приветствия приняты в современной православной церкви? Сохранилось первохристианское: «Мир вам» , на которое православные отвечают: «И духу твоему» (протестанты на такое приветствие ответят: «С миром принимаем» ). Также приветствуем друг друга словами: «Слава Иисусу Христу!» , на что отвечаем: «Вовеки слава» . На приветствие «Слава Богу!» – отвечаем: «Вовеки слава Богу». Когда же приветствуют словами «Христос посреди нас! » – следует ответить: «И есть, и будет…»

В праздник Рождества Христова православные приветствуют друг друга словами: «Христос родился!»; «Славим Его!» – звучит в ответ. На Крещение: «Христос крестился!» – «В реке Иордане!» И, наконец, на Пасху: «Христос воскрес!» – «Воистину воскрес!..»

А как правильно обращаться друг к другу? Православные, обращаясь к брату или к сестре во Христе, так и произносят: «брат Иван», «сестра Мария»… Так учил нас Христос: «…один у вас Учитель, все же вы – братья», – говорит Он в Евангелии от Матфея. Апостолы и первые христиане называли друг друга братьями. Обращение «брат», «братья», «братия» десятки раз можно встретить в книгах Нового Завета. Встречаются там и иные обращения, свидетельствующие о различном статусе служения братьев-христиан, либо же о различных дарах Святого Духа членам церкви Христовой.

Некоторые из этих обращений дошли до нынешнего времени. Таково обращение «отец» (в украинской традиции – «пан-отче» , в русской часто – «батюшка» ) к священнослужителю, который является инструментом в руках Божиих, вестником Божиим, который должен нести слово Бога Живого, Его Учение всем народам, крестя их во Имя Отца, Сына и Святого Духа… В книге пророка Малахии сказано: «Ибо уста священника должны хранить ведение, и закона ищут от уст его, ибо он ангел (вестник. – Авт. ) Господа Саваофа («Саваоф» – Бог воинств, Бог воюющий. – Авт. )» (Малахии, 2.7).

Обращение «отец» определяет высшую ступень совершенства христианина: «Пишу вам, отцы, потому что вы познали Сущего от начала», – обращается к совершенным апостол Иоанн Богослов. «Отцы» – это тот уровень на котором открывается наивысшее познание Сущего. И обращение к священнослужителю «отец» – своеобразный аванс, духовный титул, долженствующий постоянно напоминать духовному лицу о том, кто он, и каких действий, каких знаний, какой совершенной жизни требует от него его служение. А также и то, что сутью этого служения является духовное возрождение паствы. Обязанность приводить к Господу все новых и новых духовных чад, избавленных крепким неводом слова, веры и благодати Божией, из бурных вод «житейского моря, взволнованного бурею искушений». Как сказал апостол Павел: «Вразумляю вас, как возлюбленных детей моих. Ибо, хотя у вас тысячи наставников во Христе, но не много отцов ; а я родил вас во Христе Иисусе благовествованием…» (Первое к Коринфянам, 4.14,15)

Когда пастырь Церкви, обретя дар Духа Святого, пасет стадо Божие, – нам следует понимать, что истинный Пастырь – Господь. Когда проповедник Евангелия Правды по заповеди Божией «идет и учит все народы» всему тому, что заповедал нам Иисус, – мы помним, что один нам Учитель – Господь. И когда священнослужитель духовно рождает новообращенных в Божие Царство – мы знаем, что один у нас Отец, сущий на Небесах…

В православной традиции приняты и иные обращения к духовным лицам, в зависимости от их иерархического положения. Так к епископу, как к носителю церковной власти, обращаемся: «владыка» . Если же более официально, то «Ваше Преосвященство» . К архиепископу и митрополиту – «Ваше Высокопреосвященство» . К патриарху – «Ваше Святейшество». Иногда, когда за особые заслуги Церковь присваивает духовному лицу титул «Блаженнейший», – обращаемся: «Ваше Блаженство…»

Как мудрый Учитель, «прикреплял» Господь ко мне, «двоечнице», своих лучших, ревностных учеников, и каждый из них помогал мне усвоить необходимый урок.

