Самые дурацкие мифы науки и техники. Миф и наука: некоторые проблемы взаимоотношения. Молния не ударяет дважды в одно и то же место

Традиционные верования, утвердившиеся в течение многих лет и передаваемые потомками все-таки нелегко искоренить из наших голов. Но сделать это можно. Постепенно.

Наука создана для того, что бы развенчивать мифы и поверья. Любой научный процесс заключается в поиске истинного происхождения неизвестных явлений любым доступным способом. Тысячелетиями наука выступала в роли некого спасителя человечества от гибели в своих мнимых верованиях. Она раскрывала настоящее влияние тех или иных веществ на человеческий организм или помогала человеку не ошибиться в постройке домов на месте будущего провала почвы. Увы, но даже самые грамотные люди в любой стране порой верят в народные приметы или научные мифы, так твердо вбитые нам сказочниками и людьми, далекими от науки вообще, с раннего детства. Мифы так твердо заседают нам в головы, что мы начинаем считать их общепризнанной истиной.

Конечно, порой человек может и начать сомневаться и пытаться отстаивать свою точку зрения. Наука не стоит на месте. Ведь совсем недавно весь мир твердо был уверен, что Плутон — это 9 планета от Солнца. И тут однажды раз, и она стала обычной планетой-карликом, чуть ли не астероидом. Вместо традиционных 9 планет, в школах теперь изучают 8 планет Солнечной системы. Но старожилы, да и половина консервативного научного мира все еще пытаются отстоять свое место и место Плутона в качестве устоявшейся 9 полноценной планеты Солнечной системы.

Но общественное мнение все равно сделает свое дело. Традиционные верования, утвердившиеся в течение многих лет и передаваемые потомками все-таки нелегко искоренить из наших голов. Но сделать это можно. Постепенно. Исследование 2015 года показало, что 82% взрослых людей заблуждаются в нижеприведенных фактах хотя бы раз в жизни. Что же, давайте взглянем на мир под иным, настоящим научным углом и раскроем некоторые мифы, которые популярны среди многих ученых и простых людей и по сей день.

1. Миф первый. Эверест - самая высокая гора в мире. Как известно, её высота достигает 8848 метров над уровнем моря. Но знаете ли вы, что на Земле существует гора намного выше Эвереста? Это Мауна-Кеа, вулканический пик на Гавайях, высотой 4205 метров. Но это только видимая нами высота. Большая часть этого пика уходит на дно Тихого океана. Если сложить видимые метры и метры под водой, то окажется, что высота горы на самом деле 10 000 метров, что делает ее самой высокой вершиной на планете.
2. Миф второй. Великая Китайская стена видна из космоса. Считается, что массивное сооружение обязательно должно быть видно из космоса. Но множество астронавтов подтвердили, что из космоса ее не разглядеть невооруженным глазом. Будучи свыше 20 000 километров длиной, Великая Китайская стена в ширину всего 6 метров. Скорее всего те, кто утверждал, что видел стену, спутали последнюю ее с рекой, в частности, с Великим каналом Китая.
3. Миф третий. Быки приходят в ярость от красного цвета. Почему-то принято размахивать у них перед мордой именно красной тряпкой, а не зеленой или синей. Но стоит заметить, что коровы и быки практически не различают цветов. Более того, они вообще очень плохо видят и страдают хорошей близорукостью. А в ярость бык приходит именно из-за того, что перед его носом постоянно чем-то вертят и крутят. А вас это не позлило? Бык устремляется к тряпке, которая движется, вне зависимости от цвета.
4. Миф четвертый. Хамелеоны могут принимать любой цвет. В это верят больше половины людей. Возможно, миф навеян мультипликацией, где герои – хамелеоны спокойно окрашивались в узор шотландской юбки или имитировали рисунок картин Пикассо. Хамелеон обладает способностью менять цвет, но цвет зависит от настроения ящерицы, изменения температуры ее тела. Хамелеон может побелеть на солнце, что бы отражать излишнее тепло, или потемнеть в прохладное время, что бы поглощать свет и согреться.
5. Миф пятый. Молния не ударяет дважды в одно место. Ударит и ещё как. Зачем же тогда для зданий придумали громоотводы? Национальная метеорологическая служба США свидетельствует о том, что в Эмпайр Стейт Билдинг молния бьет 25 раз в год.
6. Миф шестой. Мозги людей делятся на правшей и левшей. Считается, что те, у кого правит правое полушарие, будут успешны в изучении языков или литературе, а у тех, у кого левое, то в математике или спорте. На самом деле исследования показали, что у индивидов левые или правые полушария мозга не превосходят по функциональности друг друга. Хотя ученые выяснили, что левые и правые части мозга несут ответственность за различные его функции, обе его половинки одинаково активны.
7. Миф седьмой. У человека пять органов чувств. Зрение, обоняние, вкус, слух и осязание. Классический вариант. Но это не так. На самом деле их не менее двадцати. Основной пятеркой мы пользуемся каждый день. А остальными по мере необходимости. Каждое базовое чувство можно разбить на меньшие категории. Например, есть ноцицепция — чувство боли, проприоцепция — знание ориентации своих конечностей и восприятие времени.
8. Миф восьмой. Мы используем потенциал мозга только на 10%. Но это не так. Данный миф был развеян наукой. Мы все время используем мозг на все 100%. Каждую секунду мы обрабатываем невероятное количество информации. Электрические импульсы вспыхивают в каждой из его извилин бесконечное число раз. Неврологи подтвердили, что мозг усиленно работает даже при выполнении самых тривиальных задач. Если бы 90% нашего мозга находилось в бездействии, то мы могли бы полностью отрезать эту его часть и спокойно жить дальше. Но в природе не все так просто, и ничего лишнего не бывает.
9. Миф девятый. Акулы не болеют раком. И опять миф ошибается. Рыбы болеют раком. У них нет иммунитета к этому заболеванию. Откуда вообще взялось данное утверждение? А появилось оно в 70-е годы. Ученые из США обнаружили, что хрящевая ткань останавливает рост новых кровеносных сосудов в ткани. Это является основной характеристикой злокачественных опухолей. Скелет акулы состоит в основном из хрящей. Так же акулы обладают пониженными шансами на развитие этой болезни. Базируясь на этой особенности рыб и процессе образования раковых клеток, один доктор по имени Уильям Лейн создал сомнительного действия таблетки на основе акульих хрящей как альтернативное средство от рака. Однако, позже клинические испытания таблеток подтвердили их абсолютную бесполезность в борьбе с раком. А в 2004 году ученые Гавайского университета обнаружили множество раковых опухолей у самых разных акул, скатов и их сородичей, а также опухоли в самих хрящах.
10. Миф десятый. Год жизни собаки равен семи годам жизни человека. 50% людей верят в этот миф. Но наука считает иначе. Эквивалент возраста собаки зависит от ее размера, породы и меняется в зависимости от этапа жизни. Собаки могут размножаться уже в возрасте одного года. Если бы их возраст можно было бы приравнивать к человеческому как 7:1, то это означало бы, что люди начинают размножаться в возрасте 7 лет и живут до 150. Не логично, правда ли? Исследования показали, что собаки созревают в 15-20 раз быстрее в первый год, а крупные собаки стареют быстрее, чем мелкие в последующие годы.

В соответствии с принципами системного подхода - синхроническим, диахроническим и функциональным (или по М. С. Кагану, предметным, историческим и функциональным, - см.: 93, 26) - мы обнаруживаем проявления мифа в самых различных формах и содержании явлений культуры, в разные эпохи. Мифологические корни пронизывают практически все сферы современного общества, любые сферы современной культуры. Примеров тому можно обнаружить в избытке даже в области науки, претендующей на максимальную рациональность и объективность в отношении к миру.

