Годы третьей пунической войны. Третья Пуническая война (149—146 гг. до н. э.)
Читайте также
1. Опасливое отношение к Карфагену со стороны римлян. Катон Старший
К середине II в. до Р.Х. Карфаген оправился от прежних поражений и вновь стал процветающим городом. И чем более он богател, тем сильнее ощущались стеснения, наложенные на него победителями. Согласно мирному договору 201 г. до Р.Х., карфагеняне не могли без согласия римлян вести какие-либо войны. Этим пользовались соседний нумидийский царь Масиниссы ().
В 153 г. до Р. Х. до Р. Х. Массинисса поднял распри из-за так называемых великих равнин и из-за области пятидесяти городов, которую они называют Туской. Карфагеняне обратились с жалобой в Рим. Римляне отправили послов и среди них Марка Порция Катона, которые, прибыв на спорную землю, потребовали, чтобы обе стороны предоставили им право решения относительно всего. Массинисса, как всегда твердо полагавшийся на римлян, им это право предоставил, карфагеняне же отнеслись к предложению подозрительно, так как знали, что прежние послы судили недобросовестно. Они сказали, что договор, заключенный при Сципионе после Второй пунической войны (), не нуждается ни в каком разбирательстве, ни в каком исправлении; надо только, чтобы из него ничего не нарушалось. Но послы, не желая произносить своего решения, удалились и стали осматривать страну, тщательно обработанную и имевшую большие источники доходов. Войдя в город, они увидели, насколько он стал могуществен и насколько увеличилось его население после бывшего незадолго перед тем истребления, причиненного ему Сципионом. Вернувшись в Рим, они говорили, что не столько зависть, сколько страх вызывает у них положение Карфагена, города враждебного и столь значительного, соседнего и так быстро растущего. И особенно Катон говорил, что никогда у римлян даже свобода не будет прочной, пока они не уничтожат Карфагена. Сенат, узнав об этом, решил воевать, но сперва пользовался предлогами, а свое решение держал скрытым. И говорят, что Катон с того времени в сенате постоянно повторял свое мнение, чтобы Карфагена не существовало.
2. Война между карфагенянами и нумидийцами
В 152 г. до Р. Х. демократы изгнали из Карфагена около 40 сторонников Массиниссы. Те бежали к нумидийскому царю и стали побуждать его к войне. В 150 г. до Р. Х. Массинисса осадил город Гороскопу. Карфагеняне (хотя и не имели на это права по договору 201 г. до Р. Х.) выступили против него под командованием боэтарха Газдрубала. Всего у него было 25 тысяч пехотинцев и 400 городских всадников. Массинисса, понемногу отступал, как будто убегая, пока не завел врагов на большую и пустынную равнину, которую отовсюду окружали крутые холмы и где нельзя было найти никакого продовольствия. Тут, обратившись против неприятелей, он стал лагерем на равнине.
Произошло упорное сражение, которое шло с зари до ночи, с обеих сторон было много павших. Победа осталась за Массиниссой. Карфагеняне отступили на какой-то холм. Массинисса, окружив его со всех сторон, пресек доставку продовольствия. Карфагеняне сначала съели весь скот, потом всех лошадей и, не в силах выносить дальше голод, согласились заключить мир на условиях Масиниссы: обещали выдать перебежчиков, выплатить в течение 50 лет 5 тысяч талантов серебра и принять назад своих изгнанников-аристократов. После этого Масинисса согласился выпустить из окружения истощенных врагов. Без оружия они по одному проходить сквозь ряды нумидийцев. В этот момент сын Масиниссы Гулуса (или с ведома отца, или сам по себе) послал на уходивших конницу. Безоружные карфагеняне были почти полностью истреблены. Лишь немногие (в том числе полководец Газдрубал) добрались до родного города.
3. Гнев римлян и начало новой войны
Хотя карфагеняне потерпели полное поражение, римляне, не пожелали спускать им нарушение договора и решили использовать этот инцидент как повод для новой войны. Весной 149 г. до Р. Х. по всей Италии был объявлен воинский набор. Стараясь смягчить Рим, карфагеняне вынесли смертный приговор Газдрубалу и другим его сторонникам, развязавшим войну против Масиниссы. Они отправили также послов в Рим, которые, указывали на то, что виновниками войны были нумидийцы.
Римский сенат, твердо решивший воевать и изобретавший для этого предлоги, ответил следующим образом: карфагеняне не достаточно оправдались перед римлянами. Тогда послы, вновь выступив, спросили: если они считаются в глазах сената виновными, то какой ценой они смогут смыть обвинение; сенат дословно ответил так: «если удовлетворите римлян». Когда они стали искать, что будет достаточным для удовлетворения, одни полагали, что римляне хотят, чтобы была увеличена сумма денег, определенная при Сципионе, другие же - чтобы они отступились в пользу Массиниссы от спорной земли. Находясь в затруднении, они вновь отправили послов в Рим и просили их узнать точно, что является для римлян достаточным удовлетворением. На это римляне опять сказали, что карфагеняне хорошо знают это. С этими словами они отослали послов обратно.
