Журнал Екатерины II "Всякая всячина" и сатирические журналы Н.И. Новикова. Роль Екатерины II в создании сатирических журналов

"Всякая Всячина" - первый русский сатирический журнал, выходивший в СПб., в 1769 г., еженедельно по пятницам, полулистами.

Горечь и разочарование Екатерины в деятельности Уложенной комиссии проявились весьма необычно. В январе 1769 г., то есть всего через месяц после роспуска комиссии, в свет вышел первый номер сатирического журнала «Всякая всячина», редактором которого был статс-секретарь императрицы Г.В. Козицкий, в свое время помогавший ей в работе над «Наказом». При этом все понимали, что в действительности редактором и издателем журнала была сама Екатерина. Ей нужно было высказать свою точку зрения на происшедшее и заручиться поддержкой общества. Поэтому уже в первом номере журнала было сказано о поощрении аналогичных изданий и был сделан намек на необходимость обсуждения назревших проблем. Показательно, однако, что вопрос об открытом обсуждении политических проблем даже не возникал – подобное для русского общества того времени было совершенно неприемлемо. Высказать свое мнение можно было лишь в форме иносказательной.

Именно так поступила и сама Екатерина. Во «Всякой всячине» она опубликовала несколько своих сочинений, в которых ясно показала свой взгляд на причины неудачи Уложенной комиссии. Так, например, в ее «Сказке о мужичке» рассказывается о том, как портные (депутаты) шили мужичку (народу) новый кафтан (уложение). И хотя у них был даже образец такого кафтана («Наказ»), дело им не давалось. Тут «вошли четыре мальчика, коих хозяин недавно взял с улицы, где они с голода и холода помирали» (Лифляндия, Эстляндия, Украина и Смоленская губерния), которые, хоть и были грамотны, помогать портным не пожелали, а, напротив, стали требовать, чтоб им отдали те кафтаны, которые они носили в детстве (старинные привилегии). В итоге мужичок так и остался без кафтана.

В другом сочинении – «Дядюшка мой человек разумный есть» – рассказывалось о человеке, никак не могущем привести в порядок свое хозяйство из-за того, что его домашние пекутся только о своих личных выгодах. «Вообще все заражено двумя пороками, – писала императрица, – первый – корысть, другий – дух властвования. Наравне быть не умеют, и от того уже родиться может зависть, ненависть, злость, угнетение, когда есть возможность, несправедливости всякие, насильствие и, наконец, мучительства».

Призыв «Всякой всячины» был услышан, и уже в том же 1769 г. в России издавалось восемь сатирических ежемесячников. Однако надежды Екатерины на широкое обсуждение политических проблем и тут не оправдались, и вместо этого она была втянута Н.И. Новиковым, начавшим издавать журнал «Трутень», в полемику о характере сатиры, направленности ее против абстрактных пороков или их конкретных носителей. На страницах своих журналов оппоненты обменивались весьма язвительными замечаниями в адрес друг друга, благо все публикации печатались без подписи автора и по-прежнему носили иносказательный характер. Но Екатерине это вскоре надоело, ведь она затеяла издание журнала вовсе не для упражнения в остроумии. В 1770–1771 гг. она занялась писанием комедий.

На нашем сайте вы можете скачать книгу "Журнал "Всякая Всячина" 1769-1770гг." Журнал Всякая Всячина бесплатно и без регистрации в формате pdf, читать книгу онлайн или купить книгу в интернет-магазине.

Приступая к изданию журнала, Екатерина не скрывала его официального характера. В тексте «Всякой всячины» были даны читателю достаточно ясные намеки на этот счет.

«Всякая всячина» была необыкновенно хвастлива. Она помещала множество писем, на все лады расхваливавших ее, подобострастных, льстивых до крайности;

По заданию, декларированному «Всякой всячиной», она должна была быть журналом по преимуществу сатирическим. Но Екатерина и люди, осуществлявшие политику правительства в литературе, понимали сатиру по-своему. Им необходимо было вести борьбу с недовольными, и это надо было делать двумя способами: с одной стороны, порицать нежелательные для правительства явления в жизни дворянства, с другой стороны, показывать пример «благонамеренной» журналистики. В основном же надо было всеми мерами бороться с «крамолой», с недовольными.