Наука базируется на утверждении надежды на достижение истины, так что можно считать, что в этом смысле наука также имеет мифологическую функцию. Разумеется, вера в истину как цель и критерий научных исследований не является единственным основанием науки, о чем речь шла выше. Одна из главных установок, обольщающих ученого и толкающих его на путь, чреватый ошибками - это абсолютизация той или иной методологической программы. Здесь можно обнаружить две стороны медали: уверенность в правильности избранной методики и методологии есть условие ее успешного доведения до конца (хотя и не единственное условие;, но переоценка, чрезмерное доверие к этой программе легко приводит н заблуждениям, мифологическому самообману.

Как полагает К. Поппер, существующее представление о том, что дискуссия плодотворна лишь в рамках "концептуального каркаса" или некой замкнутой научной теории, - ложно, это представление он называет "мифом концептуального каркаса" (175, 558-593). По его мнению, гораздо плодотворнее для развития научного познания столкновение разных "концептуальных каркасов", только в этом случае происходит кардинальное обогащение обоих культур, хотя психологически такое столкновение кажется более драматичным и неприемлемым. "Концептуальный каркас" он сравнивает с духовной тюрьмой, которой многие

не хотят расставаться, поскольку за ее пределами пугающая: неизвестность, внутри же, хотя к скудная, но гарантированная система удовлетворения потребностей (см.: 175, 582). Дискуссия в рамках "концептуального каркаса", как убедительно показывает Поппер, имеет целью не более, чем обоснование догм , известных ранее, новизна возможна лишь в поисках новых оснований этих догм. Только критика с позиций иной парадигмы может обеспечить прорыв "концептуального каркаса" и привести к плодотворным открытиям (см.: 175, 591-592).

Открытие Ньютона и сформировавшаяся на его основе парадигма механистического космоса выглядела для своего времени вполне убедительной, поскольку отвечала критериям рационального детерминизма. Многолетний авторитет данной парадигмы достиг абсолюта, и любые факты, противоречащие ей, отвергались, как недостоверные. Пока, наконец, таких фактов не накопилось слишком много, в связи с чем были предприняты попытки создания новой картины мира. С открытием теории относительности такая картина мира была создана.

Как писал французский социолог Г. Тард, отношение общества к любому новшеству переживает три стадии: сначала его встречают в штыки и "забрасывают камнями", затем понемногу привыкают к нему и, наконец, "забрасывают камнями" любого, кто осмелится оспаривать эту, ставшую "абсолютной", истину. Такая судьба постигла и теорию относительности. Принятая сначала с недоверием и враждебностью, она постепенно завоевала абсолютное большинство сторонников в общественном сознании, так что теперь любые попытки усомнитъся в ней не принимаются ни в каком виде.

Однако любая истина не должна застывать. Будучи застывшей, она рискует превратиться в миф. Это и произошло когда-то с ньютоновской картиной мира, а теперь - с теорией относительности. Петербургский ученый А. А. Денисов усомнился в теории относительности и с огромным трудом издал книгу "Мифы теории относительности", чем вызвал на себя ожесточенную негативную реакцию от многих ученых, которые считают теорию относительности истиной в последней инстанции и фетишизируют ее. Попытки критики теории относительности предпринимали в

разное время Л. Ландау, А. Логунов, Буффато и др.

Одна из причин, порождающих мифологические коллизии в науке - непонимание (см.: 155, 130-132), потому что наука, вероятно более других сфер общественного сознания склонна к парадигматизации. Как заметил Полани, "к настоящему времени выяснилось, что современный сциентизм сковывает мысль не меньше, чем это делала церковь" (173, 276). В качестве резюме можно привести еще слова С. Лема: "...Любая, даже самая точная наука развивается не только благодаря домыслам и надеждам ученых. Развитие оправдывает лишь часть из них. Остальные оказываются иллюзией и потому подобны мифу" (122, 127).

Как и где еще можно обнаружить следы мифологического сознания в современном сознании? Вяч. Вс. Иванов анализирует записки С. М. Эйзенштейна о работе над фильмами и обнаруживает, что во многих решениях кинорежиссер опирается на духовно-мифологическое основание: это, например, бунт сына против отца, это ассоциативно-фрустрационное замещение, изживание "травмы", это функция жеста, синестезия, бинарная оппозиционность, техника экстаза и др. (см.: 85, 75-137).

Если покопаться в корнях, в этимологии слов, то можем обнаружить, что почти все они уходят в мифологическое сознание древних эпох. Об этом писал известный языковед В. И. Абаев: "Любое слово нашей речи, прежде чем получить современное обиходное значение, прошло сложную семантичскую историю, ведущую нас в конечном счете к начальным словотворческим усилиям человека. Из каждого слова, которое мы употребляем, глядит на нас не сорок веков, а по крайней мере сорок тысячелетий. И если бы не привычность и обыденность повседневной языковой практики, какое-нибудь слово корова должно было бы в большей степени приводить нас в священный трепет своей подавляющей древностью, чем все египетские пирамиды. Воссоздать до конца историю хотя бы одного слова - это значит приобщиться к раскрытию тайны всей человеческой речи и мышления" (138, 6). В качестве примера такого этимологического углубления в смысловые "подвалы" некоторых общих понятий и слов русского языка можно привести книги

В. В. Колесова "Мир человека в слове Древней Руси" (104) или В. М. Мокиенко "Образы русской речи" (151).

Любая аксиома рационального сознания, любая фигура формальной логики есть результат тысячелетнего опыта употребления изначально гипотетических, но затем проверенных на опыте я оставшиеся бесспорными, самоочевидными истинами обыденного здравого смысла. "Или ты не веришь, что в человеке есть бездны столь глубокие, что они скрыты даже от него самого, в ком, однако, пребывают?" - задавался риторическим вопросом Августин,

Возрождением еще одной формы мифологического сознания можно считать наблюдающийся сегодня процесс распространения астрологии. Объективный опыт анализа значительного совпадения психологических характеристик с их "звездными" прототипами не позволяет отбросить астрологию как вовсе лишенную смысла. Другое дело, что этот смысл может быть истолкован по-разному. Дело связано, конечно, не столько с действительным влиянием звезд, хотя и их нельзя сбрасывать со счетов, сколько с воздействием на биосферу Земли более близких космических соседей - планет Солнечной системы, их взаимным расположением, которое создает устойчивые ритмы различных состояний биосреды, которые, в свою очередь, и оказывают влияние на характер людей, их генетические предпосылки. Так, высказываются предположения, что различные фазы Луны в момент зачатия оказывают влияние на пол будущего ребенка. Созвездия же являются лишь мифологическими символами этих различающихся между собой состояний биосфера, и поэтому используются астрологией.

Как заметил З. Фрейд, "главная задача культуры, ее подлинное обоснование - защита нас от природы" (281, 104). При этом понимании культуры основной акцент делается на нормативности в социальных отношениях в противовес физиологии. Культура обеспечивает, по Фрейду, возвышение и облагораживание души, которая "с течением времени так медленно и трудно отделялась от тела" (181, 107). Как мы уже отмечали, современной психолингвистикой установлено, что сознание человека является многослойным, глубже всего располагаются древней-

шие, мифологические слои (см.: 220). Как об этом образно сказал П. А. Флоренский, задача религии - усмирять эту иррациональную "геенну огненную", языки которой лижут верхние слои сознания. Иррациональные бездны сознания до конца не могут быть постигнуты средствами вербально-понятийными, нужны иные языки, символические знаковые системы, о которых писал Г. Гессе в романе "Игра в бисер". Мифологические компоненты сознания и подсознания насыщают духовными смыслами наши культуру и общественное сознание, обогащают их разнообразием. Мифология способствует формированию обнадеживающих человека образов мира, это неисчерпаемый арсенал духовных ценностей человечества, накопленный за многовековую историю общества. Мы уже обращались в образу волны. Особенность волны заключается в том, что она передает движение, не перемещая материал. Она его вовлекает в движение, но не уносит с собой. Это хорошо видно на поле злаковых. Ветер колышет колосья, волны бегут по полю, но сами колосья только раскачиваются, но остаются на том же месте. То же у волн на водоеме, хотя там возникает иллюзия перемещения воды. На самом деле вода только колеблется вверх-вниз и слегка вращается, Миф может быть уподоблен волне в том смысле, что созданная мифологема при движении в истории (во времени) наполняется на каждом новом этапе новым содержанием. Миф как форма переходит к другому обществу, которое наполняет древние мифологемы новым смыслом. Поэтому миф можно считать "куматоидом" (термин М. А. Розова) или "киматоидом" (от древне-греч. "κυμα" - волна).