Воцерковление мое началось лишь после 28 лет. У моей подруги внезапно умерла маленькая дочь, и это было так страшно, что я побежала в церковь в поисках ответа на вопрос – что нужно делать, чтобы уберечь своего двухлетнего сына. На беседу со мной вышел отец Виктор, первый священник на моем жизненном пути, и в его глазах я увидела то, что Антоний Сурожский называл «сиянием вечной жизни»…Он долго беседовал со мной, и уходила я уже с успокоенной душой, но со жгучим вопросом, пытаясь понять, отчего он ТАКОЙ, что знает, во что верит, как живет?! И я, как те галилейские рыбаки, пошла за Христом, привлеченная силой Его Любви, явленной мне через преданного Ему ученика…

Выяснив у отца Виктора, «что надо делать», я начала посещать службы, словно живую воду, впитывая в себя еще непонятные, но такие прекрасные слова молитв. Читала утром и вечером молитвослов, буквально с головой погрузилась в изучение Библии, перенося все нападки своих домашних, восставших против такого «фанатизма». В общем, переживала классический период неофитства.

Мне, коммуникабельной и непосредственной, казалось, что и на приходе все так же рады общению, как и я. Мудрые и степенные батюшки подробно отвечали на мои бесконечные вопросы, а отец Виктор по отношению ко мне проявлял, как поняла после, поистине ангельское терпение!

При каждой возможности я старалась переговорить с ним, на мои длинные тирады, терпеливо выслушав, он отвечал обычно буквально несколькими словами, но это были именно те слова, которых ждала душа моя.

Вскоре я начала исповедоваться – без страха, даже с чувством тайной гордости за свою «искренность», и уже причастилась несколько раз, радуясь неизменно хорошему настроению после Причастия. По-видимому, я начала считать себя «достаточно православной», и тогда Господь послал мне такого же “неофита”, ревностно приступившего к служению Богу – недавно рукоположенного отца Валериана, который решительно и быстро вернул меня «с небес на землю».

– Ну что, Марина, конечно, я не могу допустить Вас к Причастию сегодня! Готовьтесь, придете в следующий раз! – огорошил он меня, выслушав исповедь.

Я опешила – такое в моей «церковной» жизни случилось впервые. Но противоречить не осмелилась, отошла от аналоя и, обескураженная, уныло поплелась по лестнице в верхний храм, где шла служба. По моему самомнению был нанесен сокрушительный удар, и радостное чувство собственной «праведности» вдруг покинуло меня.

Людей было мало, вскоре последний причастник пошел к столику с «запивкой», и священник с Чашей вернулся в алтарь. Тут из нижнего храма, перепрыгивая через ступени, взлетел отец Валериан, и быстро кинув на меня взгляд, тоже пробежал в алтарь. Царские Врата были открыты, и я видела, что он что-то сказал отцу Виктору, все еще держащему в руках Чашу. Тот повернулся и направился обратно, на амвон, а отец Валериан, стремительно выйдя из боковых дверей, почти подбежал ко мне.

– Марина, идите, причащайтесь скорее! – громко прошептал он.

Позже мне сказали, что отец Валериан вдруг остановил исповедь и быстро побежал наверх, чтоб отослать меня к Причастию…

Я растерялась, но отец Виктор смотрел на меня выжидательно, и я подошла к Чаше одна, с чувством робости и смирения, подобного которому у меня не было никогда прежде. Только сейчас, впервые, я действительно ощутила себя недостойной приступить к Таинству.

Причастившись и приняв «теплоту», я встала в дальнем уголке. Мой покаянный и присмиревший облик был, наверное, очень непривычен для других, и когда закончилась служба, ко мне тихонько подошла Аллочка, работница храма.

– Не огорчайся, Мариночка, – ласково сказала она, желая меня утешить. – Все нормально!

Подошел и отец Валериан.

– Ну что, Марина, простите, Христа ради! Ошибся, вразумил меня Господь, – он выглядел смущенным и говорил серьезно.

– Вы все сделали правильно! – я сказала это совершенно искренне.

Дело в том, что я совершенно не огорчалась, напротив, душа наполнилась каким-то дивным, необъяснимым покоем. Уже не единожды причащаясь, я сегодня впервые приступила к Чаше в смирении и сокрушении сердца, и неожиданно абсолютно реально ощутила, что такое Благодать…

Казалось, что после произошедшего я должна избегать отца Валериана – по – крайней мере, раньше я бы так и отреагировала на критическое отношение ко мне, ведь смирением совершенно не обладала, была достаточно обидчива. Однако я не ощущала никакой обиды на этого батюшку, что очень удивляло и меня саму.