«Всякая всячина» придерживается умеренно-моралистических взглядов; она любит морализировать «вообще»; постановки вопросов, окрашенных политически и, социально, она избегает, если же и позволяет себе статьи на принципиальные темы, то такие, которые поддерживают правительство или нападают на недовольных им.

Так, она поместила резкую статью-сатиру на свободомыслящих женщин, занимавшихся литературой и наукой. Это был выпад против хозяек салонов, своего рода комитетов оппозиции, раздражавших правительство и, в частности, Екатерину. Роль, которую играли женщины типа жены Хераскова, дочери Сумарокова, жены Ржевского, проповедовавшие стоическую мораль, толковавшие о философии и даже, – что хуже всего, – о политике, о военной науке и т.п., приводила императрицу в негодование. Дело при этом было вовсе не в том, что эти женщины вообще читали книги и занимались литературой, – это делала и сама Екатерина, – а в том направлении, которое принимала эта деятельность, в ее политическом характере.

Вслед за женщинами подверглись нападению «Всякой всячины» старики. В особой статейке она нападает на своих хулителей-стариков, приверженных, по мнению Екатерины, всему устаревшему, прошлым временам. Далее «Всякая всячина» выступила против политического недовольства в аллегорической сказочке. Здесь говорится о некоем дорожном мужике, которому надо было сшить кафтан. Мужик обратился к приказчику.

«Приказчик был человек свирепый; сказав: тот час, – приказал принести плетей; да ну сечь мужика. Мужик оттерпелся; пошел домой, говоря: «бог милостив! авось-либо хозяин увидя, что приказчик все себе собирает, да нас бьет, умилосердится, определит другого». Погодя, сменили приказчика, послали нового. Сей, осматривая село, увидел на улице мужика, претолстого, на коем кафтан, у которого все швы треснули; крикнул его и приказал для него шить кафтан. Но от скорости не молвил кому и из чего шить мужику кафтан. Приказчик между тем уехал. Погодя сделался хлеба недород и скотский падеж и уже никому шитье кафтана и в мысль не приходит. А мужик что более работает, то более ест; и чем более кушает, время от времени все становится толще, а кафтан его все старее и негоднее; нагишом же ходить нельзя, и не велят. Заплатами зачал зашивать. Что более зашивает, то более дерется…».

Здесь, конечно, идет речь о свирепых временах Анны Ивановны, а затем и о следующих царях (приказчиках), не сумевших дать стране законодательства (кафтана). Наконец, появляется «добрая» Екатерина, собравшая Комиссию депутатов (портных). Результаты вышли плачевные. Помешали делу «мальчики», т.е., по-видимому, дерзкие вольнодумцы-юнцы, которым было приказано помогать портным. «Всякая всячина» со злобой нападает на «мальчиков»; их рассуждения дерзки, они неугомонны и неблагодарны, так как ведь, мол, «хозяин недавно лишь их облагодетельствовал». Они сторонники старины, старых законов, они просят такой «одежды», какую носили в детстве, т.е. до «развития», приобретенного государством. Окрик разгневанного деспота, самохвальство пристрастного к лести начальства окрашивают статью в особо выразительные тона.

Главным плацдармом деятельности группы независимых дворян была Москва. Здесь, вдали от правительства, они свободнее собирались, дебатировали политические вопросы, осуждали власть, обсуждали свои планы и проекты реформ. Позднее, в 1772 г., Екатерина выступила против московских говорунов в комедии «О время!». Теперь, в 1769 г., «Всякая всячина» сообщает, как она отправила «от себя послов и в другую столицу» (т.е. в Москву) и вот что тут произошло:

«Недавно один из нас приехал домой и привез с собою списки с разных проектов, кои скоро подадутся правительству. Первый состоит в том, чтоб из города Ромны сделать порт. Другой содержит замысел, чтобы сложить подушный оклад, а вместо того обещает семьдесят миллионов серебряною монетою дохода; и для того советует нарядить секретную эскадру из двух тысяч кораблей, коими б завоевать неизвестные острова Тихого моря, и убив тамо черных лисиц, продавать оные ежегодно на ефимки чужестранным. Третий сочинен для поправления нашей с турками торговли, для способствования которой предлагает дать силу 1714 года указу о лихоимстве в турецких областях. Четвертый советует закупить все яйца во всем государстве и продать оные из казны. Пятый, любя общую пользу, хочет сообщить публике, каким образом удвоить зерна разного хлеба, и для делания толь полезного опыта просит деревни, мужиков и денег. Я спросил: кто делал сии проекты? Мне сказали: люди острые. А кто же именно? По большей части все проторговавшиеся купцы. А денег и деревни кто просит? Молодой человек, который отцовское все прожил».

В этой правительственной сатире на московских политических «прожектеров» характерно презрительное определение социального состава оппозиции; оно стремится опорочить «благородство» представителей этой оппозиции.

Не довольствуясь борьбой с «неблагонамеренными» элементами, «Всякая всячина» защищает существующую структуру власти. Одной из основных тем пропаганды сумароковцев было сатирическое изображение подьячих, т.е. чиновников. «Всякая всячина» отвечает им резким возражением, в котором защищает подьячих и валит все вины в неполадках административно-судебной машины на самих подданных.

«Подьячих не можно и не должно перевести. Не подьячие и их должности суть вредны, но статься может, что тот или другой из них бессовестен. Они менее других исключены из пословицы, которая говорит, что нет рода без урода, для того, что они более многих подвержены искушению, Подлежит еще и то вопросу: если бы менее было около них искушателей, не умалилася ли бы тогда и на них жалоба. Но чтоб удовольствовать писателя вышепоставленныя грамоты в его требовании, как перевести обычай, чтоб подьячие не приводили никого в изнеможение, в ответ ему скажу, что сие весьма легко: не обижайте никого, кто же вас обижает, с тем полюбовно миритеся без подьячих; сдерживайте слово, и избегайте всякого рода хлопот».

Либерализма «Всякая всячина» не любит. Она сурово осуждает мягкое обхождение с крепостными слугами, недвусмысленно рекомендуя строгость с ними (вплоть до порки) и считая, что они непременно негодяи.

«Всякая всячина» весьма почтительна к придворным (осуждение придворных, фаворитизма, лести, вообще двора деспота также было одним из «коньков» дворянского либерализма XVIII в.). Понятно, что к самой Екатерине «Всякая всячина» обращается и с открытыми похвалами, и с прикровенной лестью. Заодно прославляется и оправдывается и царский фаворит. «Восточные» имена не могли, конечно, никого обмануть в сказочке, в которой шла речь о путешествии Екатерины по Волге в 1767 году, о некоем «визире» (конечно, об Орлове) и о благоденствии России под властью мудрой монархини. Сказочка должна была служить отповедью шептунам, недовольным царицей и ее фаворитом.

Понятно, что при политической установке «Всякой всячины» ее сатира за пределами борьбы с главным врагом, дворянской крамолой, должна была иметь характер примиренчества и беззубых шуток по поводу мелочей быта «высших» слоев общества. Характерны такие темы «сатиры» «Всякой всячины»: излишнее обилие мебели в комнатах, слишком громкий голос у женщин, привычка слишком много пить (чай, кофе, лимонад и т.п.), например, в маскарадах и т.п.

Понятно также пристрастие «Всякой всячины» к общим и весьма туманным моральным рассуждениям.

Следует отметить, что «Всякая всячина» очень много материала черпала из иностранной морально-сатирической журналистики, в частности из знаменитого английского журнала «Зритель» (The Spectator), издававшегося в 1711-1714 гг. Аддисоном и Стилем и послужившего образцом для целой полосы журналистики во всей Европе. В журнале Екатерины II помещено множество переводов и переделок из «Зрителя» .