Правда и миф - две противоположные стороны ценностной картины мира, они взаимодополнительны и могут превращаться друг в друга. Правда может обернуться мифом, а миф стать реальностью. "Все что мы зовем злом, - говорил Гете, - есть лишь оборотная сторона добра, которая так же необходима для его существования, как zona torrida должна пылать, а Лапландия покрываться льдами, для того, чтобы стал возможен умеренный пояс". Поэтому нецелесообразны попытки избавиться от мифов и начать жить без них: "Как бы ни относиться к мифологии, всякая критика ее есть всегда только проповедь иной, новой мифологии", - писал А. Ф. Лосев (133, 194). И далее:

"Если я религиозен, и верю в иные миры, они для меня - живая мифологическая действительность. Если я - материалист и позитивист, то мертвая и механическая материя для меня - живая, мифологическая действительность, и я обязан, поскольку материалист, любить ее и приносить ей в жертву свою жизнь. Кок бы ни мыслил я мир и жизнь, они всегда для меня миф и имя, пусть миф и имя глубокие или неглубокие, богатые или небогатые, приятные или ненавистные" (133,194-195).

Развитие человечества заключается в накоплении опыта освоения мира. Расширяется граница освоенного, углубляется и усложняется его дифференциация, формируются способности все более тонко дифференцировать и осмысливать различные явления мира, социально-природной среды. В этом заключается "прогресс", который имеет не однозначно положительный смысл, поскольку утрачивается цельность. Социальное бытие организовано ритмично. Ритмы пронизывают все формы деятельности человека. Эти ритмы задаются темпом времени, движением планет, сезонными изменениями и биологическими процессами в организме каждого человека. В соответствии с уровнем развития производительных сил в обществе складываются производственные и другие общественные отношения. Формы этих отношений возникают неосознанно, но, повторяясь в ритме социального функционирования, они закрепляются не только в сознании, но и материализуются в тех или иных явлениях культуры. Будучи осознанными, формы деятельности и поведения приобретают ценность надежных способов удовлетворения социальных потребностей, поэтому общество стремится их сохранить, освящает ореолом традиционности, опирается на них в достижении обоих целей. Привычки, нормы, традиции, с другой стороны, облегчают функционирования общества, ритмизуют его жизнь. Человек легко усваивает ритмы этого функционирования и нередко болезненно реагирует на внешние попытки изменить эти рамки поведения.

Явления культуры формируются как функциональные ценности. Их задача - облегчить и упорядочить деятельность. Включение в устойчивый ритм этой деятельности обеспечивается созданием в социальной памяти, в сознании руководящей нормы,

модели-образца поведения и жизнедеятельности. Ритм фуницио-нирования складывается из трех этапов: возникновение потребности, поиск средств потребления и потребление (удовлетворение потребности). Когда потребность удовлетворяется одним и тем же способом, нет необходимости искать средство для ее удовлетворения, поэтому ускоряется и облегчается путь от потребности до ее удовлетворения. Если же в данный момент в наличии нет привычного средства удовлетворения потребности, ориентировочный рефлекс и выросшая на его основе поисковая активность помогают отыскивать новое средство, чем обогащается культура потребления, имеющая арсенал приемов, способов и средств удовлетворения потребностей. Обогащаются и потребности, которые отвечают на ноше средства удовлетворения усложнением самих потребностей, - происходит расширенное воспроизводство потребностей. Необходимо отметить, что если в сфере материальных потребностей господствуют сложившиеся стереотипы потребления, расширение происходит относительно медленно, то в сфере духовных потребностей этот процесс обновления происходит значительно быстрее, поскольку здесь относительно быстро утрачивают свою привлекательность ноше средства удовлетворения потребностей и поскольку действует психологический закон необходимого обновления, затребованного разнообразия (эктропии). Известный физиолог, академик П. В. Симонов создал информационную теорию эмоций, в которой связывается интерес к информации со степенью ее новизны.

Общество, как социальный организм, постоянно стремится улавливать объективные ритмы функционирования и приспосабливаться к ним, и тогда возникают нормы, устоявшиеся, общепризнанные способы удовлетворения социальных потребностей, которые затем внедряются, навязываются всем членам общества, чтобы сохранить достигнутый уровень потребления.

Существует, как отмечал Я. Э. Голосовкер, два диалектических закона: закон "постоянства-в-изменчивости" и закон "изменчивости-в-постоянстве". Первый закон присущ природе, второй - культуре (см.: 59, 124). В самой норме вместе с тем уже содержится противоречие: она одновременно отрицает, отбрасывает, ограничивает, запрещает одни нормы поведения и

деятельности и стимулирует, поощряет другие. Накопление информации в научном и практическом опыте - в общественном сознании или развитие производительных сил в материальной сфере - приводят рано или поздно к противоречию между потребностью устойчивого функционирования общества в рамках данной парадигмы и избытком информации, потребностями расширения и обновления культуры потребления новыми средствами. Сознательно или бессознательно подходя к управлению своим развитием, общество подвергает критике свои устаревшие нормы, ритмы функционирования и влияет на их творческое развитие. Происходит переоценка ценностей, перестройка. Ноше нормы, оформившись, вживаются в общественную практику, к ним привыкают, приспосабливаются, однако необходимо постоянно видеть их изменение под влиянием среды и нарастающего потенциала обновления и творчески предвосхищать тот момент, когда иссякает прогрессивная, стимулирующая функция данной нормы, чтобы произвести ее снятие и выработать новую норму, более совершенную, более соответствующую изменяющимся потребностям общественного бытия.

Мифология не только создает обнадеживающую, телеологически выстроенную картину мира, но и обеспечивает ее достоверность, превращение в ценностный абсолют, в основание для оценки других явлений и фактов, ценность которых устанавливается уже в зависимости от отношения к мифологическим ценноотям. Эта картина мира может быть обращена как в будущее, так и в прошлое. В иудаизме и христианстве пребывание Адама в саду Эдем - исходная мифологема, с другой стороны - царство божие (рай) и спасение - в будущем.

В заключение приведем замечательные олова Н. А. Бердяева о роли мифа в истории: "В глубочайшем смысле слова история есть творимый миф. Миф есть существеннейшее и реальнейшее содержание истории, некое ее первичное событие, ее перво-жизнь... Средневековая папская теократия. Возрождение, Реформация, Великая Французская революция - все эти яркие моменты исторического творчества имели в своей основе миф и в мифе этом черпали свою творческую энергию. И те, которые хотят окончательно прекратить процесс мифотворчества, хотят

окончательно прекратить историческое творчество. Миф есть великая динамическая сила истории, он есть не "о чем-то" "что-то", не об истории, а сама история, ее внутренняя созидающая энергия. Нельзя было бы сделать Великой Французской эволюции без мифа о свободе, равенстве и братстве, о правах человека и гражданина, о современном естественном состоянии. невозможно было бы Возрождение без гуманистического мифа. Пусть мифы эти разоблачены историей, пусть пафос их убит дальнейшим историческим процессом,- они творили историю, и без них история непонятна. В основе мифа лежит более глубокая реальность, чем в основе всех разоблачений историков -реальность творящего человеческого духа... Каждая эпоха нуждается в своих живых мифах, творящих историю, она не может жить старыми мифами. И наша эпоха нуждается в новых мифах. Творческий историзм предполагает обращение к динамическим силам истории, к живым энергиям, а не к авторитетным традициям; не к окостеневшим мифам обращен творческий историзм, а к тайне исторического творчества, к живому мифотворчеству истории" (33, 132).