Карфагеняне были в страхе и недоумении. Утика же, величайший после Карфагена город Ливии, имевший удобные гавани для причала судов, разочаровавшись в деле карфагенян, отправила послов в Рим и передала себя в полное распоряжение римлян. Сенат, и до того стремившийся к войне, открыто выразил теперь свое намерение и, собравшись на Капитолий, постановил воевать с карфагенянами. Военачальниками послали консулов: над пехотой - Мания Манилия, а над флотом - Луция Марция Цензорина. Им было дано указание не прекращать войны, прежде чем они не разрушат Карфагена.
4. Прибытие римлян в Африку. Условия, выдвинутые Карфагену
Принеся жертвы, консулы отплыли в Сицилию. Под их началом находилось 80 тысяч пеших и до 4 тысяч всадников. Карфагенянам и объявление войны и начало военных действий было сообщено одновременно одним вестником; он принес и постановление о войне и вместе с тем сообщил, что против них плывет флот. Пораженные этим, они стали отчаиваться в своем положении и потому, что у них не было кораблей, и потому, что так недавно они потеряли такое количество молодежи; у них не было ни союзников, ни готовых наемников, ни хлеба, собранного на случай осады, и ничего другого, как это бывает при не объявленной наперед и столь стремительно начатой войне. Поэтому они отправили других послов в Рим, дав им полномочия решать все по своему усмотрению, чтобы, как только могут, уладить дело при сложившихся обстоятельствах. Сенат сказал им, что, если карфагеняне дадут консулам, еще находящимся в Сицилии, в качестве заложников 300 знатнейших среди них детей в ближайшие 30 дней и «выполнят все другое, предписанное им», они будут иметь Карфаген свободным и автономным и всю землю, которую они имеют в Ливии.
Карфагеняне относились с подозрением к сенатскому решению, передавая заложников не на основании твердого соглашения. Но так как они находились в такой опасности, то со всем рвением, предупреждая назначенный срок, повезли своих детей в Сицилию. Консулы, приняв заложников, переслали их в Рим, а карфагенянам объявили, что все остальное, что нужно для окончания войны, они скажут в Утике.
Переплыв в Африку, они стали лагерем - пешие там, где некогда был лагерь Сципиона, а корабли - в гаванях утикийцев. Когда послы из Карфагена прибыли для переговоров, консулы сначала похвалили их за быстроту доставки заложников, а потом спросили: если карфагеняне намерены жить мирно, то какая нужда им в оружии? «Итак, - продолжали консулы, - все оружие, сколько бы его у вас ни было, и государственное, и частное, которое каждый из вас имеет, и дротики, и катапульты, передайте нам». Послы на это сказали, что им приходится слушаться, но они не знают, как они будут защищаться от Газдрубала, которого они приговорили к смерти и который, собрав уже до 20 тысяч воинов, расположился лагерем у самого Карфагена. Консулы сказали, что римляне позаботятся об этом, и послы обещали выдать оружие. Вместе с послами были отправлены Корнелий Сципион Назика и Гней Корнелий по прозвищу Испанский; они приняли 200 тысяч всякого рода единиц оружия, бесконечное множество стрел и дротиков, до 2 тысяч катапульт, выпускающих заостренные стрелы и камни. Это было замечательное и в то же время странное зрелище, пишет Аппиан, когда на огромном количестве повозок враги сами везли своим врагам свое оружие; за ними следовали послы и все члены совета старейшин и знатнейшие лица города, и жрецы, и другие выдающиеся лица; они надеялись, что консулы почувствуют к ним или уважение, или сожаление. Введенные со знаками своего достоинства к консулам, они стали перед ними. Цензорин, помолчав долгое время с жестким выражением лица, сказал, наконец, следующее: «Что касается повиновения, о, карфагеняне, и готовности до сего времени и в отношении заложников и в отношении оружия, мы вас хвалим, но нужно в тяжелых обстоятельствах говорить кратко. Выслушайте с твердостью остальные приказы сената, уйдите для нашего спокойствия из Карфагена, поселитесь в каком хотите месте вашей страны в 80 стадиях от моря, так как этот город решено срыть до основания». Когда он это еще говорил, карфагеняне с криком стали поднимать руки к небу и призывали богов как свидетелей совершенного над ними обмана. Хотя и консулов охватила жалость при виде превратности человеческой судьбы, но они оставались суровыми. Никакого смягчения послы не добились.
5. Карфагеняне готовятся к обороне города
Когда весть о новом требовании римлян была передана народу, весь город наполнился стенаниями и воплями гнева, страхом и угрозами. Совет в тот же день постановил воевать и объявил об освобождении рабов; полководцем избрали для внешних действий того самого Газдрубала, которого раньше присудили к смертной казни, имевшего уже собранными 20 тысяч человек. Внутри стен полководцем был выбран другой Газдрубал, внук Массанассы по дочери. После этого карфагеняне отправили послов к консулам, прося перемирия на 30 дней, чтобы отправить посольство в Рим. В результате перемены настроения их быстро наполнила бодрость. Все государственные и священные участки и все другие обширные помещения были превращены в мастерские. Работали вместе и мужчины и женщины и днем и ночью, отдыхая и получая пищу посменно в назначенном размере. Они вырабатывали каждый день по 100 щитов, по 300 мечей, по 1000 стрел для катапульт. Женщины остригли волосы, чтобы мужчины могли свить тетивы для своих луков.