Против такой-то программы правительственного органа выступил с совершенно других позиций Новиков со своим «Трутнем».

«Трутень», несомненно, занимал либеральную позицию. Он был решительно недоволен теми формами, которые приняло к середине XVIII века крепостничество. Характер личного рабства, усвоенный крепостным отношениям, дикость и жестокость помещиков-рабовладельцев осуждается в нем. Уже эпиграф к первому году журнала (1769) говорит об этом: «Они работают, а вы их труд ядите». Это цитата из притчи Сумарокова «Жуки и пчелы»; у Сумарокова речь идет о хороших и плохих писателях. Характера социальной сатиры данный стих у него не имеет. Тем примечательнее политический смысл, приданный цитате Новиковым, желавшим заявить протест против права дворянина бездельничать. Что эта тема была для Новикова существенно важной, что он видел свою задачу именно в пропаганде идеи обязанностей дворянства и в искоренении предрассудка права на безделье, явствует также из заглавия журнала: трутень – это бездельник, живущий за счет труда других; автохарактеристика фиктивного редактора как ленивца, данная в первой же статье журнала, конечно, не могла никого ввести в заблуждение. Название относилось не к редактору журнала, а к его врагам. Кстати заметить, что эпиграф, взятый из стихотворения Сумарокова, открыто ставил литературную работу нового журнала в связь с деятельностью этого писателя. Эпиграф ко второму году журнала (1770) – также сумароковский. К проповеди гуманного отношения к крепостным, и к крестьянам и к дворовым слугам, «Трутень» возвращается не один раз. Он хочет убедить своих читателей-дворян в том, что крепостной – тоже человек, что нельзя мучить его и обращаться с ним, как со скотом. В журнале помещена, например, следующая сатирическая «Ведомость» (т.е. якобы газетная информация). В «Санктпетербурге… из Литейной»:

«Змеян, человек неосновательный, ездя по городу, надседается, кричит и увещает, чтоб всякий помещик, ежели хорошо услужен быть хочет, был тираном своим служителям; чтоб-не прощал им ни малейшей слабости; чтоб они и взора его боялись; чтоб они были голодны, наги и босы и чтоб одна жестокость содержала сих зверей в порядке и послушании. В самом деле Змеян поступает со своими рабами как проповедует. О человечество! Колико ты страдаешь от безумия Змеянова. И если б все дворяне пример брали с сего чудовища, то бы не было у нас кроме мучителей и мучеников. Однако благоразумный Мирен не следует мнению Змеянову, и совсем отменно с подвластными себе обходится. Ежели Мирен не наилучших в России слуг имеет, то по крайней мере не боится, чтоб он ими был проклинаем».

Через несколько месяцев в «Трутне» появляется «рецепт» для г. Безрассуда, в котором дается яркий сатирический образ дворянина, относящегося к своим крепостным, как к рабам, мучащего и обирающего их. В этой статье дана целая социальная программа дворянского либерализма. Помимо общих соображений о необходимости гуманного отношения к крестьянам и умеренной эксплуатации их, в ней высказана мысль о необходимости крестьянской собственности. Впрочем, автор статьи считает, что феодальная зависимость крестьян от дворян – это «нужное подчинение»; не следует только превращать его в «несносное иго рабства». Через один номер после рецепта для Безрассуда в «Трутне» начали печататься знаменитые письма старосты и крестьянина к помещику и помещичий приказ.

Это, без сомнения, высшее достижение «Трутня» в направлении социального протеста и социальной сатиры. Как и другие статьи журнала, и эта статья анонимна. Мы не знаем вообще, какова была доля участия самого Новикова как автора в его журналах .