Таким образом, мы можем определить: мифологическое сознание является способом эмоциональной рефлексии, которая на грани сознательного и бессознательного организует установки ценностной обусловленности (аксиологики) в освоении мира и в выражении результатов этого освоения в мифологических символах (именах), позднее - в религиозных догматах, художественных образах, политических имиджах, иллюзиях и идеалах..

В системе культуры мифологическое сознание, выраженное в знаковой форме, осуществляет функцию упорядочивания, преодоления энтропии через наделение человека надеждой, телеологическую организацию поведения и деятельности человека в его стремлении к идеалам, тем самым обеспечивает более высокую степень адаптации, приспособления, вписывания в среду. Миф подобен волне, он проходит по культуре, внося разнообразие и жизнь в области покоя, однообразия и скуки, активизирует деятельность человека, тем самым приобретает значимость высокой ценности для человечества.

Американский популярный журнал Live Science провел среди своих читателей опрос, чтобы выяснить, какие именно научные мифы пользуются наибольшей популярностью. Определив список самых популярных курьезных вопросов, журнал попросил ученых прокомментировать эти мифы. Большинство высказываний оказались абсолютно безосновательными.

Курица может жить без головы - Правда

Действительно, пару минут после того, как курице отрубают голову, она "живет". Она может бегать и даже попытаться взлететь. Это объясняется тем, что иногда, теряя голову, курица сохраняет стволовую часть мозга, которая отвечает за большинство рефлексов. Известен подтвержденный факт, что одна крепкая особь прожила без головы полтора года. Так что теперь понятно, откуда пошло выражение "курица безмозглая" - голова этой "нептице" для жизни не нужна.

Водяная воронка в южном полушарии Земли вращается в другом направлении, нежели в северном – Ложь

Скорости вращения Земли не хватит, чтобы повлиять на направление течения воды даже в самой маленькой раковине. Как можно убедиться на личном опыте, движение и форма водяной воронки в раковине зависит только от особенностей "рельефа", и уж никак не от глобальных причин. Жизнь и настоящая наука очень прозаичны.

Мозг человека работает только на 10% - Ложь

Это заблуждение бытует уже почти век. К счастью, а может, и к несчастью, это не так. Данные магнитно-резонансных исследований мозга наглядно демонстрируют, что большая часть коры головного мозга активно задействована в жизни человека. Трудится наша голова, даже когда мы спим. Так что верить в обещания лжепророков о том, что в будущем человек сможет использовать мозг полностью и тогда наступит счастье всем и сразу, не стоит. Лучше подумать головой.

В космосе нет гравитации – Ложь

В этом заблуждении, по всей видимости, виноваты популярные выражения "нулевая гравитация" и "невесомость". Гравитация есть везде, сила притяжения одинаково воздействует на всех людей. Космонавты на орбите парят в невесомости лишь потому, что постоянно падают вместе со своим кораблем на Землю. Только делают они это в горизонтальной плоскости. Гравитация уменьшается с расстоянием, но полностью не исчезает никогда. И, кстати, неверно и заблуждение, что в космосе вакуум. На самом деле межзвездное пространство заполнено всевозможными атомами и частицами, просто расстояние между ними несколько больше чем на Земле.

Съесть булочку с маком – почти то же самое, что и курить опиум – Почти правда

Как ни странно, в этом утверждении есть доля истины. Хотя булочка с маком не доставит вам тех радостных минут умиротворенной эйфории, которые получают курильщики опиума, проблемы с наркоконтролем могут возникнуть. Если через некоторое время, после того, как человек съест две булочки с маком, взять у него кровь на анализ, тест на опиаты скорее всего будет положительным.

Монетка, брошенная с небоскреба, убьет человека – Ложь

Обычная монета не самое совершенное оружие с точки зрения аэродинамики. Из-за ветра и сопротивления воздуха, которое для такой неудачной формы, будет очень большим, монетка, даже брошенная с небоскреба Empire State, а это без малого 380 метров, не сможет нанести человеку сколько-нибудь значительную травму. Так что, если вы решили разобраться со своим недоброжелателем таким экзотическим способом, лучше потратьте мелочь на покупку кирпича.

Рост клеток мозга у взрослых прекращается – Ложь

Хотя наиболее активно мозг человека растет и проходит основные стадии формирования именно в раннем возрасте, деление клеток не прекращается и у взрослых. Исследования показывают, что нейроны успешно растут и меняются до самой смерти. Так что нервы восстанавливаются, и шансы поумнеть есть у всех.

Куриным бульоном можно вылечить простуду – Почти правда

Именно вылечить простуду куриным бульоном, конечно, нельзя. Но ученые все же поддерживают взрослых, которые заставляют своих больных чад поглощать куриный бульон. В нем, как показывают исследования, содержатся вещества, обладающие противовоспалительными свойствами, которые помогают остановить распространение болезни. Поэтому, что бы вы ни думали, мама была права.

Зевание "заразно" - Скорее правда

По опыту известно, что, когда один человек начинает зевать, он "заражает" этим всех окружающих. Сложно сказать, насколько это верно с научной точки зрения, но некоторые антропологи полагают, что рефлекс к повторению зевков соседа остался у нас от обезьян. Известно, что шимпанзе очень любят передразнивать зевание друг друга. То есть, зевая вслед за соседом, мы просто подсознательно передразниваем его.

Молния никогда не попадает в одно и то же место дважды – Опасная ложь

На самом деле, как раз наоборот. Молния имеет свои "предпочтения". Все знают, что молния чаще попадает в возвышенности. Так что прятаться от молнии под деревом, в которое только что ударила молния, не стоит. Например, в небоскреб Empire State молния попадает в среднем 25 раз в год.

Мужчины думают о сексе каждые 7 секунд – Скорее ложь

Конечно, думать о размножении – это заложенный в природе человека инстинкт. Но научно проверить, насколько часто посещают мужчину такие мысли, конечно, невозможно. Но судя по социологическим исследованиям, каждые 7 секунд – это все же преувеличение.

Волосы и ногти продолжают расти после смерти – Ложь

После смерти все процессы в организме человека останавливаются почти сразу. В том числе и рост волос и ногтей. Это заблуждение вызвано простой оптической иллюзией. После смерти тело человека теряет много жидкости, кожа ссыхается, обнажаются ногти, волосы кажутся длиннее.

Пасть собаки чище, чем рот человека – Сравнивать нельзя

Несмотря на то, что собаки любят совать свой нос и язык в места, которые не назовешь чистыми, считается, что в ротовой полости собаки более стерильно, чем во рту у человека. На самом деле, набор бактерий, живущих во рту у разных биологических видов, настолько различен, что сравнивать просто нельзя. Так что собака не чище, она просто другая.

Если бежать под дождем, то мокнешь меньше – Математическая правда

Ряд математических уравнений, разработанных специально для описания этого процесса, доказывает, что это скорее правда. При беге вы гораздо больше рискуете испортить костюм, потому что больше всего намокнет передняя часть торса. При размеренной ходьбе в городском кислотном дожде вы больше всего рискуете волосами, потому что именно голова страдает больше всего при таком способе передвижения.

Поднятое в течение пяти секунд, не считается упавшим – Абсурдная ложь

Это настолько абсурдно, что мало кто всерьез верит в это, но на всякий случай напомним, что проведенные тесты показывают, что вредоносные бактерии попадают на любой упавший на землю предмет сразу же при первом контакте.