Готовясь к войне, карфагеняне возлагали надежды прежде всего на мощные укрепления своего города. Карфаген располагался во внутренней части большого залива. От материка его отделял перешеек, шириной в двадцать пять стадиев; от перешейка, между болотом и морем, тянулась к западу длинной и узкой лентой коса, шириной, самое большее, полстадия. Часть города, обращенная к морю, была окружена простой стеной, так как была построена на отвесных скалах, та же часть, которая была обращена к югу в сторону материка, где на перешейке находилась крепость Бирса, была окружена тройной стеной. Из этих стен каждая была высотой до 15 м, не считая зубцов и башен, которые отстояли друг от друга на расстоянии 400 м, каждая в четыре яруса; ширина стены была 8,5 м. В этой системе было только одно слабо укрепленное место – угол стены, которая, минуя косу, загибалась к заливу.
Гавани Карфагена были взаимно связаны, так что можно было проплывать из одной в другую; вход же в них из открытого моря был шириной в 22 м, и запирался он железными цепями. Первая гавань была предоставлена торговым судам, и в ней было много различных причалов; во внутренней же гавани (она называлась Котон) посредине был остров, и как этот остров, так и гавань были охвачены огромными набережными. Набережные были богаты верфями и доками, рассчитанными на 220 кораблей, и, помимо верфей, складами, где держалось все нужное для оснащения триер.
6. Начало осады. Сципион Эмилиан
Когда консулы поняли, что карфагеняне не намерены выполнять их последнее требование, они подошли к городу. Разделив между собой операции, оба двинулись на врагов: Манилий с материка по перешейку; Цензорин же с суши и с кораблей против наиболее слабо укрепленного угла стены. Консулы презирали карфагенян как безоружных, но, натолкнувшись на новое оружие и на неожиданную решимость воинов, были поражены и отступили. Через некоторое время они вновь сделали попытку и опять потерпели неудачу. У карфагенян сразу возросла самоуверенность, а консулы, боясь Газдрубала, ставшего лагерем в тылу у них, за болотом, принялись и сами укреплять два лагеря: Цензорин у болота, под стенами врагов, а Манилий - на перешейке, на дороге, ведшей к материку.
Цензорин сделал машины и лестницы. И вновь оба консула попробовали штурмовать город и равным образом потерпели неудачу. Цензорин, засыпав часть болота вдоль косы, чтобы получилось более широкое пространство, подвинул две большие машины с таранами; одну из них подталкивали 6 тысяч пехотинцев, руководимых военными трибунами, другую же - гребцы, тоже под начальством начальников кораблей. Благодаря соревнованию, возникшему вследствие одинакового и равного труда и между работающими и между начальствовавшими ими, часть стены упала, и уже была видна внутренняя часть города. Но и при таких обстоятельствах карфагеняне, оттеснив нападавших, стали ночью восстанавливать упавшую стену. Но так как ночи им не хватило на это дело, то они, боясь, что и ту часть работы, которую они только что сделали, и еще влажную, римские машины днем могут разрушить, совершили вылазку против сооружений врагов, одни вооруженные, другие - без оружия, имея только зажженные факелы, и сожгли их.
С наступлением дня римлян охватило желание прорваться силой через упавшую и не окончательно заделанную часть стены; к тому же внутри было видно ровное место, удобное для сражения. Возглавляемые консулом, они смело бросились через пролом в город. Только один из военных трибунов - Публий Корнелий Сципион Эмилиан - поколебался войти вслед за другими (это был приемный сын Публия Сципиона, сына знаменитого Сципиона Африканского, победителя Ганнибала). Как он и боялся, те, что прорвались в город, были атакованы со всех сторон карфагенянами (те поставили по фронту вооруженных воинов, а невооруженных пристроили к ним сзади с камнями и кольями и, разместили многих других на крышах окружающих домов). Обстреливаемые и атакованные со всех сторон, римляне расстроили ряды и вскоре были вытеснены обратно за стены. Они могли понести большие потери, если бы Сципион не прикрыл отступавших своими войсками и тем самым не спас. Это было первое, что создало ему славу, так как он оказался более дальновидным и осторожным, чем консул.
Немного спустя Цензорин отправился в Рим, чтобы провести выборы, карфагеняне же тем решительнее стали действовать против Манилия. Ночью они положили доски на ближайший к ним ров римского лагеря и стали разрушать вал. Когда бывшие внутри пришли в замешательство, Сципион быстро выехал со своими всадниками из лагеря через другие ворота, и, зайдя в тыл карфагенянам, навел на них страх и заставил удалиться в город. И вновь все считали, что этим делом Сципион спас римлян от больших потерь.