Однако Новиков как редактор несомненно отвечал за помещенный материал, солидаризовался с ним. Переписка крестьян с помещиком написана мастерской рукой; она тонко имитирует стиль подлинных документов эпохи. Н.А. Добролюбов в своей статье «Русская сатира в век Екатерины» писал о ней: «Эти документы так хорошо написаны, что иногда думается: не подлинные ли это». В характерной форме «Трутень» дает гневный памфлет на крепостническую действительность. Нищета и бесправие со стороны крестьян, жадность и варварская жестокость со стороны помещика – такова крепостническая практика по этой статье. Смерть, голод, унижение, избиение, темнота – удел «рабов» Григория Сидорыча, который знает только два пункта в своих правах и неограниченно применяет их: драть крестьян и драть с крестьян. Типический образ помещика дан очень сильно; в барском «указе», – пишет Добролюбов, – «чрезвычайно ярко выражаются бесчеловечность и невежество помещика. Никакие человеческие чувства его не трогают, никакие страдания не возбуждают жалости, никакие резоны не внушают ему здравого распоряжения». Автор этой статьи «Трутня» еще имеет некоторые иллюзии; ему кажется, что помещик все-таки нужен крестьянам для защиты их от притязаний наглого соседа г. Нахрапцева; но тут же автор убеждается, что помещику нет дела до утеснений его крестьян, и своего дворянского долга по отношению к ним он не выполняет. Поэтому обобщающая сила отрицания, заключенного в данной статье, оказывается очень большой. Ужасная картина, приоткрытая ею, остро ставила вопрос о крепостнических порядках вообще. Именно то, что помещичий «указ» Григория Сидорыча так похож на подлинные каждодневно подписываемые российскими дворянами «указы», делает его приговором и самому Григорию Сидорычу, и другим его собратьям. Таким же приговором рабству звучат жалобы крестьян.

Борьба с социальным неприятелем велась «Трутнем» не только на почве споров о крепостном праве. Журнал смело нападал и на бюрократически-деспотическое правительство. Политическое вольномыслие, требование ограничения произвола деспота соединяется здесь с нападками против вельможного кружка дельцов, фаворитов и льстецов, захватившего власть. В девятом номере «Трутня» указано в «Письме к издателю», что первыми врагами журнала неизбежно оказываются «знатные бояре».

Эта статья служила ответом на опасные для «Трутня» разговоры в «высших сферах» в связи с его нападками против вельмож. Такие выпады в самом деле начались с первых же номеров журнала. С ними в теснейшей связи стоит и кампания, поднятая «Трутнем» против модных щеголей, петиметров, «светской» салонной молодежи. Петиметр – это молодой (а иногда и немолодой) придворный, это бездельник, проживающий родовое имение на модных платьях, на пудре, на кружевах. Он невежда, презирающий всякое дело, в особенности же сельское хозяйство. Он развратник, разрушающий крепость семьи. Петиметрство – это явление жизни именно «высшего» придворного света, кружка, окружающего трон.

Ненависть к столично-придворной верхушке связана в «Трутне» с неприязнью к деспотической власти. Здесь приходилось быть сугубо осторожным. Уже во 2-м номере журнала высказано скептическое отношение к эффективности распоряжений деспота, желающего уничтожить лихоимство, не изменяя строя; этот выпад прикрыт, правда, оговорками, явно для цензуры. В 1770 г. (лист VIII) «Трутень» напечатал ни в малой мере не сатирическую статью «Чензыя китайского философа совет, данный его государю», в которой прозрачно дал свои советы Екатерине II. То обстоятельство, что статья является переводом, не уменьшает направленности ее. Первое требование Чензыя – «полезные государству твоему учреждения полагай твердо». Это – требование «основных законов» конституции. Далее идут требования не доверять льстецам, содержащие резкие выпады против деспотов и, что важнее, явственно намекающие на необходимость ввести при монархе совет из людей, для этого приспособленных и независимых. Статья высказывает ненависть к фаворитизму. Насколько смела была эта «китайская» статья, видно уже из того, что Новиков счел нужным защитить ее и прибавил к ней примечание, комплиментирующее Екатерину.