Животные могут предсказывать стихийные бедствия – Скорее ложь

Достоверных доказательств наличия у животных "шестого чувства" нет. Но отличное обоняние, слух и зрение, а также врожденные инстинкты, развитые лучше чем у людей, позволяют животным быстрее определять опасность. К тому же животные никогда не будут из любопытства глазеть на ураган или надвигающийся цунами. И тем не менее, во время стихийных бедствий гибнет много животных. Так что, даже если "шестое чувство" у животных и есть, особой пользы оно им не приносит. (Однако во время последнего цунами было очень мало погибших животных).

Великая китайская стена – единственный рукотворный объект, видимый из космоса – Ложь

Существуют разные вариации этого высказывания, но все они одинаково ложные. Космонавты могут увидеть с низкой орбиты множество объектов, созданных человеком. Например, египетские пирамиды, или даже взлетно-посадочные полосы крупных аэропортов. На самом деле увидеть китайскую стену, не зная точно, где она находится, гораздо сложнее, чем многие другие объекты. А уж увидеть стену с Луны точно невозможно.

Смена времен года происходит из-за изменения удаленности Земли от Солнца – Ложь

Изменение расстояния от Земли до Солнца, происходящее с движением планеты по орбите, мало влияет на температуру на Земле. Все дело в угле наклона Земной оси по отношению к Солнцу, который, изменяясь, влияет на смену времен года. Все просто, но по-прежнему непонятно.

Жевательная резинка переваривается в желудке 7 лет – Взрослая ложь

Конечно, переработать жевательную резинку несколько сложнее, чем органическую пищу, но для нашего организма нет ничего невозможного. Так что жевательные конфеты точно так же, как и обычная пища, перевариваются и выводятся из организма. По всей видимости, это заблуждение появилось с легкой руки строгих взрослых.

Эволюция зачастую воспринимается как «улучшение» живых организмов. Только вот биология знает немало примеров, когда всё происходило с точностью наоборот — в расслабляющей среде животные очень быстро деградируют, теряя приспособления для выживания. Для дронтов это и стало причиной вымирания. Эволюция — изменения и адаптация к окружающей среде, но вовсе не обязательно «шаг вперёд».

Поведение человеческого тела в космосе — отдельный список мифов. Нет, человеческое тело не взорвётся и не превратится в ледышку за считанные секунды, а кровь не вскипит. Секунд через двадцать наступит потеря сознания из-за недостатка кислорода, а смерть — через полторы-две минуты. Но если бедолагу спасли до этого, у него есть хорошие шансы выжить.

Полярная звезда — отнюдь не самая яркая на небе. Она даже не входит в топ-10 по яркости, лишь в топ-50, находясь на 46 месте. Мы просто привыкли ориентироваться на Полярную звезду в историческом аспекте. А самая яркая звезда, видимая с Земли — Сириус.

Правило пяти секунд (или «быстро поднятое не считается упавшим») — скорее детская городская легенда, чем научный миф. Тем не менее, это «правило» не только неверно, но и крайне небезопасно. Вредоносные микроорганизмы попадают на упавшую на землю еду моментально, не выжидая даже секунды, не то что пяти.

Тёмная сторона Луны, прочно засевшая в популярной культуре на самом деле… не существует. Конечно, есть определённая область Луны, не видимая с Земли, но она освещается Солнцем ничуть не хуже, чем привычная нам сторона (и потому корректным термином является «обратная сторона»).

Мозговые клетки — объект ещё одного ряда «научных» заблуждений. Например, считается, что нервные клетки не восстанавливаются, а у взрослых людей нейроны и вовсе прекращают делиться. Это чистая ложь, клетки мозга продолжают расти и меняться на протяжении всей жизни.

Монетка, даже упавшая с высоты в несколько сот метров, не способна нанести серьёзного вреда стоящему снизу человеку, что бы нам не говорил распространённый миф. Даже если её не снесёт ветром, она максимум оставит на коже «жертвы» небольшой синяк.

Жар от трения при входе в атмосферу метеоритов или космических кораблей — крайне популярное заблуждение. На деле нагрев происходит из-за сжатия воздуха, окружающего столь быстро движущийся объект (то есть аэродинамического сопротивления среды). При этом, если метеориты падают на Землю, они как правило не горячее обычных камней.

Молнии, никогда не бьющие дважды в одно и то же место, — выдумка, которая способна кого-нибудь и погубить. Молния вполне способна бить дважды в одну и ту же точку, особенно если это высокое дерево или шпиль здания.

«Отсутствие гравитации», позволяющее космонавтам парить в невесомости, — полнейшая ерунда. Все объекты, находящиеся на орбите Земли, включая МКС, не «плавают», а непрерывно падают вокруг неё именно благодаря силе притяжения, которая остаётся прежней. Но даже если удалиться от любых крупных космических тел на приличное расстояние, гравитация всё равно никуда не исчезнет, хоть и изрядно ослабнет.

Казалось бы, как все эти наборы вымышленных «фактов» выживают в мире, где существует Интернет? Кажется, их авторы и лоббисты просто играют на человеческой психологии.

Большинство мифов вы, скорее всего, слышали в той или иной форме — смертоносные монетки, сброшенные с небоскрёбов, люди, лопающиеся в космосе, невосстанавливающиеся нервные клетки… Разумеется, на самом деле к науке они не имеют никакого отношения.

Способность мифа к самоорганизации не означает, что он образуется и распространяется стихийно, поскольку в основе его распространения лежит не только свойства массового сознания, но и естественный для людей интерес. Но вышедшая из мифа и строящаяся на нем культура не спешит эту связь раскрывать, делая ставку на иррациональное.

Иное дело наука. Она имеет свое особое, логически обоснованное и в целом отрицательное отношение к мифам, хотя и не чужда полностью мифотворчества. В философии также пока еще принято негативное отношение к мифам и их влиянию на научный и общественный процесс, и судя по наиболее типичным высказываниям, его можно считать априорно решенным. Примером тому являются резкие оценки мифа как "коварного", "отравленного оружия" , "социального наркотика", ведущего "к извращению нормального восприятия личного и общественного сознания" , противостоящего науке и играющего в обществе однозначно отрицательную роль.

В основе отношения науки к мифу лежит требование вернуться к здравому смыслу и жить по "научно выверенным теориям", ведь мир держится в целом на разумных основаниях (идея рационального мировоззрения), а миф как донаучная "примитивная" форма сознания вненаучен и должен быть "научным мировоззрением" преодолен . Так, опираясь на эволюционизм, редукционизм и рационализм, наука попыталась ограничить действие мифа сферой культуры и поспешила объявить себя зоной, свободной от него.

В результате для большинства людей миф стал синонимом небытия, несуществования, выдумки, ложной фантазии, и наука эту точку зрения в большинстве случаев разделяет . И даже в тех немногих случаях, когда истоки мифа все же выводятся из естественных и практически неизменных процессов, имманентно свойственных как обществу в целом, так и человеку в частности, роль мифа в обществе все равно в целом оценивается отрицательно.

В них "ложь мифа" противостоит "научной истине", которая не только "чиста" от него, но и принципиально с ним несовместима . Исключение в данном случае составляют лишь отдельные сферы и отрасли поставленных на службу власти общественных наук. Эти науки подвержены мифологизации в той степени, в какой обслуживают противостоящую массам и заинтересованную в их обмане власть.

В остальных же случаях наука зорко стоит на страже у порога истины, познавая ее и оставляя за собой исключительное право определять истинность тех или иных гипотез, теорий и идей. Такая общепринятая точка зрения указывает на серьезное заблуждение "научных" методов исследования мифологии в целом, и социальной мифологии в частности . В действительности "в искусстве и в науке... не только возможно мифотворчество, но оно их буквально переполняет " . И объясняется это не только неизбежной ограниченностью науки, но и необходимостью ее контроля над волевым и мыслительным процессом, в постоянной оценке и переоценке ею содержания массовых социальных и политических ориентаций, которые заставляют науку активно вмешиваться в процесс мифотворчества и постоянно им заниматься .