И верую, не сомневаюсь, что именно Господь, бывший «посреди нас», и расположил мое сердце к этому строгому пастырю, зная, какое «лекарство» на тот момент было потребно моей больной душе…

Конечно, первое время я все же старалась не подходить к отцу Валериану - опасалась услышать нелицеприятный выговор, и вставала в очередь на исповедь к более «корректному» батюшке. Но как-то так устроил Господь, что с того момента чаще всего мне приходилось исповедоваться именно у него.

С другими прихожанами этот священник мог быть деликатным, но мое тщеславие не щадил, желание «покрасоваться» на словах жестко пресекал и не давал мне «растекаться мыслью по древу» ни в беседе, ни на исповеди, всегда требуя называть вещи своими именами.

– Марина, Вы же христианка! – возмущенно восклицал он, останавливая мои самооправдания или попытки объяснить свои грехи «смягчающими обстоятельствами».

Мое самолюбие, как огнем, обжигали его обличительные речи, но жар этого огня высвечивал передо мной и мои грехи, а кого-кого, но себя обмануть я не могла - совесть заставляла признать правоту его слов. И так, потихоньку, с помощью отца Валериана, Господь открывал мне меня саму и научал смирению…

Всем известные слова Библии: «Чадо! аще приступаеши работати Господеви Богу, уготови душу твою во искушение.» (Сир. 2:1 и 2) сбылись и на мне.

Через год после воцерковления у меня случилась житейская драма – мы с мужем оказались на грани развода. Мой привычный мир рушился, а слова псалма «Спаси меня, Боже, ибо воды дошли до души моей…» стали моим дыханием.

В какой-то момент ужас от осознания неизбежности семейного краха невыносимой тяготой навалился на мою душу. В крайнем отчаянии, на грани душевного срыва, я написала сумбурное письмо отцу Виктору, и поехала в храм, всю дорогу утирая слезы. Не застав батюшку на месте, я оставила письмо у бабушки за прилавком, прося передать его по назначению, и вернулась домой. И вдруг, внезапно, я буквально физически ощутила, что такое, когда говорят «камень скатился с души»! Ощущение мгновенно ушедшей тяжести, сменившейся полным спокойствием, было так неожиданно и реалистично, что во мне сверкнула мысль: «Это отец Виктор прочитал мое письмо!».

Поздно вечером отец Виктор позвонил мне.
– Марина, не надо так отчаиваться, – начал было он меня успокаивать.

Перебив, я в восторженных словах стала благодарить его за молитву, но он быстро свернул разговор. Я же рвалась сказать, что готова встать перед ним на колени, потому как сердцем почувствовала, что он, мой духовный отец, взял мою боль на себя…

Почти уверившись, что семейная жизнь моя разрушена, я смирилась и принимала скорбь ситуации, как «достойное по делам моим». Но по Милости Божией и, несомненно, по молитвам отца Валериана и отца Виктора, наши отношения с мужем наладились буквально чудом, более того, Господь послал нам великую милость – невозможную, по прогнозам врачей, вторую беременность!

Своего второго ребенка, доченьку, я носила уже в смирении сердца, просила молитв у священников и молилась сама, как умела. Сложилось так, что храм, по причине недомогания, я не посещала несколько месяцев. Уже наступила осень, когда, наконец, я туда смогла поехать. Было холодно, и не успела я выйти из автобуса, как начался сильный ливень. Раскрыв зонт и наклонив его, чтоб защититься от дождя с ветром, я осторожно шла по направлению к храму. Внезапно я услышала звуки хлюпающей воды и выглянула из-под зонта. Навстречу мне, без каких-либо атрибутов защиты от непогоды, в одной только рясе, уже насквозь промокший, стремительно бежал отец Валериан.

Я остановилась.

Отец Валериан устремился ко мне.

– Марина, ну что там у Вас, говорите быстрее, а то я на требы уезжаю!

Я попыталась протянуть ему зонт, но он нетерпеливо отмахнулся, и требовательно уставился на меня.

– Вы же замерзнете …– смутилась я.

– Ничего. Это Вы зонтом прикройтесь, ребенка застудите! – строго промолвил он.

– Да я просто так в храм иду, отец Валериан. – попыталась я его успокоить. – У меня все в порядке!