В журнале Новикова есть явственные намеки на то, что симпатии его в области политики на стороне английской конституции. Доброжелатель «Трутня» предостерегает его от сильных неприятелей и, рекомендуя ему осторожность в сатирах на вельмож (т.е. правительство), пишет: «Здесь английской соли употребление знают немногие; так употребляйте в ваши сатиры русскую соль, к ней уже привыкли. И это будет приятнее для тех, которые соленого не любят». Английская соль – это свободное слово, как его понимает «Трутень». В другом месте говорится: «Вчерась я по обыкновению моему пришел в трактир обедать. За столом сидели мы только четверо: я с моим приятелем и двое англичан, и все разговаривали о чем хотели. Англичане о политических делах, а я с приятелем говорил о городских новостях». Англичане в дальнейшем в статье больше не упоминаются; они нужны, очевидно, только для того, чтобы показать разницу разговоров и интересов свободных людей и рабов деспотии.

Направляя свою сатиру главным образом «наверх», «Трутень» не забывал и мелких подьячих; они вызывают негодование «Трутня» и сатирические выпады его.

Отношение «Трутня» к проблемам философии, в частности к французским энциклопедическим влияниям, соответствовало его отношению к политическому свободомыслию. «Трутень» смеется над старой формально-церковной культурой, над внешними требованиями церкви, над боязнью науки и т.д. Но он не хочет поощрять заразы западноевропейского атеизма.

В сфере литературных отношений «Трутень» примыкал к сумароковской школе. Это видно и по его критическим оценкам, и по литературной манере его сотрудников. Сам Сумароков прославлен в журнале многократно. Он сделался «образцом во многих родах стихотворства, а в некоторых и неподражаемым», его защищает «Трутень» от «хулителя», он, по мнению «Трутня» сравнился в баснях с Лафонтеном, в еклогах с Виргилием, в трагедиях с Расином и Вольтером, и он оставляет свои притчи неподражаемым примером для наших потомков; заслужить бессмертную славу «оставлено к чести нашего века прославившимся в России писателям, г. Сумарокову и по нем г. Ломоносову (характерно это «по нем»). Их сочинениям потомки наши удивляться будут. Притчи г. Сумарокова как ныне беспримерны, так и у потомков наших останутся неподражаемыми…» и др.

Наоборот, ненависть «Трутня» вызывает в первую очередь В. Лукин, во вторую – официально-правительственный поэт В. Петров.

Но скоро завяла, ибо в конце царствования императрица стала относиться к ней недоброжелательно.

История процветания журналистики в екатерининскую эпоху распадается на два периода: 1) когда Екатерина сама стояла в её главе и – 2) когда во главе её стал Новиков .

Вступив на престол, Екатерина застала у нас продолжение елизаветинской журналистики в изданиях Хераскова и его учеников – студентов московского университета («Полезное увеселение», «Свободные Часы». «Невинное Упражнение», «Доброе Намерение»). В духе старого миллеровского журнала издавалось «Собрание лучших сочинений».

Все эти журналы по характеру, главным образом, нравоучительные. По сравнению с ними, журнал самой Екатерины «Всякая Всячина» производит совсем особое впечатление.

Прежде всего, это было издание еженедельное, а не ежемесячное; затем, в нем мораль не била в глаза. «Всякую всячину» наполняла живая болтовня, остроумная и содержательная. Картины из русской действительности проходят тут одна за другой, освещенные, главным образом, с их комической стороны: смешное и серьезное перебивается здесь, не утомляя читателя.

Судя по предисловию к журналу, «издатель» (т. е. сама царица) видел в будущем большую пользу от этого издания: «вижу сквозь облака добрый вкус и здравое рассуждение, кои одною рукою прогоняют дурачества и вздоры, а другою доброе поколение всякая всячина за руку ведет».

Цель журнала состояла в том, чтобы пробудить общественное самосознание, вырвать журнальное дело из рук ученых педантов и создать новый живой общественный орган – чтобы путем литературного воспитания образовать из читателей «доброе поколение» .