7. Поход к Неферису и новые неудачи римлян
Консул Манилий решил предпринять поход на Неферис против Газдрубала. Сципион был против этого, видя, что вся местность покрыта крутизнами, ущельями и зарослями и что возвышенности уже заняты врагами. Мнение его, впрочем, не было поддержано другими военными трибунами, и Манилий, человек неопытный в военном деле, стал переходить речку. Навстречу ему двинулся Газдрубал, и с обеих сторон произошло страшное побоище. Наконец, Газдрубал, поднявшись в какое-то укрепление, где с ним ничего нельзя было сделать, засел в нем, чтобы напасть на уходящих. Римляне, уже раскаиваясь в своем поступке, строем отступили к потоку, но так как река была трудно переходима и бродов было мало, они поневоле пришли в беспорядок. Видя это, Газдрубал смело атаковал врага и перебил большое число римлян.
В эту критическую минуту Сципион стремительно повел на врагов 300 всадников, которых он имел при себе, и всех других, которых успел собрать, разделив их на две части; они должны были попеременно бросать дротики и тотчас отступать, а потом вновь наступать и опять быстро отскакивать назад. Так как это происходило часто и без всякого перерыва, ливийцы, непрерывно поражаемые, обратились против Сципиона и менее стали наседать на переходящих реку, так что те успели перейти поток. После них и Сципион перескочил со своими всадниками на другой берег, правда, с трудом, поражаемый копьями врагов.
Все славили Сципиона, и многие были уверены, что именно такой полководец должен стоять во главе римской армии. Когда в начале 148 г. до Р. Х. Манилий узнал, что на смену ему прибыл вновь избранный консул Луций Кальпурний Пизон Цезонин, он послал вперед себя в Рим Сципиона. Войско провожало уезжавшего Сципиона до самого корабля и возносило молитвы богам, чтобы он вернулся в Ливию консулом.
8. Безуспешные действия Кальпурния Пизона
С наступлением весны прибыл консул Кальпурний Пизон и с ним Луций Манцин в качестве начальника флота. Они не нападали ни на карфагенян, ни на Газдрубала, но развернули военные действия против других ливийских городов. Попытавшись осадить с суши и с моря Аспиду, они потерпели неудачу. Оттуда Пизон двинулся к Гиппагретам и бесполезно осаждал их целое лето. Гиппагретийцы, дважды сделав вылазку, сожгли все его осадные машины. Не достигнув ничего, Кальпурний удалился на зимовку в Утику.
9. Избрание Сципиона консулом
Когда в Рим пришла весть о неудаче Пизона, народ стал негодовать, боясь все усиливающейся войны, столь значительной, непримиримой и близкой. Вспоминая о подвигах Сципиона и сравнивая их с настоящим положением, римляне загорелись желанием послать его консулом против Карфагена. И вот наступили выборы властей, и Сципион (так как законы никоим образом не позволяли ему по возрасту быть консулом) выступил, добиваясь должности эдила, но народ избрал его консулом. Старые консулы не хотели признавать этот выбор, однако римляне громко настаивали на нем. Наконец, один из народных трибунов сказал, что он лишит консулов права проводить выборы, если они не согласятся с народом. И сенат был вынужден отменить на год возрастной ценз. Так Сципион, ища эдильства, был выбран консулом (147 г. до Р. Х.). Его коллега Гней Ливий Эмилиан Друз стал требовать, чтобы он с ним бросил жребий относительно Ливии, и настаивал до тех пор, пока один из народных трибунов не внес предложения, чтобы решение о командовании войском было передано народу. Н арод выбрал Сципиона.
10. Сципион укрепляет дисциплину
У воинов, находившихся под командой Пизона, не было никакой привычки к порядку и дисциплине. Напротив, их приучили к лености, жадности и грабежам. Легионам сопутствовало множество мелких торговцев, которые, следуя за ними ради добычи, делали набеги вместе с более храбрыми воинами, выходившими без приказания на грабежи.
Прибыв в Африку, Сципион тотчас выгнал из лагеря множество бесполезных людей и с ними все лишнее, служившее только для роскоши. Когда таким образом войско было очищено и ему был внушен спасительный страх, оно стало быстро выполнять приказания.
11. Захват Мегар
Первым делом Сципион попытался напасть в одну ночь в двух местах на так называемые Мегары - очень большое предместье в городе, опоясанное стеной. Против него он послал одну часть своего войска, а с другой стороны двинулся сам с топорами, лестницами и рычагами. Однако разрушить стену не удалось; тогда консул велел юношам посмелее подняться на башню одного частного лица, находившуюся вне стены и по высоте бывшую равной стене. Поднявшиеся на башню юноши дротиками прогнали со стен защитников, а затем, наложив на пролет между башнями и стеной шестов и досок, перебежали по ним на стены и спрыгнули в Мегары. Разбив затем маленькие ворота, они впустили внутрь города Сципиона с 4 тысячами воинов. Тотчас началось поспешное бегство карфагенян в Бирсу.
12. Фортификационные работы римлян
Сципион сжег укрепленный лагерь Газдрубала, который тот покинул накануне, убегая в город, после штурма Мегар. Овладев всем перешейком, римляне перекопали его от моря до моря. Когда эта работа была окончена, консул приказал рыть другой такой же ров, находившийся поблизости от первого, обращенный к материку. Прибавив к ним еще два боковых рва, так, чтобы все окопанное пространство представляло из себя четырехугольник, он окружил его острыми кольями. Кроме этих столбов, остальные рвы он укрепил палисадом, а вдоль того, который был обращен к Карфагену, воздвиг и стену. В середине была выстроена из камня очень высокая башня, а над ней надстроена деревянная четырехэтажная, откуда можно было видеть, что происходит в городе.