– Да? – пытливо глянул он на меня, будто не доверяя. И вдруг неожиданно широко улыбнулся. – Ну и хорошо, наконец-то все в порядке!

Своим долгом считаю перед Вами искренне благодарить Вас за то внимание, которым Вы удостаиваете нас. Иот души желал бы быть Вам полезным в приношении посильной лепты для Вашего «Душеполезного чтения», изложенного в данном письме.

У нас с Вами опять есть возможность пообщаться и опытно на деле познать сокровище своей веры. Вера спасающая познаётся не умом, а сердцем. К сердцу я и буду направлять свои слова. А вы постарайтесь их вместить, потому что можно быть и учёным, и Библию всю выучить наизусть, а опытно так и не узнать своей веры.

Мы живём в трудное, смутноевремя. Многие теряют способность понимать суть духовной жизни. Широкой мутной волной разливается в жизни практическое язычество. Представляете, каково должно быть служение пастырское в наше время?

Последнее время мы много говорили с Вами о Рождестве Христовом. Но давайте ещё раз посмотрим, что было дальше. Заглянем глубже в своё сердце.

Мы знаем, как родившегося Христа встретила человеческая холодность, и человеческая злоба, и ненависть. Когда Спаситель должен был родиться, Его Матерь, сопровождаемая Иосифом, стучалась во все двери, и никто двери не открыл. В деревне Вифлеемской не оказалось нигде ни одного места для них.

Нам это сейчас, вероятно, особенно понятно, ощутимо, когда мы думаем о бесчисленном количестве людей, выброшенных из своих домов, потерявшихся, по разным причинам оказавшихся на улице. Эти люди нигде не могут причалить, им некуда идти, их никто к себе не зовёт.

Теперь мы можем себе представить, как Божия Матерь, готовая разрешиться, искала места, где бы ввести в мир воплощение Сына Божия. Но у всех людей были свои заботы, всем было хорошо дома, было светло, было тепло, было сытно. А если кто был бедняком, тому не хотелось разделить с чужими людьми ни своей хижины, ни своего хлеба.

Вспоминается случай: перед поступлением в семинарию на приходе я исполнял послушание алтарника . Домой добирался обычно пешком. Но вот в один день после службы что-то сильно разболелся и решил доехать на транспорте. Зашёл в автобус, и оказалось, что на билет не хватило несколько копеечек. Конечно, меня попросили выйти, и пришлось добираться домой из последних сил. Тогда я понял, что по нашим земным законам, если у тебя не хватает этих нескольких несчастных «железок», то ты можешь умереть на улице от воспаления лёгких или ещё от чего-то. Вполне возможно, что и Божию Матерь не пустили в гостиницу из-за отсутствия достаточного количества динариев. Мы знаем, что Иосиф и Иисус никогда не были богатыми.

Мы научились очень странному и страшному слову «чужой». Никто не хочет сказать другому человеку: «Ты здесь свой, ты мне родной потому просто, что ты человек, и ты мне ближний потому просто, что у тебя есть нужда, а у меня есть возможность твою нужду облегчить.

В то время, когда Дева Мария встречала тот же ответ - идите дальше, для вас здесь места нет – ни один человек не почуял ни человеческой жалости, ни духовного трепета и ужаса о том, что у его двери находится С ама Матерь Божия. А в это время мудрецы с края света путешествовали впоисках Христа. Они Его нашли в пещере, потому что искали истину. И ещё нашли Христа пастухи, потому что в простоте сердца поверили слову ангельского благовестия .

Человеческая простота, чистосердечие, и человеческая мудрость нашли Христа. Всё, что было между этими крайностями, прошло мимо Него. Мудрыми нам быть не дано; но очищать своё сердце, открывать его, следовать своему сердцу – данокаждому из нас, каждый может это сделать. Удерживает нас лишь страх, себялюбие, как удерживал жителей Вифлеема страх: что будет? Вот войдёт в их жизнь, в их хижину этот мужчина, эта женщина, ожидающая ребёнка, стеснят, чего доброго – останутся; и что будет дальше?