Тон «Всякой всячины» был покровительственный к русской публике, – редактор постоянно рекомендует себя умным, добрым и даже богатым. Обличения журнала не шли глубоко, к источникам зла – они касались лишь внешних и смешных проявлений русской жизни. Таким образом, сатира журнала была в «улыбательном» роде и сводилась к насмешкам над частными явлениями русской жизни, – над скудостью, суевериями, неумением воспитывать детей, неумением держать себя в обществе, жадностью, завистливостью, – над всеми теми недостатками, которые были связаны, главным образом, с необразованностью. Нападки журнала никогда не касались недостатков русского административного строя.

Журнал составлялся из писем в редакцию, ответов редакции, разных заметок, беглых очерков и других подобных литературных мелочей. Содержанием своим «Всякая всячина» тесно примыкала к английским моральным изданиям, особенно к «Спектейтору».

Екатерина была уверена в плодотворности своей сатиры, – это видно из того, что в журнале встречается самоуверенное заявление: «мы не сомневаемся о скором исправлении нравов и ожидаем немедленного искоренения всех пороков, – ибо уже начали твердить наизусть "Всякую Всячину"».

В том же году, вслед за «Всякой Всячиной», появились журналы Чулкова – «И то и сио», Рубана – «Ни то ни сио», Новикова – «Трутень », Эмина – «Адская почта» и др. Все они вскоре стали высмеивать «Всякую Всячину» за ее поверхностное отношение к русской жизни и слишком легковесное нравоучение.

Журнал Екатерины II «Всякая всячина»

На волне Просвещенного абсолютизма Екатерина II в конце $60$-х гг. $XVIII$ в. начала реформу в вопросах издательства литературы. Реформа была либеральной, т.е. дала возможность практически любому человеку заняться издательской деятельностью.

Например, императрица организовала собственный журнал сатирического жанра под названием «Всякая всячина» , в котором высмеивались различные пороки и слабости общества того времени. Этот журнал издавался на протяжении $150$ номеров. В целом, он очень походил на журнал Аддисона Дж . «Spectator», издававшийся в начале века в Лондоне. Кстати, следуя правилам, в журнале не указывалось, что его издателем была императрица, он был анонимен.

Противостояние «Всякой всячины» и «Трутня» Новикова Н.И.

Однако разрешив издаваться, Екатерина II столкнулась с серьезными изданиями, поднимающими глубокие общественные проблемы, например, несправедливость и уродливость крепостного строя. К таким журналам относились издаваемые Новиковым Н.И.:

• «Трутень»,
• «Живописец».

Николай Иванович Новиков происходил из дворянской семьи среднего достатка. Служил в Измайловском полку, но быстро проявил себя как мастер слова. Новиков принимал участие в работе Уложенной комиссии – вел протоколы заседаний, что раскрыло ему глаза на действительность российского общества и отношение власти и элиты к его проблемам.

Замечание 1

Новиков Н.И. поднимал проблему крепостничества очень остро, оценивая ее негативно как с экономической, так и с морально-этической точки зрения. Так, эпиграфом «Трутня» были такие строки:

«Они работают, а вы их труд едите».

Екатерину II выпады Новикова разозлили, затем его высмеяли во «Всякой всячине», что положило начало противостоянию этих журналов. Невероятно смелым стал в одном из номеров «Трутня» сатирический портрет издателя «Всякой всячины» по имени «прабабка», который не знает ни русского языка, ни культуры, а также готов растерзать всякого, кто его не превозносит. После этого Новиков осмелел еще больше и написал пародию на некоего коронованного писателя. Это было слишком, ведь все понимали, что речь об императрице. Ответы в журнале «Всякая всячина» прекратились и он закрылся. Однако в $1770$ г., через некоторое время после смелых статей о Екатерине II закрыли и «Трутня».

«Живописец» Новикова Н.И.

Отметим, что смелость Новикова Н.И. поразила общество. Многочисленные журналы его поддерживали, например, «Смесь», «Адская почта» . Он имел много сторонников, его поддерживавших. Поэтому издатель не сдался и в $1772$ г. начал выпускать журнал «Живописец». В нем крепостничество подвергалось уже более взвешенной, но не менее суровой критике. Известные отрывки из «Живописца», например «Письма дяди к племяннику», «Отрывок из путешествия» рисуют весь ужас и извращенность крепостного строя. В итоге «Живописец» тоже закрылся. Но в обществе уже многие успели познакомиться с его злободневными текстами, и зерна раздумий были посеяны.