Являясь сферой человеческой деятельности по выработке и теоретической систематизации объективных знаний о действительности, наука стала особой производительной силой общества и его социальным институтом. Структурно она включает в себя деятельность по получению нового знания (наука-исследование) и сумму научных знаний, образующих в совокупности научную картину мира (наука-мировоззрение).

Опираясь на результаты проводимых научных исследований, философия выполняет в науке функции методологии познания и мировоззренческой интерпретации поставляемых наукой фактов, соответствующим образом объясняющей мир, его устройство и развитие, формируя т. н. научную картину мира, то есть ту систему представлений, которая будет соответствовать уровню развития современной науки, создавая целостную картину представлений о мире, его общих свойствах и закономерностях, возникающую в результате обобщения и синтеза основных естественнонаучных понятий и принципов, строящихся на основе определенной фундаментальной научной теории. В создании такой картины нет ничего особенного, если бы не отождествление научной модели с реальностью. По принципу: мир такой, каким мы его сейчас представляем .

Активная вовлеченность науки в мифотворчество при отрицательном ее отношении к мифу в целом вызывает некоторое недоумение, заставляющее думать, что науке выгодно не признаваться в своем естественном несовершенстве и упорно демонстрировать научный снобизм . Но миф как имманентно присущее человеку и обществу явление, не несет в себе изначально отрицательный или положительный заряд . Такой заряд ему придает сам человек. Своими желаниями, помыслами, словами и действиями . Не бывает ядов и лекарств, все зависит от дозы, говорил великий лекарь Парацельс. И это относится к мифу. Миф сам по себе не представляет опасности. Он естественная данность, присущая обществу и человеку, их психологии и способу восприятия мира. И все зависит от того, кто привел его в движение, с какой целью и на какую почву он упал.

Несмотря на явное и очевидное противостояние между миром науки и миром мифов и символов, наука, как правило, не только не борется с мифами, но активно участвует в их возникновении и формировании . А открыто противодействует она лишь тем мифам, которые мешают ей самой развиваться, не способствуют утверждению тех или иных ее идей. Тогда то и звучат слова о мифах, как об архаике и предрассудках, играющих в обществе однозначно отрицательную роль. На деле сама современная наука, по меткому выражению Дж. Оруэлла нередко "сражается на стороне предрассудка ", активно участвуя в создании собственных мифов, становясь, таким образом, одновременно и объектом и субъектом мифологизации .

"В силу своей специализации, наука превратилась в место исследования бесконечных частностей, которые позволяют ею манипулировать также, как манипулируют общественным сознанием, - писал по этому поводу Х. Ортега-и-Гассет, тут же делая безжалостный в своей точности вывод: …Всякая наука, в той степени, в какой она пытается исследовать общество или проецировать свои исследования на общество, является объектом манипуляций " . Добавим, манипуляций, отрицающих, а нередко и взаимно исключающих друг друга. И хотя у разных ученых одна и та же проблема исследования вызовет в ее рассмотрении лишь незначительные нюансы, некоторое смещение тех или иных акцентов, спроецированные на все остальное, они дают такую амплитуду разногласий, что договориться о чем-то нередко уже становится невозможно. Хотя они и будут говорить об одном и том же. И каждый по-своему будет прав.

Именно поэтому приходится признать, что наука не только открывает и изучает, но и скрывает, игнорирует, замалчивает . Нередко она закрывает глаза на то, что ей не понятно, что нарушает привычное и угрожает господству устоявшегося, сознательно уходя от тех фактов, которые противоречат утвердившимся и общепринятым научным теориям, осуществляя подгонку открытых ею фактов под общепринятое по принципу: это было так, потому что по-другому нам не понятно. Но все-таки, несмотря на это, чтобы мы ни говорили о науке, о ее современных представлениях, как бы их не критиковали и как бы в них не сомневались, в данный момент мы в целом имеем в ней то, что можно считать высшим достижением современного научного познания и человеческой мысли.

В какой же степени наука имеет иммунитет против мифа? Насколько она подвержена мифологизации и какие факторы ее определяют? Прежде всего, следует отметить, что, пользуясь языком, словом, наука уже в силу этого входит в зону мифа . Результат ее - информация, более или менее воспринятая личностно, более или менее символизированная и, значит, более или менее мифологизированная . Но может быть есть наука, где личностное восприятие сведено к минимуму?

Отказывая мифологии в научности, ее оппоненты противопоставляют ей "чистую" точную науку, науку как исследование. Действительно, если есть наука, свободная от мифа, то речь идет в первую очередь именно о такой науке: "чистая" наука свободна от идеологических штампов и чувственных наслоений, а "точная" - имеет дело только с цифрами и опытно проверенными, не подверженными толкованию, фактами. Что касается науки как исследования, то здесь все несколько иначе. Ведь зона научных исследований проходит там, где знание граничит с непознанным, где ничего определенного и окончательно устоявшегося нет, где мысль, опираясь на факты, оперирует только гипотезами. Но, рождаясь в зоне "сумерек", на границе с непознанным, любая гипотеза неизбежно оказывается в пространстве мифа , и не будет подвержена мифологизации лишь в той степени, в какой рассматривается и оценивается именно как гипотеза. Ибо научная гипотеза предусматривает не убежденность и категорическое утверждение, а возможность и вероятность; не прочувствованность, а отстраненность; не логику, а интуицию.

Отстраненность от всего того, что делает ученого заложником собственных взглядов.
С другой стороны, возникая в условиях дефицита информации, гипотеза в той или иной степени строится на домыслах и догадках . И тогда она оказывается ближе всего к мифу, так как требует особой отстраненности (по А. Ф. Лосеву - отрешенности) - символической, которая наполняет гипотезу мифическим смыслом.

В отличие от реальной, в чистой науке ученый ограничился бы только выводом самих законов, толкуя их лишь как гипотезы. И развитие такой науки можно свести к смене одних, не отвечающих уровню последних научных открытий, а потому устаревших, гипотез на другие, учитывающие последние открытия и, значит, более новые. В свою очередь накопление новых эмпирических данных в конечном итоге приведет к тому, что и эти гипотезы рано или поздно будут значительно подкорректированы или полностью заменены. И в этом нет никакой трагедии. "Чтобы наука была наукой, нужна только гипотеза и более ничего. Сущность чистой науки заключается только в том, чтобы поставить гипотезу и заменить ее другой, более совершенной, если на то есть основания ", - писал, анализируя этот вопрос, А.Ф. Лосев .

В другом месте, развивая свою мысль, он замечает: "Со строго научной точки зрения можно только сказать, что сейчас обстоятельства, опытные и логические таковы, что приходится принимать такую-то гипотезу. Больше ни за что поручиться нельзя, если не хотите впадать в вероучение и в обожествление отвлеченных понятий. А самое главное, ничего больше этого для науки и не надо. Все, что сверх этого, есть уже ваши собственные вкусы" .

Конечно, он был совершенно прав, но мы знаем, что ученые, сумевшие сделать великие открытия в науке, как правило, не ограничивались рассмотрением их как гипотез и старались построить на их основании свою научную теорию, свою модель, распространяя ее функционирование на как можно большую часть исследуемого наукой мира. Почему они это делали, понятно, но любые попытки выйти за пределы научных гипотез - движение по пути мифологизации науки . В этом случае наука как исследование переходит в сферу мировоззрения, в область научной идеологии, задача которой защищать новую картину мира до тех пор, пока другие исследования и сделанные в результате их открытия не преобразуют ее или не разрушат до основания.