Так и мы поступаем по отношению к Богу вообще. Расскажу случай, происшедший осенью. К нам приехали на приход трудники поработать во славу Божию. Все расходы по содержанию я взял на себя. Трудность была лишь в том, чтобы разместить их, предоставить жильё. В селе есть пустующие дома. Мы обращались к хозяевам за хорошую плату пустить их временно в качестве квартирантов; и представьте себе – никтоне согласился. Так и говорили: «Боже упаси, чтобы кого-то пустить», или «Не дай Бог, кто-то ещё будет там жить», «Нам никого не надо, мы не нуждаемся».

Дело в том, что мы легко обращаемся к Богу, когда нам нужно; но открыть, широко распахнуть дверь сердца, дверь жизни своей нам страшно: что если Его приход будет концом всего того покоя, строя, который мы с таким трудом создавали и создаём? Что если Он потребует от нас, чтобы мы всерьёз приняли жизнь, чтобы мы всерьёз поверили, что Он Господь, что Его пути должны быть нашими путями, Его мысли должны стать нашими мыслями? Что если Господь разметает весь наш порядок, который нам так дорог, порядок, порой, мёртвый, безжизненный, но порядок, в котором нам привычно и удобно стало жить, без глубоких чувств, без сильных переживаний, без всякой особенной мысли, живя, как живётся – только бы защищённой жизнью.

И вот Христос в самую ночь Своего рождения нам показывает, что ради нас, чтобы нас освободить от плена, в который мы отдались, Он избирает свободно полную незащищённость, изгнанничество. Соглашается ещё до Своего рождения быть названнымчужимилишним,готовбытьотброшенным,исключённым, готов Себя

отдать. И этим Он делается как бы, по земному говоря, свободным миру. Миру, который Его не принимает, Он ничем не обязан. Он этому миру может говорить правду. Те, кто прислушиваются к Нему, делаются Его друзьями, потому что Он говорит всё о Божиих путях, о Своём пути и о наших путях.

Подумаем обо всем, о чём я сейчас говорил: о Боге, о Его неизмеримой красоте и Его неизмеримой любви. Подумаем и о том, как бы каждый из нас мог эту благодарность выразить в условиях своей жизни, своего возраста, своего здоровья, своего положения, во всех условиях жизни, которые Его окружают; как из этой жизни сделать радость Богу, радость людям и спасение.

Февраль 2008 года.

Наверное, многие будут со мной согласны, что просветительская деятельность – нужное и полезное дело. Созидание храмины Духовной не менее важно, чем созидание церквей и проведения строительных работ. По совету Святых подвижников нужно и то делать и этого не оставлять.

Если кто пожелает внести посильную лепту в распространении Слова Божьего, то просим направлять свои пожертвования по нашему адресу.

Из земной жизни Господа нашегомы знаем, что Его окружал небольшой круг людей, которые услышали в Его голосе правду, в Его словах узнали правду. В знак благодарности к Богу и пастыри доносят до людей в проповеди Божию правду о жизни, истину о Боге и о человеке, и об их взаимном отношении, и о том, что надлежит делать человеку, который в гармонии с Богом, который Богу стал своим снова.

Я не хочу произносить слов, что обязанность пастыря перед Богом и людьми заключается в том, чтобы заниматься просветительской, благотворительной и другой какой деятельностью, выпускать печатную продукцию, искать для этого спонсоров и т. д., хотя об этом много говорят последнее время. Холодное слово «обязанность » означаетсвязанность, оно значит – несвободапоступать иначе; а наша радость именно в том, что мы свободны так поступать . И о милосердии также сказано у Апостола, что добровольно дающего – любит Бог.

Мы знаем, что многие Апостолы оставили после себя послания. Святыми отцами составлены книги и поучения. «Во всю землю разошлось вещание их, и в концы вселенные глаголы их! » Хотелось бы, чтобы и наша с вами жизнь стала сплошной благодарностью, воплощеннойв наши мысли, в наши сердца, в нашей воле, в каждом нашем действии. Пусть Слово Божие растёт и умножается и наполняет землю и помогает нам, нашим близким и всем людям найти дорогу к храму, дорогу к Богу.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Не раз мы в Евангелии читаем торжественное исповедание человека, который узнал во Христе своего Господа и Бога. Первый раз это произошло в начале пути Господня. После Его крещения, когда Христос вступил на Свой крестный путь, Он встречает Нафанаила. Христос свидетельствует перед другими, что это человек чистый, правого сердца, и Нафанаил Его спрашивает: «Откуда ты это знаешь?» Спаситель ему отвечает таинственные слова: «Прежде чем тебя позвал Филипп, Я тебя видел, когда ты был под смоковницей…» И Нафанаил, поклоняясь Ему, говорит: «Ты Сын Божий, Ты Царь Израилев!..» (см.: Ин. 1: 48-49).