В связи с разразившимся восстанием Емельяна Пугачева и его масштабами императрица быстро охладела к либеральным идеям Просвещенного абсолютизма. Кроме того, в целом то, что она планировала сделать в рамках этой политики, было уже осуществлено.

В целом же, либерализация издательского дела привела к огромному количеству пустых пересуд, склок и пустозвонства, т.к. несерьезные темы негласно поощрялись, а острые вопросы за этим ворохом было разглядеть сложно.

Замечание 2

Однако Новиков Н.И. стал одним из тех, кому удалось донести серьезные проблемы до общественности. После его «дебюта» началось постепенное осмысление и изменение отношения общества к крепостному праву как к отвратительному явлению, унижающему человека.

Описание

Всякая всячина - журнал, выходил в Петербурге в 1769-1770 (до мая), еженедельно. В 1770 издано 18 полулистов под названием «Барышек Всякой всячины». Выпуски не нумерованы, статьи имеют единую нумерацию. Изд. - Г. В. Козицкий. Журнал выходил под наблюдением Екатерины II.

Основное содержание журнала связано с актуальными политическими вопросами. В своих статьях Екатерина II вела борьбу с оппозиционными настроениями, усилившимися в 1767 во время обсуждения крестьянского вопроса в Комиссии по составлению нового уложения и после ее роспуска. Так, в аллегорической сказке «Жил да был мужичок» журнал пытался доказать, будто в роспуске комиссии виноваты сами депутаты («портные»), не справившиеся с задачей упорядочения законов. «В. в.» говорит о недовольстве оппозиционных элементов, как о «вздорных прихотях» людей, мешающих императрице заниматься благоустройством государства: «...правительство, как бы радетельно ни старалось, ничем не угождает. Они одни по их мыслям в состоянии подавать совет и все учреждать к лучшему» (статьи №№ 85, 149).

Между «В. в.» и группой журналов («Трутень», «Смесь», «Адская почта» и во второй половине 1769 «И то и со») велась полемика по вопросу о том, какой должна быть сатира, может ли она касаться конкретных лиц и событий или должна представлять пороки абстрактно. «В. в.» защищала абстрактную морализирующую сатиру (статьи №№ 36, 53, 104, 110, 113 и др.) и призывала другие журналы «не целить на особ, а единственно на пороки». Позиция «В. в.» в полемике 1769 определялась ее страхом перед социальной тематикой передовых журналов, главным образом «Трутня» и «Смеси». «В. в.» старалась опорочить эти журналы, особенно «Трутень», снизить значение социальной сатиры.

В журнале можно найти изображение быта русского дворянства, отдельные выпады против светских щеголей и щеголих и др.

Участвовали: А. О. Аблесимов, И. П. Елагин, Г. В. Козицкий, А. П. Сумароков, А. В. Храповицкий, А. П. Шувалов, М. М. Щербатов и др. Опубликовано письмо, по-видимому, принадлежащее Д. И. Фонвизину (стр. 77-79, подпись Фалалей).

«В. в.» печатала переводы и переделки статей из английских и французских сатирических журналов. Статьи самой Екатерины отличаются нерусским строем речи, несмотря на литературную обработку, которую проводили се секретари (№№ 96, 103, 105). Характерно для журнала употребление народных пословиц и поговорок в искаженном виде.

«В. в.» писала, что предвидит появление потомства, «племени» журналов. Отсюда возникло обыгрывание слов «бабка», «прабабка», встречающееся в журнальной полемике против «В. в.» (намек на Екатерину II).

«Барышек», т. е. остаток или избыток «Всякой всячины», составлялся из материалов, напечатанных в 1769, главным образом переводных.

Ист.: Русская периодическая печать (1702-1894): Справочник. - М.: Гос. изд-во Полит. лит., 1959