Тем самым они вторгались в зону мифа и создавали свою мифологию. "Все эти бесконечные физики, химики, механики и астрономы имеют совершено богословские представления о своих "силах", "законах", материи", "электронах", "газах", "жидкостях", "телах", "теплоте" "электричестве" и т. д. " - утверждал А. Ф. Лосев.. И тогда становится ясным, что "под теми философскими конструкциями, которые в новой философии призваны были осознать научный опыт, кроется вполне определенная мифология " . Исключение составляет лишь отвлеченная наука; наука как система логических и числовых закономерностей, то есть чистая наука.

Одна из уходящих форм мифического сознания - вера во всемогущество науки. Еще на заре Просвещения одержав свои первые победы, наука посчитала, что здравый смысл восторжествовал и, возомнив себя всесильной, объявила о монополии на истину, которую она сможет познать логическим путе м . Выступая как объективное и достоверное знание, максимально проверенное по форме и систематизированное по содержанию, наука постаралась выполнить эту задачу. Но отражаемая в ходе научного познания реальность требовала составления научной картины мира. И на основе науки-исследования сложилась наука-мировоззрение, выполняющая скорее роль ее идеологии. Человечество нуждается в более или менее правдоподобной картине мира. И наука выполняет этот заказ.

Но насколько он выполняется, насколько научная картина соответствует действительности? Видимо, настолько, насколько мы будем считать ее таковой. На определенном этапе в науке сложилось впечатление, что такая картина уже создана. Исходя из этого, наука, как мировоззрение, стала все более влиять на проведение научных исследований, определять их стратегию, решать, что в них считать научным, а что нет. В некоторых странах это влияние стало настолько сильным, что развиваться, как исследование, наука могла лишь там и в той мере, где и когда дело касалось безопасности общества и государства.

Так мысль О. Шпенглера, что "нет вечных истин… Непреходящесть мыслей есть иллюзия. Суть в том, какой человек нашел в них свой образ " , была предана забвению. И тогда, помимо объективных причин побуждающих к вольной или невольной мифологизации, наука получила реальный стимул продолжить этот процесс сознательно и целенаправленно. Но знания, изначально заданные, теряют смысл. Или к науке он уже отношения не имеет, хотя и может быть облечен в "научную" (наукообразную) оболочку. И тогда мы читаем, но не вчитываемся. Разбираем, но не вдумываемся. Познаем, но не понимаем.

Диалектика взаимоотношения науки и мифа особо выделяет проблему мифологичности науки, ее вовлеченности в процесс социального мифообразования. Анализируя соотношение и взаимосвязь науки и мифа, А.Ф. Лосев утверждал, что "миф не наука и не философия, и никакого отношения к ним не имеет", что наука не появляется из мифа, а миф не предшествует науке . Не оспаривая его выводы в принципе, попробуем их уточнить.

Во-первых, хотя наука и не рождается из мифа и не тождественна ему, но в реальной жизни, понимаемая личностно, она без него не существует и, значит, всегда в той или иной степени мифологична.

Вот почему под каждым направлением в науке , более или менее опытно проверенным, логически обоснованным (позитивизм, материализм и т. п.) и личностно осмысленным, лежит своя мифология , своя мифосистема. И потому, творимая людьми в определенную историческую эпоху, реальная наука обрастает и сопровождается своей мифологией, питаясь ею и черпая из нее свои исходные интуиции . Что касается принципиальных различий науки и мифа, то они не определяют их принципиальную несочетаемость и несовместимость.

Конечно, миф и наука не одно и то же, но некая их взаимосвязь и зависимость вполне очевидна. Они не тождественны, но совместимы и взаимопереплетаемы. Их взаимоотношения диалектично естественны и неизбежны, ибо их зона функционирования практически почти полностью совпадает. Особенно в сфере общественных и социальных наук. И этот фактор утверждает не только их переплетенность, но и периодическую взаимозаменяемость, когда наука начинает работать на миф, а мифы подпирают те или иные утверждения науки. Подобные процессы можно отрицать или осуждать, но разрушить их нельзя. И потому самый эффективный способ очищения науки от свойственных ей мифов - избегать ее абсолютизации, уходить от ее категоричности и жесткой определенности, рассматривать ее как непрерывный диалектический процесс, где одни гипотезы борются с другими, не утверждаясь в науке как нечто незыблемое и окончательное . Но, к сожалению, реальная наука - другая. Она не только предполагает и доказывает, но и внушает, пропагандирует. А ведь наука, используемая в целях пропаганды с целью абсолютизации неких отвлеченных принципов и гипотез, сама становится мифом, ибо в этом случае выводимые из "первичного мифа" доктрины сущностные конструкции также мифологичны, как и сопутствующие ей частности.

Анализ взаимоотношения науки и мифа подводит нас к необходимости рассмотрения вопроса о том, может ли мифология быть отраслью науки? Для этого надо выяснить:

1) могут ли миф и мифология обладать свойствами, традиционно считающимися критерием и признаком научности? Одним из критериев научности той или иной теории является научное противопоставление "истинного" и "кажущегося", "представляемого" и "действительного", "существенного" и "несущественного". По мнению ряда исследователей мифа (Э. Кассирер, Р. Барт, С. Московичи) миф представляет собой значимость, и поэтому не может рассматриваться с точки зрения истины. Такие попытки ученых отказать мифологии в некоторой доли истинности и закономерности А. Ф. Лосев назвал "абсурдом ". И на то у него были основания. Мы даже не берем в данном случае тот факт, что истинность мифа и мифологии как суммы мифов имеет иной характер, чем истинность мифологии как науки о мифах . Ведь речь идет об истинности в принципе, а не о конкретной его форме. Так, по его мнению, с одной стороны, миф не противопоставляет эти категории "научно", так как сам есть непосредственная действительность. Но отрицать всякую возможность подобных противопоставлений в мифе не правильно. Миф может различать истинное от кажущегося, а представляемое от действительного. Но делает это он не научно, а мифически . Вот почему, противопоставляя науку мифу, нельзя "доводить до такого абсурда, что мифологии не свойственна ровно никакая истинность или, по крайней мере, закономерность" .

И действительно, в любой религиозной и идеологической борьбе мы видим свою мифическую истинность, свои критерии истинности, свои закономерности . Тому примером, скажем, борьба христианской мифологии с языческой, православной с католической, атеистической с религиозной. Каждая из приведенных мифологий содержит определенную структуру - определенный метод возникновения различных мифов и мифических образов, и выравнивается с точки зрения определенного критерия (свойственного ей), который для нее истинен. Этот критерий свойственен только ей, отличая данную мифологию от других, является одним из главных аргументов в их постоянной борьбе, которая в рамках мифического сознания возможна только при условии понимания категории истинности и выявления различий между действительным и мнимым. Когда одна мифологическая система, борясь с другой, рассматривает и оценивает все именно с точки зрения "истины". Но не научной истины, а истины мифической.

Чем же отличается одна от другой? На первый взгляд здесь все просто. Научная истина строится на фактах и доказательствах, а мифическая - на вере. Первая допускает сомнение, а вторая его исключает. Но в действительности все намного сложнее . Почему же?

Во-первых , любая система доказательств исходит из представлений истинного и ложного, действительного и кажущегося, реального и представляемого. А мы уже видели, что социальный миф при всей его внешней абсурдности для его носителей всегда логичен и доказателен. И потому каждый его сторонник может сказать: верю, потому что знаю. И чтобы мы ни думали на этот счет, как бы его взгляды ни критиковали, он будет полностью убежден в своей правоте, пока не придет время менять одни мифы на другие.