И святой Иоанн Предтеча говорит: «Вот Агнец Божий, Который берет на себя грехи всего мира»!

И исцеленные и видевшие многочисленные чудеса Христовы говорили об этом.

Но потом эти свидетельства как-то замирают в сердце тех, кто свидетельствовал Господа, они замирают и в нашем сердце. Все мы, как и апостолы когда-то, ослеплены только видимым и очень медленно начинаем прозревать невидимое и сокровенное во Христе.

Мы следует за Христом, но, как и Его апостолы, еще подвержены сомнению; как и они, не доверяем Ему, что Он может благополучно избавить от опасности смерти, от опасностей этой временной жизни.

Как Фома апостол, имя которого было «близнец» или, как объясняют некоторые толкователи, означает человека двоящейся природы, мы живем в постоянных переходах от одного настроения к другому, двоимся мыслями.

Этот яд сомнений разливается древним завистником нашей радости - диаволом, он сообщает нам недоверие к силе Христовой, как и Фоме, проявившему сомнение, когда ему было сообщено о воскресении Самого Христа.

В течение трех с лишним лет Христос постепенно раскрывает перед апостолами (а перед нами - во всю нашу жизнь) Свою истинную природу: да, Он подлинный, истинный Человек, но одновременно Он - Бог, пришедший плотью спасти мир.

И это постепенно нарастающее сознание сокровенного находит себе выражение уже на пути в Иерусалим, к страданиям, перед самой смертью Христовой, в свидетельстве апостола Петра: «Ты Христос, Сын Бога Живого…»

Прежде Своего распятия Христос постепенно открывался Своим ученикам как Бог; после Своего распятия Он настойчиво, раз за разом, в целом ряде видений открывается перед ними как Человек, воскресший плотью.

Об этом главном, невидимом и Божественном написал так ясно и кратко святой апостол Павел, который не видел Христа в дни земной Его жизни и которому Он открылся воскресший: видимое временно, а невидимое вечно (2 Кор. 4: 18). То невидимое, что откроется нам.

Все рассказы о Воскресении Христовом нас ставят перед лицом именно этого факта: это не дух, это не видение; ученики не только слышат Его голос, но они прикасаются к Его телу, они видят, как Он с ними вкушает пищу. И говоря об этих свидетельствах, апостол Иоанн писал: мы говорим о том, что наши очи видели, наши уши слышали, к чему прикасались руки наши… Христос действительно воскрес плотью: плотью освященной, плотью преображенной, плотью, которая вся стала духом, не переставая быть плотью. И мы поклоняемся вместе с апостолом Фомой воскресшему Христу и, веря Ему, зная Его как своего Бога и как воскресшего Спасителя, взываем Ему: Господь мой и Бог мой! ..

На этом исповедании основана вся жизнь Церкви, все христианское мировоззрение, все величие человека, все безграничное смирение Божие. Во Христе нам раскрыто и то и другое; и мы ликуем не только о том, что Бог есть Бог любви, что Бог есть Спаситель наш, но ликуем мы и о том, что в Нем нам открыто, как велик человек, в плоть которого облекся Христос. Христос может пройти через врата смерти и войти в вечную жизнь и с Собой увлечь в вечное бытие и человека, совершившего путь покаяния.

Есть распространенное выражение: «Фома неверующий». Но оно происходит от нашего духовного невежества и самонадеянности и даже для некоторого самооправдания.

Неверие же апостола - это состояние, которое описал апостол Лука о своих собратьях: «Когда же они от радости еще не верили и дивились» (Лк. 24: 41).

Но наше сомнение чаще основано на эгоизме и самонадеянности, на неумении любить Бога и ближнего.

Поэтому особенная значимость события, которое мы вспоминаем сегодня и которое называется Уверением Фомы, в том, что оно подтверждает слова Самого Господа: «Где двое или трое собраны во имя Мое, там и Я посреди них» (Мф. 18: 20).