Возведенное сооружение служило Сципиону одновременно и лагерем и очень длинным укреплением против врагов. Выходя отсюда, он отнимал у карфагенян продовольствие, которое к ним прежде подвозилось по суше. И это стало для осажденных первой и главнейшей причиной голода и бедствий; ведь все население с полей переселилось в город, а из-за осады они не могли сами выплывать в море. Теперь продовольствие в осажденный город доставляли лишь отдельные случайные корабли, прорывавшиеся в ветренную погоду сквозь цепочку римских сторожевых судов.
Чтобы пресечь всякую связь города с внешним миром Сципион задумал перекрыть вход в гавань, обращенный к западу и находившийся недалеко от суши. Он стал прокладывать в море длинную насыпь, начиная от той косы, которая была между болотом и морем, продвигая ее в море и прямо к входу в гавань. Эту насыпь римляне делали из больших камней, плотно прилегавших друг к другу, чтобы ее не снесло волнение. Когда Сципион начал работу, карфагеняне презрительно смеялись над ней, считая ее длительной и, быть может, вообще неисполнимой; но с течением времени, когда такое большое войско со всем пылом не прекращало работы ни днем, ни ночью, они испугались и стали рыть другой проход на другой стороне гавани, обращенный к открытому морю, куда нельзя было провести никакой насыпи вследствие глубины моря и свирепых ветров. Рыли все: и женщины и дети, начав изнутри, тщательно скрывая, что они делают. Одновременно карфагеняне строили корабли из старого леса. И все это они так тщательно скрывали, что даже пленные не могли чего-либо определенного сообщить Сципиону.
13. Морской бой
Когда все было приготовлено, карфагенян открыли новое устье гавани и неожиданно выплыли в море на 50 кораблях, грозно снаряженных для устрашения врагов. И внезапно образовавшийся проход и флот, появившийся в этом проходе, настолько испугали римлян, что если бы карфагеняне тотчас напали своими кораблями на корабли римлян, оставленные без внимания, как это бывает во время осадных работ, то они завладели бы всем морским лагерем. Но корабли осажденных выплыли тогда только для показа и, гордо посмеявшись над римлянами, вернулись назад.
На третий день после этого карфагеняне выстроились для морской битвы. В свою очередь римляне, успевшие привести в порядок и корабли и все остальное, выплыли им навстречу. И с той и с другой стороны раздались крики и слова поощрения и проявилась вся энергия гребцов, кормчих и воинов, так как карфагеняне только на это сражение возлагали надежду на спасение, а римляне - на окончательную победу. Поэтому до середины дня с обеих сторон было много нанесено ударов и ранений. В этой битве мелкие быстроходные суда ливийцев, подплывая к нижней части крупных римских судов, то пробивали корму, то перерубали руль и весла и причиняли много других разных повреждений. Сражение оставалось еще нерешенным, когда день стал склоняться к вечеру, и карфагеняне решили отступить. При возвращении мелкие суда стеснились при входе в канал, и задержанные этим триремы, не смогли вовремя ускользнуть. Римляне атаковали беззащитные корабли и нанесли им много тяжелых повреждений. Начинать второе морское сражение карфагеняне не решились.
14. Захват римлянами Нефериса
Когда началась зима, Сципион решил уничтожить те силы карфагенян, которые были у них вне города и откуда им посылалось продовольствие. Разослав в разных направлениях своих легатов, сам он двинулся на Диогена, бывшего после Газдрубала начальником гарнизона в Неферисе.
Римляне осадили вражеский лагерь и подвели к его укреплениям машины. Когда рухнули два пролета стен между башнями, Сципион послал тысячу отборных воинов в засаду в тыл Диогену, а сам с другими 3 тысячами стал наступать через развалины пролетов. Развернулось упорное сражение, в которое втянулись постепенно все силы осажденных. Воины отборной тысячи, пользуясь тем, что никто не заметил их и даже не подозревал, что они тут находятся, смело напали на укрепление, разрушили вал и перелезли внутрь крепости. Напуганные этой внезапной атакой карфагеняне обратились в бегство. Сын Массинисы Гулуса, налетая на бегущих с конницей и слонами и произвел большое избиение. Погибло, вместе с невоенными, до 70 тысяч, в плен было взято до 10 тысяч, убежало около 4 тысяч. После лагеря взят был и город Неферис, осаждавшийся Сципионом на протяжении 22 дней. Эта победа имела очень большое значение. Ведь войско Диогена доставляло осажденным продовольствие. Когда же Неферис был взят, то и остальные укрепленные пункты Ливии сдались легатам Сципиона или без труда были ими взяты. Карфагеняне лишились продовольствия и ничего не получали морем из Ливии, перешедшей уже в чужие руки.