Во-вторых , понятие "истинности" исходит из возможности обладания "подлинными знаниями", подпирающими выводы об истинности той или иной научной теории. Но такие "подлинные" знания возможны лишь, когда мы рассматриваем знание не как сложный диалектический процесс, но как некую данность, как абсолютно бесспорный факт; как нечто, что уже никогда не может быть подвергнуто сомнению и пересмотру. И конечно, такие факты в науке есть. Их бесспорность может не подвергаться сомнению, но построить познавательный процесс исключительно на них, как правило, не возможно. И в новых теоретических и ассоциативных комбинациях они могут приобрести не свойственные им текучесть и относительность, либо станут ничего не значащими частностями. И тогда миф внезапно покидает отведенную ему наукой зону между "подлинным знанием" и "нераспознанным заблуждением", чтобы занять всю сферу познания; сферу, где знание, включенное в процесс познания, уже несет в себе элемент заблуждения и незнания, где мифы могут стать опорой господствующей научной теории, либо готовить ее будущее ниспровержение . Где мифы движут (как гипотезы) и подпирают (как мировоззрение) реальную науку, являющуюся всего лишь продуктом определенного исторического развития.

2) способны ли мифы использовать систему доказательств или они опираются только и исключительно на веру? "Мифология ничем не доказана, ничем не доказуема и ничем не должна быть доказываема" - утверждает А. Ф. Лосев . И происходит это, по его мнению, потому, что наука не может разрушить или опровергнуть миф, так как он "научно" неопровержим. Таким образом, не в силах уничтожить миф, наука всеми силами пытается загнать его в сферу искусства, в царство поэзии и неосознанных интуиций; в зону, где факты, логически выверенные доказательства и жизненный опыт ничего не значат. А там, где миф не довольствуется этим, где "поэзия мифа интерпретируется как биография, история или наука, она уничтожается" .

Вот почему, по мнению А. Ф. Лосева, миф вненаучен и не может базироваться на "научном" опыте. Но на наш взгляд это не совсем так.

Во-первых , для мифа, возможно, и не нужны анализ понятий, терминологическая ясность и продуманность языка, приведенные в систему выводы и доказанность их положений, но вместе с тем не стоит и упрощать. Особенность мифа в простоте его непосредственного восприятия, когда самый обычный и научно неподготовленный человек осознает, понимает и принимает миф сразу, непосредственно и чувственно. Но вместе с тем, его восприятие начинается с простейших вещей, но ими не исчерпывается. С точки зрения уровней восприятия и интерпретаций миф неисчерпаем . Или исчерпаем настолько, насколько "исчерпаемы" представления о нем тех людей, что его воспринимают, принимая не только чувствами, но и разумом.

Во-вторых , в самой науке нередко доказуемое строится на недоказуемом и самоочевидном (версии, гипотезы, мнения), а тот или иной миф регулярно "научно" опровергается. Другое дело, что эти опровержения никоим образом его не ослабляют. Точнее, миф для них будет абсолютно неуязвим, пока он для масс желанен . Но стоит массам в нем разочароваться, как все ранее звучавшие доказательства станут для них убедительны и неопровержимы.

В-третьих , примеры современных социальных и политических мифов показывают обратное. Так современный социальный и политический миф воспринимается не только вненаучно и интуитивно, он опирается на социальный и политический "опыт" государств, классов, народов и может быть вполне доказываем .

Свидетельством тому являются социальные и политические мифы о руководящей и направляющей роли КПСС, о преимуществах социализма и его победе в СССР; учения о коммунизме, прогрессе и всеобщем равенстве; лозунги в духе мессианства США, доктрины времен нацизма и холодной войны. Эти мифы не просто опирались на чувства, а именно доказывались множеством примеров, статистических данных, научных положений и расчетов.

Такая ситуация, к сожалению, зависит не только от власти, но и от общества, желающего "знать ответы на главные проблемы современности", а после низложения выполнявшей эту роль церкви, наука поневоле должна была ее в той или иной степени заменить. Исходя из этого, ясно, что вся социальная и политическая мифология, любая идеология, каждая политическая доктрина хотя и рассчитана на чувства, но всегда строится на определенного рода доказательствах . Мы можем им верить или в них сомневаться, доказывать их или опровергать, понимать, что они делают упор не на логику, а на убеждение, не на разум, а на подсознание, но для тех, на кого они рассчитаны, они будут бесспорными доказательствами их явной исторической и научной правоты.

В-четвертых , отрицая научность мифа и мифологию как науку, А. Ф. Лосев сам создал свою научную теорию мифа, свою мифологию, логически выверенную, доказательную и научно убедительную .

3) может ли мифология выходить за пределы мифов? Способна ли она абстрагироваться от них или ее следует рассматривать лишь как некую сумму мифов, мифологическое мировоззрение, ограниченное пределами собственной мифосистемы? Известный специалист по сравнительной мифологии Дж. Кэмпбелл утверждал, что "как наука или история мифология абсурдна" . По мнению А. Ф. Лосева, мифология - не наука, а "жизненное отношение к окружающему" . "Миф ни с какой стороны не научен и не стремится к науке, он… - вненаучен", поскольку "абсолютно непосредственен и наивен" [Там же]. Он видим, осязаем, но касается внешнего, чувственного, частного, образного и реального.

Подобные умозаключения А. Ф. Лосева никак не сочетаются с другими его выводами, где он утверждает совершенно обратное, ибо сводить миф к чему-то "абсолютно" наивному, поверхностному, непосредственному, значит не понять его вообще . Любая самая духовная, самая глубинная мифология оперирует внешне простыми чувственными образами, что не отменяет их символически наполненной значимости, бесконечной символической интерпретации их знаково очерченного для нас глубинного смысла. Мы можем рассматривать мифы сами по себе, как конкретное, образное содержание мировидения и мировосприятия, и тогда они конкретны, непосредственны, чувственны. А можем - как основу мировоззрения, имеющую свой код, свой язык, свою структуру, свой способ восприятия и понимания, как форму и способ мировидения, где степень развитости и наполненности сознания определяет уровневую глубину и насыщенность восприятия.

И, таким образом, миф прост и сложен одновременно, поверхностно наивен и непосредственен и при этом символически неисчерпываем и универсален . Он делает простое сложным, обыкновенное необыкновенным и загадочным. Он превращает каждую функционально конкретную вещь, каждого человека, каждое явление в неисчерпаемый микрокосм, постоянно являющийся и скрываемый, проступающий во всем, явный и непостижимый, разрывающий привычные связи и связующий несовместимое. Он позволяет плодить символические интерпретации всего, что для человека значимо, наделяя его тем символическим смыслом, каким оно вне нашего восприятия, вне наших ощущений и чувств никогда не обладало.

Но в данном случае дело не в этом. И если миф - "вненаучен", обречена ли на вненаучность вся мифология? На наш взгляд, как совокупность мифов мифология сохраняет их характерные черты, и потому наукой быть не может. Но как раздел, видящий в мифах объект исследования, изучающий мифы, их свойства, особенности их возникновения и функционирования, степень воздействия их на людей, мифология является наукой и в таком виде будет наукой всегда.

Библиография
1. Кравченко И. И. Политическая мифология: вечность и современность // Вопросы философии. - 1999. - № 1. - С.3-17.
2. Тахо-Годи А. А. А. Ф. Лосев. Целостность жизни и творчества // Лосев А. Ф. Самое само: Сочинения. - М., ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс, 1999. - С.5-28 .
3. Оруэлл Дж. Уэллс, Гитлер и всемирное государство // Дж. Оруэлл. “1984” и эссе разных лет. - М.: Прогресс, 1989. - С.236-239.
4. Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс // Психология масс: Хрестоматия /Ред.-сост. Д. Я. Райгородский. - Саратов: Бахрах, 1998. - С.195-315.
5. Лосев А. Ф. Диалектика мифа // Лосев А. Ф. Самое само: Сочинения. - М.: ЭКСМО-Пресс, 1999. - С.205-405.
6. Гаджиев К. С. Американская нация: самосознание и культура. М.: Наука, 1990. - 240с.
7. Кэмпбелл Дж. Тысячеликий герой. - М.: Рефл-бук, АСТ, К.: Ваклер, 1997. - 384 с.