В особенные дни - скорбей ли, радостей ли - мы не будем духовно одиноки тогда, когда мы бываем на собрании Церкви, среди братьев и сестер, даже, может быть, и не имея к ним искренних христианских чувств, не видя их ощутимого сочувствия своим бедам, но, призывая Господа в молитве и приемля Его в таинствах, мы получаем особую поддержку от Того, Кто обещался быть посреди нас, и от Него получаем силы к сохранению дара веры, мира и радости духовной, как это совершилось с апостолом Фомой, окруженным братьями-апостолами.

В наступающие 40 дней мы будем с благодарностью вспоминать, как Христос постоянно являлся Своим ученикам, как Он раскрывал им тайны Царства Божия, как открывал им понимание Церкви как общества людей, которые соединены между собой любовью.

Христос и Бог наш открывает нам, что временную жизнь мы можем потерять, что она неминуемо пройдет, но что нам дана вечная жизнь, которая есть жизнь Божия, уже вселившаяся в них, действующая в них, побеждающая все…

Будем радоваться, будем ликовать о том, что воскресший Христос не только победил смерть для Себя и в Себе, - будем радоваться, что в нас и для нас Он победил смерть, грех, страх и что мы стали теперь свои, родные Живому Богу.

Такими словами однажды на архиерейской Литургии, где было много разных сослужащих священников, известный отец Х. ответил отцу Y. в положенный момент Литургии, когда возглашается «Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы». Отец Y. в свое время строил немало козней отцу Х. и вел себя по отношению к нему явно не по-братски, не по-христиански, а может даже и вовсе не по-человечески. По крайней мере с точки зрения отца Х. Естественно, что просто так, формально, ответить на слова «Христос посреди нас», обращенные лично к нему, словами «и есть, и будет», отец Х. был не в состоянии с искренностью, и не хотел кривить душой. Чем вызвал после возмущение отца Y., который потом шумел по этому поводу что-то вроде такого: «отец Х. нарушил чин , да как он посмел!».

А мне самому неоднократно приходили в голову те же мысли. Бердяев бы в очередной раз назвал это все условной символизацией. Действительно, любовь, братство, Сам Христос и многие другие реальности в нашей литургической и бытовой церковной жизни чаще всего символизируются, изображаются, но не являются. Каждый из нас, бесспорно, может быть в этом ответствен. Конечно, и в данном случае словами «и есть, и будет» мы выражаем больше пожелание, чтоб так и было, если этого пока еще нет, и отчасти символизируем это присутствие. Допустим, если я впервые вижу какого-нибудь священнослужителя на Литургии в большом соборе, где много других иереев-протоиереев-архимандритов, и неизвестно, когда увижу его еще раз в жизни, то эти слова означают не больше, чем простое приветствие, чем сказать «здравствуйте» или «Бог вам в помощь», ну и почему бы их не сказать тогда, в конце концов. Но когда есть реальная община, где люди друг друга знают и друг за друга молятся, эти слова приобретают уже гораздо более весомый смысл. Они и призваны реализовываться прежде всего в общине. Ну а если кто-то поступает с тобой явно не по-христиански? Я думаю, что сказать такому служителю «надеюсь, что будет» есть хорошая форма обличения его наедине, в точности по слову Евангелия: «Если согрешит (против тебя) брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним» (Мф. 18, 15). Да, чин, безусловно, нарушится в этом случае. Но вот характерная черта нашего широко распространенного благочестия: можно запросто поступить с ближним по-хамски, обидеть его как ни в чем не бывало, но вот ЧИН чтобы был неприкосновенен! Я вовсе не против того, чтобы осуществлялись слова апостола Павла «все должно быть благопристойно и чинно». Но только не за счет исполнения основных заповедей…

По жизни у меня, слава Богу, мало личных врагов, в том числе и среди священнослужителей. Но они все же остаются… И если вдруг когда-нибудь мне доведется с кем-нибудь из них пересечься на Литургии в качестве одного из сослужащих, я, пожалуй, отвечу им теми же словами, какими ответил в свое время отец Х отцу Y.

Бывали случаи, правда не на Литургии, когда один другому отвечал: «И нет, и не будет», что уже неприличная для христианина крайность. Или, как приходилось самому слышать шутку, «и нет, и не было». В этом плане опять-таки вариант отца Х. представляет собой самое настоящее и искреннее выражение христианской надежды! :)) Разумеется, зависит еще, с каким внутренним состоянием эти слова произносить…