15. Прорыв римлян в Котон
Когда пришла весна 146 г. до Р. Х., Сципион приступил к осаде Бирсы и гавани Котон. Ночью Газдрубал сжег часть Котона и с храбрейшими из граждан ушел в цитадель. Сципион тотчас предпринял штурм укреплений, отвлекая на себя внимание карфагенян. Тем временем друг Сципиона легат Гай Лелий атаковал их с другой стороны. Крик римлян напугал осажденных и заставил их отступить. Ослабевшие от голода, они не могли уже сдерживать врагов, которые, овладев стенами, заняли площадь народного собрания.
16. Падение Бирсы и сдача карфагенян
Главное внимание Сципиона после этого было обращено на завоевание Бирсы - самого укрепленного места города. С площади туда вели три улицы, и со всех сторон их окружали высокие шестиэтажные дома. Римляне захватили первые из этих домов, а потом, перебрасывая между переулками бревна и доски, стали перебираться с одной крыши на другую и очищать их от врага. В то время как эта война шла наверху, другая развертывалась на узких улицах. Все было полно стонов, плача, криков и всевозможных страданий, пишет Аппиан, так как одних убивали в рукопашном бою, других еще живых сбрасывали вниз с крыш на землю. Приблизившись к Бирсе, Сципион приказал поджечь все три улицы. Когда выгорала очередная часть города, римляне разрушали дома и таким образом приближались к крепости. В таких трудах прошло шесть дней и шесть ночей, причем римское войско постоянно сменялось, чтобы не устать от бессонницы, трудов, избиения и ужасных зрелищ.
Казалось, что эта битва будет длиться бесконечно, однако на седьмой день несколько карфагенян, увенчанные венками Асклепия, стали умолять Сципиона о милосердии. Они просили его даровать только жизнь желающим на этих условиях выйти из Бирсы. Сципион дал согласие пощадить всех, кроме перебежчиков. И тотчас вышло 50 тысяч человек вместе с женами по открытому для них узкому проходу между стенами. Они были отданы под стражу, а все перебежчики из римлян, приблизительно 900 человек, отчаявшись в своем спасении, бежали в храм Асклепия вместе с Газдрубалом. Оттуда они упорно продолжали сражаться. Но когда их стали изнурять голод, бессонница, страх и утомление, они покинули ограду храма и вошли в самый храм и на его крышу. В это время незаметно для других Газдрубал бежал к Сципиону с молитвенными ветвями. Сципион посадил его у своих ног и показал перебежчикам. Когда они увидели предательство своего предводителя, то подожгли храм и сгорели в нем заживо.
17. Весть о победе и великая радость римлян
После разрушения Карфагена Сципион разрешил войску определенное число дней грабить все, кроме золота, серебра и храмовых посвящений. В то же время он послал вестником победы в Рим самый быстрый корабль, украсив его взятой добычей.
Лишь только в Риме узнали о победе, все выбежали на улицы и всю ночь провели вместе, радуясь и обнимаясь, как будто только теперь, пишет Аппиан, они стали свободными от страха, только теперь почувствовали, что могут безопасно властвовать над другими, только теперь уверились в твердости своего государства и одержали такую победу, какую никогда раньше не одерживали.
18. Разрушение Карфагена
Сенат из своего числа послал десять знатнейших, чтобы они вместе со Сципионом организовали Ливию на благо римлян. Они решили, чтобы все, что еще осталось от Карфагена, Сципион разрушил, и запретили кому бы то ни было заселять это место, предав проклятию всех, кто вновь попытается обжить Бирсу и Мегары. Было решено также разрушить все без исключения города, которые сражались, помогая карфагенянам; тем же, которые помогали римлянам, они дали каждому часть завоеванной земли. Особенно значительные земельные приращения получили жители Утики.
Рим и его соседи в эпоху Пунических войн
По условиям мирного договора, составленного после окончания второй пунической войны, римляне имели право вмешиваться во все политические дела Карфагена. Во главе одной из комиссий Рима в Африку был поставлен Марк Порций Катон Старший. Увидив несметные богатства пунов, Катон заявил, что не сможет спать спокойно, пока Карфаген не будет разрушен окончательно. Римская армия быстро приготовилась к войне. Римляне предъявили жестокие требования пунам: выдать 300 знатнейших заложников и все оружие. Карфагеняне колебались, но все же выполнили требования. Однако римский консул Люций Цезорин заявил, что Карфаген должен быть срыт с лица земли, а новое поселение следует основать не ближе, чем за 14 верст от моря. Тогда в карфагенянах вспыхнула отчаянная решимость, на какую только были способны семиты. Решено было сопротивляться до последней крайности.
Почти два года простояла римская армия у стен Карфагена. Не только не было достигнуто никаких положительных результатов, но дух карфагенян только возрос. В 147 году до н. э. начальство над римлянами было поручено Сципиону Эмилиану, внуку Публия Корнелия Сципиона Африканского – героя Второй Пунической войны. Сципион прежде всего очистил армию от массы вредного сброда, восстановил дисциплину и энергично повел осаду. Сципион устроил блокаду города с суши и с моря, сделал плотину и преградил доступ в гавань, через которую осажденные получали все необходимое. Карфагеняне же прокопали широкий канал, и их флот неожиданно вышел в море.
Весной 146 года до н. э. римляне штурмом взяли Карфаген. Ворвавшись в город, они еще 6 дней испытывали жесточайшее сопротивление. Доведенные до крайности, карфагеняне зажгли храм, в котором закрылись, чтобы погибнуть в пламени, а не от рук врага. Бывшие владения Карфагена были обращены в римскую провинцию под названием Африка. Ею в дальнейшем управляли наместники. Население получило свободу, но было обложено податью в пользу Рима. Отдаленные провинции получили различные права в зависимости от их поведения в течение войны. Римские богачи хлынули в новую провинцию и стали собирать барыши, которые прежде шли в сундуки карфагенских купцов.
Третья Пуническая война не принесла славы Риму. Если в первых двух войнах боролись равные противники, то в третьей – всесильный Рим расправлялся с беззащитным Карфагеном.
Историческое значение пунических войн
Инициатором войн с Карфагеном стал именно Рим, жаждущий захватить как можно больше земель, а такая крупная держава, как Карфаген была для римлян «лакомым кусочком». Победа Риму досталась очень тяжело. В общей сложности войны длились около 120 лет. У римлян были талантливые полководцы. Они смогли создать неплохой военный флот, которого до начала Первой Пунической войны у Рима вообще не было. После трех изматывающих и кровопролитных Пунических войн, Рим захватил Карфаген. Оставшиеся в живых жители были проданы в рабство, а сам город – снесен с лица земли, и место, на котором он стоял, предано проклятью. Территории, принадлежащие Карфагену, были превращены в римские провинции. Рим стал единственным и полновластным хозяином Западного Средиземноморья и уверенно хозяйничал в его восточной части.
Вопросы и задания для самопроверки по теме 8.
1. Кем и когда был основан Карфаген?
2. По какой причине началась война между Римом и Карфагеном?
3. Охарактеризуйте Первую Пуническую войну.
4. Охарактеризуйте Вторую Пуническую войну.
5. Охарактеризуйте Третью Пуническую войну.
6. В чем заключается историческое значение Пунических войн?
Bo второй половине II в. до н. э. в результате двух успешных войн с Карфагеном, глубокого проникновения в страны эллинистического Востока, подчинения Македонии и Греции Рим превратился в крупнейшую средиземноморскую державу, в гегемона не только Западного, но и Восточного Средиземноморья.
В то время как силы и внимание римлян были прикованы к Востоку, побеждённому Карфагену удалось оправиться и укрепить своё экономическое положение. Вынужденные отказаться от военных захватов и активной внешней политики, карфагенские купцы и рабовладельцы вкладывают теперь свои средства в сельское хозяйство в Африке.
В Карфагене начинает процветать оживлённая торговля с местными племенами, широко развивается плантационное земледелие, в городах растёт число мастерских и торговых предприятий.
Это возрождение экономической мощи Карфагена вызвало сильное недовольство в Риме, особенно среди всадничества и той части нобилитета, которая была связана с внешней торговлей. Возникла сильная и влиятельная партия, требовавшая полного уничтожения Карфагена, даже если это угрожало новой войной.
Во главе этой партии стоял Марк Порций Катон (Старший), который ревностно пропагандировал эту идею и каждое своё выступление в сенате заканчивал одной и той же фразой: «А всё-таки Карфаген должен быть разрушен!».
Повод к войне найти было нетрудно. Нумидийский царь Масинисса, чувствуя поддержку римлян, держался крайне агрессивно и пытался присоединить к своим владениям часть карфагенской территории. Произошло вооружённое столкновение, и, хотя карфагеняне были разбиты, римский сенат расценил их действия как Гашение условий договора 201 г. до н. э. и объявил войну. Так началась третья Пуническая война (149-146 гг.)
Как только римская армия высадилась в Африке, карфагеняне направили римскому командованию послов с просьбой о мире. Римляне потребовали выдачи всего оружия. Когда это было выполнено, они заявили, что жители должны оставить город, так как он будет разрушен. Это новое требование вызвало взрыв гнева и нависти к римлянам. Карфаген начал лихорадочно готовиться к обороне; ночь работало всё население: ковалось оружие, укреплялись городские стены.
Осада Карфагена оказалась далеко не лёгким предприятием. Она затянулась более чем на два года. В 147 г. до н. э. командование над армией, осаждавшей Карфаген, принял Сципион Эмилиан - приёмный внук Сципиона Африканского.
Он укрепил дисциплину в армии, добился полной блокады города, а весной 146 до н. э. приступил к общему штурму. Римляне прорвались в город, начались уличные бои, которые продолжались целую неделю, пока не было взято центральное укрепление - Бирса.
Сенатская комиссия, прибывшая в завоёванный город, вынесла решение о полном его уничтожении. Карфаген был подожжён, горел 16 дней, затем на территории разрушенного города плугом была проведена борозда в знак того, что это предано проклятию. Карфагенские владения были включены в состав римской провинции Африки.
Но перед римлянами, после того как они уничтожили своего векового врага, стояла ещё одна сложная задача: обосноваться в бывших заморских владениях Карфагена - в Испании. Вытеснив оттуда карфагенян, они вступили в длительную и упорную борьбу с местными племенами.
Ещё в 197 г. до н. э. в Испании вспыхнуло крупное восстание, подавленное римлянами с большим трудом.
В 154 г. до н. э. произошло новое восстание, охватившее почти всю страну. В нём приняли участие различные племена: лузитаны, ареваки, кельтиберы и др. Около 147 г. до н. э. у лузитан появился талантливый вождь-бывший пастух Вириат. Римляне были вынуждены признать его царём лузитан.
Движение пошло на убыль лишь после того, как Вириат пал от руки подосланных убийц.
В 143 г. до н. э. на севере Испании вспыхнуло ещё одно восстание, центром которого стал город Нуманция. В 137 г. попавший в окружение римский консул Манцин подписал позорный для римлян мир с нумантинцами. Только победитель Карфагеаа Сципион Эмилиан сумел подавить это восстание и в 133 г. после 15-месячной осады овладел Нуманцией.
Третьей Пунической войной, окончательным покорением Испании и превращением в римскую провинцию Азию был завершен процесс образования Римской державы - крупнейшего рабовладельческого государства средиземноморского мира.
Перед тем как начать говорить об причинах пунических войн, необходимо разобраться сколько вообще было этих войн, между кем они велись и какая их периодизация.
Пунические войны – это серия больших военных конфликтов между Древним Римом и Карфагеном. За всю историю между ними произошло три больших войны:
– 264-261 гг. до н. э.
– 218-201 гг. до н. э.
– 149-146 гг. до н. э.
Причины Первой пунической войны
До начала первой войны между карфагенянами и римлянами, эти два народа были верными союзниками. Однако Рим планировал расширить свое влияние, и в первую очередь он начал завоевывать Италию, что совсем не устраивало Карфаген. А когда Рим захватил Сицилию, отношения между государствами окончательно испортились. Сицилия – это важная стратегическая точка, которая давала контроль над Средиземным морем.
Война была сложной для обеих сторон, но все же победу удалось одержать Римской республике и ее наградой стал остров Сицилия.
Причины Второй пунической войны
После поражения в первом военном конфликте, Карфаген навсегда потерял остров Сицилию и доходы с нее, а также потерял монополию на торговлю с Средиземном море, что серьезно ударило по могуществу Карфагена.
Но после поражения Карфаген начал захватывать Испанию и с помощью ее ресурсов смог восстановить свое могущество. Тем более Испания – это довольно выгодный плацдарм для наступления на Италию.
В это время римляне заключают союз с Сагунтом и Испании, который был настроен враждебно к Карфагену. Также нельзя не учитывать личность Ганнибала, который видел свое предназначение в войне против Рима, он яростно стремился дать реванш Риму и одержать над ним победу.
Ганнибал также видел, что сейчас количество воинов Рима было не столь большое – немного больше чем 60 тыс. При этом эта большая армия была разделена на три поменьше, управляемые консулами. У Ганнибала на момент начала войны было чуть больше 50 тыс. воинов. Он понимал, что нанести удар Риму, когда его войска рассеяны, сейчас проще всего.
Что касается все же главной причины начала войны – это установление владычества в Средиземном море.
Вторая Пуническая война без споров оказалась наибольшей и самой кровавой. Остальные две войны были лишь «репетициями». Обе стороны понесли огромные потери. Но, как и в прошлый раз, Рим одержал победу. Однако были моменты, когда Рим почти оказывался в руках Ганнибала и помогало Риму только чудо.
Карфаген в результате войны потерял практически весь свой флот и должен был выплачивать огромную контрибуцию в течении 50 лет. А Рим стал сильнейшим государством в Средиземноморья.
Причины Третей пунической войны
Рим боялся, что Карфаген сможет восстановить свое могущество, хоть оно и было сильно подорвано во время Второй пунической войны. Рим же в этот период значительно укрепился, завоевал Грецию, Египет.
Хоть и Карфаген утратил свое военное могущество, он все еще оставался крупным торговым центром, что мешало процветанию римской торговли.
И Рим беспокоился не напрасно, Карфаген довольно быстро вновь стал накапливать свое богатство. Римский политический деятель Марк Порций Катон на одном из собраний Сената сказал: «Карфаген должен быть уничтожен». И его мнения придерживались большинство сенаторов.
На этот раз именно Рим был инициатором конфликта, в то время как первые две пунические войны инициировал Карфаген.
В результате конфликта город Карфаген был полностью сожжен до основания. Он горел несколько недель. Хотя и карфагеняне яростно защищались (более двух лет), они все пали под натиском римской армии. Римляне навсегда прокляли эту землю.
Третья Пуническая война ( - гг. до н. э.) - последняя из Пунических войн , в результате которой Карфаген был окончательно разрушен.
Предыстория
В январе 1985 года мэры Рима и Карфагена подписали символический мирный договор, что привело к формальному завершению конфликта.
Напишите отзыв о статье "Третья Пуническая война"
Примечания
Литература
- Каринский Д. Д. ,. // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
- Ревяко, К. А. Пунические войны. - Минск, 1985.
- Шифман И. И. , «Карфаген». - СПб.: Издательство Санкт-Петербургского университета. 2006. isbn 5-288-03714-0. с. 478-505.
|
||||||||||||||||||
|
||||||||||
Отрывок, характеризующий Третья Пуническая война
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l"aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l"Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l"armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d"honneur que j"ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.